Энджел поразилась тому, как спокойно он говорил об этом. Если судить по его эмоциям, то он словно рассказывал о жизни какого-то незнакомца.
– Нам повезло, что у нас не было детей. – Алекс мрачно улыбнулся. – Ну, теперь твоя очередь.
Энджел поняла, что он отказывается принимать сочувствие, но она все равно сочувствовала ему. Она бы испытывала то же самое к любому человеку в такой ситуации, разница только в том, что не всех она ненавидела последние шесть лет. А чувствовать к нему что-то, кроме ненависти, было очень странно… Ей требовалось время, чтобы к этому привыкнуть.
– У меня есть один ребенок. – Она не могла притворяться, что Жасмин не существовала.
Алекс напрягся.
– В большинстве стран человек и не может иметь больше. – Какого черта она не сказала ему, что замужем? Почему ему в голову не пришла такая возможность? Алекс не смог скрыть своего удивления.
– Больше одного?
– Но ты не носишь кольцо, – выдавил он, чувствуя себя преданным.
Ветер растрепал ее волосы, и она подняла руку, чтобы убрать пряди с лица. Потом ее пальцы автоматически потянулись к перстню, который она носила на цепочке. Ее брат унаследовал шотландское поместье с замком, а она, как женщина, получила только это кольцо. Она переживала из-за этого гораздо меньше, чем ее брат.
– А с чего я должна его носить? – Энджел резко замолчала, когда до нее дошел смысл его слов. – О боже, я не про мужа говорю, а про ребенка! Про дочь.
Алекс был потрясен лишь немногим меньше, чем когда думал, что у нее есть муж. Его взгляд опустился на ее пальцы, которые теребили цепочку на шее. Он узнал то, что изначально принял за подвеску.
– У тебя есть малыш? – Он окинул взглядом ее стройное тело, отчего испытал такой приступ желания, что ему пришлось с усилием сжать зубы.
Нельзя отрицать, что это прекрасная возможность сказать правду.
«Так что же ты молчишь, Энджел? Скажи ему, что у вас есть ребенок».
Но, как бы она ни старалась, она не могла представить его реакцию на такую новость.
– Ну, уже далеко не малышка. – Выражение ее лица смягчилось. Жасмин была милым ребенком, особенно когда спала. Первые полтора года пролетели для Энджел словно в тумане из-за постоянного недосыпа.
– Но она, вероятно, еще маленькая, а ты – одинокая мать? – Интересно, имеет ли перстень какое-то значение? Памятный подарок от отца ребенка?
Энджел моментально почувствовала враждебность. Она была уверена в себе, когда дело касалось ее родительских навыков, прекрасно умела с вежливой улыбкой избегать ненужных советов, но когда ее критиковали за то, что у ее дочери нет отца, она была не в состоянии сдержаться.
– Да, я – одинокая мать, но не понимаю, каким образом тебя это касается? – выпалила она, но тут же осознала, что все это может скоро измениться. Когда он все узнает, то, возможно, захочет участвовать в воспитании дочери. Эта мысль привела ее в ужас.
Удивляясь ее враждебности, Алекс постарался ее успокоить умиротворяющим жестом. Она невольно проследила за движением его рук, такими они были красивыми.
– Вряд ли меня можно назвать экспертом в этом вопросе. – Алекс наблюдал за тем, как Энджел выпрямила плечи. Он видел, как она заставляет себя избавиться от напряжения. Ее улыбка была вымученной, и она избегала его взгляда.
– Но это не мешает большинству людей раздавать советы.
– А ее отец участвует в воспитании?
Энджел не могла смотреть на него. Хорошо, что она сидела, потому что ее колени тряслись.
– Нет.
– Думаю, это нелегко.
Он думал правильно, но Энджел ни за что на свете не отказалась бы от этого. Бессонные ночи окупались миллионом других моментов.
– Я справляюсь.
– Уверен в этом.
И снова она не приняла его слова за чистую монету.
– Конечно, я не такая наивная, чтобы думать, что одинокая работающая мать может дать ребенку все. Но я и не хочу всего.
– Мы все хотим одного больше, чем другого. – В этот момент все, что он хотел, хотел так, что у него сводило мышцы, сконцентрировалось в этой вспыльчивой темноволосой, зеленоглазой колдунье. Его способность контролировать себя отказала ему напрочь – он хотел, чтобы она оказалась под ним, он хотел быть в ней и понимал, что ни на секунду не сможет успокоиться, пока не получит желаемого.
Увидев выражение его глаз, Энджел не стала задавать ему вопрос, чего он хочет больше всего. Она резко поднялась.
– Ну, спасибо за кофе и беседу, но я уже чувствую себя хорошо.
– Я провожу тебя до твоего бунгало.
