Камерон торопливо перешел проезжую часть грязной улочки и проскользнул в заведение через боковой ход.
– Так, так, так… – встретил его хорошо знакомый мужской голос. – А мы все гадали, заглянешь ты сюда сегодня или нет.
Камерон сразу узнал рокочущий бас графа Киллингуорта и небрежно бросил шляпу на буфет.
– Что ты здесь делаешь, Коннор? Почему ты вернулся в Лондон? Только не говори, что тебе наскучила жизнь фермера, разводящего в деревне коз. С такой партнершей, как леди К, думаю, пасторальные удовольствия не могут потерять своей прелести.
Его друг, бывший владелец «Волчьего логова», расхохотался.
– Ты прав, я доволен и своей женой, и своими мохнатыми козами, которых я называю «шерстью на копытах». Но и у фермеров бывают дела в городе.
– Ткацкое производство леди К успешно развивается, – прозвучал из тени второй мужской голос.
Приглядевшись, Камерон узнал маркиза Хэддена. Значит, Коннор и Грифф вернулись в Лондон? Камерон едва не взвыл от досады. У него не было никакого желания встречаться с двумя другими «адскими псами». Приятели, как никто другой, могли сразу же почуять, в каком смятении чувств он находится. А Камерон не желал никому – и в первую очередь друзьям – показывать свою слабость и уязвимость.
– Клиенты из высшего общества так быстро раскупают кашемировые шали, что Коннор и его супруга не успевают их производить, – продолжал Грифф. – Им необходимо приобрести еще несколько ткацких станков.
Алекса Хендри, умная молодая женщина, оказалась великолепной супругой для Ирландского Волкодава – Коннора Киллингуорта. Они жили в любви, и их бизнес процветал.
– А также мебель и всякую мелочь для детской, – кашлянув, добавил Грифф.
– Поздравляю, Коннор, – пробормотал Камерон, наливая себе бренди, и искоса взглянул на Гриффа. – А тебя-то что привело в Лондон? Я слышал, ты увлеченно копаешься в земле в своем поместье и не помышляешь о переезде в город.
Грифф был экспертом в ландшафтном дизайне и с некоторых пор занимался воплощением теории в жизнь на своих землях в старинном поместье, доставшемся ему от предков.
– Мои сады великолепно цветут, – с довольной улыбкой сообщил Грифф. Он тоже недавно женился. – Но мне пришлось приехать в Лондон по требованию издателя. Я должен вычитать корректуру своих эссе прежде, чем книгу отправят в типографию.
Его жена Элиза была талантливой художницей-натуралистом, изображавшей в своих работах богатый мир флоры. Супруги прекрасно дополняли друг друга и были идеальной парой, жившей в усадьбе, окруженной классическими английскими садами.
Тот факт, что друзья были счастливы в браке, только еще больше испортил настроение Камерона. Подняв стаканчик бренди, он скривил губы в усмешке.
– Остается надеяться, что мои приятели, «адские псы», не превратятся окончательно в презренных обывателей, – произнес он.
Коннор, выгнув бровь, посмотрел на Гриффа.
– Мне кажется или это правда, что в лапе Бладхаунда торчит заноза?
– Я бы сказал, что она торчит в другой части его тела, – проворчал Грифф. – В чем дело, Кэм? Не говори только, что твой нюх на неприятности завел тебя недавно в заросли колючего кустарника.
– Вот дураки, – пробормотал Камерон, поднося к губам стаканчик с бренди. – Куда, черт подери, запропастилась Сара? Я пришел сюда, чтобы поболтать с ней и тем самым приятно провести время, и что же я вижу? Неожиданно застаю здесь своих приятелей, «адских псов», которые превратились в ручных собачек. Они ткут шали, пишут книги о садах… – Камерон в притворном ужасе передернул плечами. – О боже, боюсь, что в следующий раз я увижу, что вы надели юбки.
Шелест атласа возвестил о том, что в комнату вошла Сара.
– На кого это вы здесь лаете? – спросила она, сердито глядя на Камерона. – Неужели вы не рады видеть своих старых друзей?
У Камерона вырвалось нецензурное слово.
– Он в дурном расположении духа, – негромко сказал Грифф. – Но я понятия не имею почему.
В серых глазах Коннора, который отличался горячим нравом, полыхали молнии.
– Я тоже. Но если он и дальше будет оскорблять меня и мою жену, то ему придется подбирать с пола свои зубы.
– Я знаю только одно: Даггет сильно изменился с того дня, когда здесь побывала леди в густой вуали. Она искала встречи с лордом Дадли, – пояснила Сара.
Несмотря на всю свою любовь к Саре, Камерон в этот момент был готов свернуть ей шею.
Сидевший на кушетке Грифф выпрямился:
– Что за леди?
– Хм… Дайте-ка вспомнить… Лейтон, Лайтборн… нет, Лоуренс! Точно: мисс Лоуренс.
– И кто такая, смею спросить, эта таинственная мисс Лоуренс? – обратился Грифф к Камерону.
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – огрызнулся Камерон. – Похоже, здесь только Сара знает все в деталях.
– Я бы с удовольствием рассказала вам больше, – не заставила упрашивать себя Сара, – но все произошло так быстро… В заведение вошла молодая леди и заявила, что ей, по делу особой важности, необходимо поговорить с лордом Дадли.
– Вся эта история звучит как-то очень уж знакомо, – заметил Грифф.
И он, и Коннор впервые встретились со своими будущими женами в «Волчьем логове» при схожих обстоятельствах.
Коннор с упреком посмотрел на друга.
– Да перестаньте вы воспринимать все так серьезно! – воскликнул Грифф, самый беспечный из всей троицы, и состроил гримасу. – Неужели здесь больше никто, кроме меня, не обладает чувством юмора?
– Будьте осторожны, Хэдден. – Сара предостерегающе подняла палец. – У ваших друзей такой вид, будто они готовы откусить вам голову. Держите язык за зубами и дайте мне закончить.
Грифф отсалютовал ей и налил себе стаканчик бренди.
– Не сердитесь. В отличие от Кэма я всегда плачу за выпивку.
– О, я всегда вношу в ваш счет его долги, поскольку знаю, что вы в состоянии оплатить их, – с милой улыбкой заявила Сара и продолжала: – А теперь вернемся к рассказу о молодой леди. Она пробыла с лордом Дадли недолго, минуту-две, а потом поспешно ушла. И тут произошло самое странное. – Сара выдержала драматическую паузу. – Дадли вернулся к игровому столу, довольный, словно кот, наевшийся сметаны. Вскоре в заведении появился мистер Даггет и подошел к тому же столу, но пробыл в игровом зале недолго. Он вернулся ко мне сюда, выпил, а потом вдруг в зале разразился страшный скандал. Дадли начал кричать, что из его кармана исчезли драгоценности. Но когда его попросили описать их, он отказался это сделать.
– Интересно, – задумчиво пробормотал Коннор.
– Не вижу в этом ничего интересного, – взвился Камерон. – Не все побрякушки, которые пропадают в Лондоне, оказываются в моем кармане. К сожалению, это так.
Грифф поставил стакан на стол и соединил пальцы рук.
– Что-то тебя сильно задело за живое и гложет изнутри. И я подозреваю, что во всем виновата женщина.
– Точно, без женщины здесь не обошлось, – согласился Коннор. – И об этом свидетельствует твой едкий сарказм по поводу нашей счастливой семейной жизни и любви, Кэм. У кого что болит, тот о том и говорит.
Грифф издал смешок.
Камерон почувствовал, что у него пылают щеки. Он привык подкалывать других, но самому ему не нравилось быть объектом насмешек.
– Ха-ха, как смешно, – пробормотал Камерон. – Любовь не имеет никакого отношения к этой истории. Но вы, комнатные собачки, вряд ли сумеете это понять. Думаю, я найду для себя более подходящее общество где-нибудь в другом месте.
Камерон встал, собираясь взять свою шляпу, но вдруг ему пришла в голову неожиданная мысль, и он остановился.
Софи попала в беду – это ясно. И как бы ни пытался он скрыть свои истинные чувства за завесой свойственного ему цинизма, ему не обойтись без помощи друзей, если он хочет спасти ее. И поэтому Камерон заставил себя снова заговорить:
– Кстати, – начал он, стараясь сохранить небрежный, незаинтересованный вид, – что ты знаешь о Дадли, Коннор? Учитывая, что он является завсегдатаем «Волчьего логова» уже много лет, ты, должно быть, знаком с его привычками.
Грифф что-то проворчал, но Коннор осадил его предостерегающим взглядом:
– Какие именно привычки тебя интересуют?
Камерон глубоко вздохнул:
– Ну, например, играет ли он не по средствам? Есть ли у него тайные пороки и тому подобное.
– Короче, ты хочешь знать, подлец он или нет?
Камерон кивнул.
– Дадли мерзавец, каких мало, – ответил Коннор. – Такой же, как его приятель Мортон и остальные друзья. Они достаточно умны и умеют извлекать выгоду из слабостей окружающих. С такими, как мы, эти люди никогда не будут связываться. Они выбирают свои жертвы среди беззащитных, тех, кто не может за себя постоять. Я бы не стал недооценивать их. Дадли и его приспешники опасны.