Она почувствовала холодную волну страха, когда поняла, как ей хочется сказать «да», откинула волосы назад и холодно ответила:
– В этом нет необходимости, кроме того, я не собираюсь пока к себе. Я вернусь на вечеринку. – Теперь комната, полная людей, уже не казалась ей таким уж плохим местом, она не хотела оставаться наедине со своими мыслями.
– Если тебе станет легче, то Эмма, моя жена, умерла за несколько недель до того, как мы встретились.
Энджел потрясла головой.
– И ты думаешь, что мне действительно от этого станет легче?
Да, он надеялся на это, но, видимо, ошибался.
– Я решил, что ты должна это знать.
– Да, но не раньше, чем прошло шесть лет, на протяжении которых я обвиняла себя в том, что стала такой же, как моя мать. Какого черта ты тогда сказал, что женат?
– Я этого не говорил. Ты сама так решила.
– А ты меня не поправил. Почему… О, ты… Ох… – И тут до нее дошло. – Это был самый быстрый способ избавиться от меня?
– Просто я терпеть не могу сцен.
Энджел резко вздохнула и, услышав звук подлетающего вертолета, взмолилась, чтобы он забрал его куда-нибудь подальше отсюда.
– Я возвращаюсь на вечеринку. Твою вечеринку, поэтому я не могу тебе запретить туда пойти, но если ты будешь донимать меня, то я пожалуюсь на тебя руководству отеля! И плевать мне, если кому-то придется несладко!
Уж точно не ему, если судить по выражению его лица.
– Я могу поручиться, что мы очень серьезно относимся ко всем жалобам.
– Мы? – Она покачала головой.
– Этот отель является частью группы «Теакис». – Его губы изогнулись в улыбке.
Энджел нахмурилась:
– Что тут смешного? Ты не веришь, что я это сделаю?
– О, я уверен, ты осуществишь любую свою угрозу. Но прежде я должен тебе объяснить, что мой дед Спирос Теакис, Анджелина. Я представляю группу компаний «Теакис», и со своей позиции могу тебя заверить, что мы очень серьезно относимся ко всем жалобам.
Осознав его слова, Энджел застыла на месте. Высказав ей это, он развернулся и ушел, не сказав ни слова и ни разу не оглянувшись.
Энджел пробыла на вечеринке еще около часа, и к тому времени, когда она добралась до своей комнаты, ее головная боль превратилась в настоящую мигрень.
Она полночи провела в ванной комнате. На часах было уже больше четырех утра, когда она наконец добралась до кровати и уснула. В результате она целую вечность провела в кресле гримера. Хотя, может, это было нормально для фильма? Энджел понятия не имела. Когда она встала перед камерой, то очень явно почувствовала свою неопытность. Она успокаивала себя тем, что никто не заинтересован в том, чтобы она провалилась, хотя и знала, что некоторых людей может порадовать этот факт. Как оказалось, первый съемочный день прошел хорошо, хотя Энджел казалось, что все продвигается мучительно медленно.
Она пожаловалась на это своему партнеру по фильму, и он сказал:
– Возьми, например, вязанье, как я.
– Сколько у нас времени на ланч, как ты думаешь?
– По моему скромному разумению… – начал он, и Энджел не смогла не рассмеяться. По ее мнению, в Клайве не было и капли скромности. – Ну ладно, ладно, не очень скромному…
Может, он не слишком скромен, но у него хотя бы есть чувство юмора.
– Так вот, я думаю, что на сегодня мы закончили.
И он оказался прав.
Энджел уже узнала, что узкий пролив, отделяющий частный остров от берега, на котором находился отель, безопасен. Она отказалась садиться в лодку, а решила проплыть это расстояние.
Темно-бирюзовая вода была теплой, и Энджел, которая всегда отлично плавала, остановилась в сотне ярдов от пляжа и легла на спину, чтобы лениво покачаться на волнах.
Рев мотора гидроцикла заставил ее поднять голову. Если бы она этого не сделала, то не увидела бы ребенка, который явно заплыл на своей надувной игрушке гораздо дальше, чем собирался, и с ужасом поняла, что он находится прямо на пути гидроцикла.
Две вещи сразу стали очевидными. Во-первых, что ребенок толком не умеет плавать, а во-вторых, что человек, управляющий гидроциклом, не мог его видеть.
Ее крик привлек внимание людей на берегу, некоторые из них забежали в воду и начали что-то кричать водителю гидроцикла, но тот ничего не слышал.
Поскольку Энджел была гораздо ближе к ребенку, она мощными гребками, на которые, как ей показалось, потратила последние силы, подплыла к ребенку и убедилась, что он держится на плаву. Но малыш от страха вцепился ей в шею, и она от неожиданности ушла под воду. Когда Энджел снова вынырнула, то увидела, что гидроцикл летит прямо на них.
