Туземцы так боятся чудовища, что, завидев его, в ужасе бросаются ничком на землю, издавая невнятные звуки, или кидаются прочь со всех ног, словно за ними гонятся хищные звери.
Я не раз пытался метнуть в буньипа копье, но только когда был уверен, что поблизости нет свидетелей; туземцы бы мне этого не простили. Я ни разу не попал в цель, и, наверно, это к лучшему: если бы мне удалось хотя бы ранить буньипа, туземцы, по всей вероятности, прикончили бы меня в угоду своему «чудотворцу».
НАЗАД К ЦИВИЛИЗАЦИИКак- то раз собираем мы со стариком коренья и видим: через болота к нам шагают два молодых туземца. Копья свои они подняли высоко над головами и все время размахивают ими, чтобы мы еще издалека их заметили, -знают, что мы поблизости. А на копьях яркие носовые платки. Значит, на побережье появились белые.
И в самом деле, туземцы рассказали, что встретили троих белых и с ними шестерых черных людей - таких они раньше никогда не видели. Есть ли у чужеземцев лодка? Да, у них кооронг, то есть корабль, но корабль ушел, а люди остались. Они поставили себе два белых дома - я тут же смекнул, что это палатки, - а в них полным-полно припасов, одеял, томагавков. Туземцы попросили каллал-лингурк (томагавк), но им его не дали, хотя живущему поблизости племени пришельцы преподнесли подарки: ножи, ножницы и другие вещи.
Эти два туземца отправились на поиски племени, которое помогло бы их товарищам напасть на белых и -завладеть их имуществом.
Можете себе представить, как я встревожился, услышав эти слова. Надо как можно скорее предупредить чужестранцев о грозящей им опасности. Но как это сделать, чтобы не прослыть изменником среди туземцев?
Долго я ломал себе голову, как поступить. Загвоздка была в том, что я давно позабыл английский язык. Все же я решил пойти к чужакам и помочь им, даже если это будет стоить мне жизни.
Как только посланцы ушли дальше искать подмоги, я поспешил к белым. До их расположения, по описаниям туземцев, было миль пятнадцать, но я думаю, что на самом деле куда больше. К тому же дул встречный холодный ветер, и я только на следующий день достиг цели. Еще издали я разглядел длинный шест или столб, а на нем - английский флаг. Приблизившись, я увидел и лагерь. Тут на меня нахлынули тяжкие мысли, связанные с моим прошлым, настоящим и будущим. Кто знает, что меня ждет… Я ведь бежал от наказания, наложенного королевским судом. Сейчас я свободен как птица, а дальше что будет? Может, меня засадят в тюрьму или подвергнут другому наказанию.
Пока я стоял, глубоко задумавшись и не находя ответа на терзавшие меня вопросы, один из белых с ведром в руке пошел к ручью за водой. Когда он со своей ношей проследовал обратно, я тоже пошел к ручью, чтобы собраться там с мыслями и окончательно решить, что делать.
Отсюда были видны как на ладони палатки, стоявшие вплотную к ним шалаши туземцев, костры, вокруг которых они сидели. По всему было видно, что туземцы очень возбуждены.
В это время один из них заметил меня и, обернувшись, ткнул в мою сторону пальцем, показывая белому: вот, мол, смотри…
Тогда я приблизился к костру и уселся рядом, положив копья и другое боевое и охотничье оружие между ног. Белые, конечно, не отличили меня от австралийцев: я был точно так же, как они, одет, вернее, раздет, моя загорелая обветренная кожа имела такой же оттенок, да и исключительно высоким ростом я не походил на европейца.
Один белый подошел ко мне и что-то спросил, но я. конечно, ничего не понял. Но, когда он протянул мне ломоть хлеба и произнес по-английски «хлеб», с моего сознания словно спала пелена, и я, повторив вслед за ним это слово, вспомнил и несколько других английских слов. С грехом пополам я объяснил белым, что я не австралиец. Они отвели меня в палатку, дали европейское платье, угостили мясом, бисквитами, чаем - одним словом, были ко мне очень добры.
Не могу вам рассказать, что я передумал и перечувствовал в течение ночи и как горячо благодарил бога за то, что он послал мне избавление от тяжкой жизни. А что оно не за горами- я не сомневался: конечно, пришельцев очень мало, туземцы могут их перебить, но следом наверняка придут другие белые.
На следующий день меня сверлил страх, и в то же время я радовался своему избавлению, но ничего не мог сказать белым и только показал им татуировку на руке: инициалы «W. В». Это, видно, еще больше расположило их ко мне, наверно, они решили, что я моряк с затонувшего корабля. С тех пор я стал у них дневать и ночевать.
Постепенно до меня начал доходить смысл их речей - кое-что я понимал, а кое о чем догадывался, и довольно быстро я уразумел, что они собираются остаться здесь навсегда. Они, дескать, договорились с местными вождями и выменяли у них землю. Я-то знал, что это вздор, потому что в отличие от других отсталых народов у австралийцев нет вождей, которые распоряжаются землей. Семьей они верховодят, это верно, но земля тут ни при чем.
Если какие сделки и были заключены, так ведь бедные австралийцы не понимали, какую ценность имеет земля. Они на ней охотились, она их кормила - вот и все, что они о ней знали. Все эти земельные сделки белые придумали только для того, чтобы облапошить туземцев, вытеснить их из лесов. Скоро на всем австралийском континенте смолкнут шаги австралийских охотников, а их горести и радости станут достоянием прошлого.
Через день-два я чувствовал себя у европейцев как дома и всячески старался быть им полезным, рассказывая все, что знал, о стране. Корабль, с которого они сошли, вскоре должен был вернуться с новой партией людей, запасами продовольствия и орудий. По просьбе европейцев я теперь от них не уходил, хотя, по правде говоря, у меня от страха поджилки тряслись: вот, думаю, два молодых туземца приведут к своему племени союзников - и тогда мне несдобровать.
И действительно, они вскоре вернулись, и, конечно, не одни. Теперь силы были явно неравны, и, видя это, туземцы решили действовать. От меня они требовали, чтобы я им помог, иначе грозились вместе с англичанами прикончить и меня.
Я вконец растерялся. Если я расскажу новым поселенцам, какая опасность нависла над ними, они с перепугу могут прибегнуть к силе, а их так мало, что к добру это не приведет. Вот я и стал поддакивать туземцам, будто бы я заодно с ними, только все уговариваю их подождать, пока придет корабль, тогда, мол, добычи будет гораздо больше.
Доводы мои подействовали, но ненадолго. Видя, что терпение туземцев подходит к концу, я предупредил белых, чтобы они не зевали, а сам взял ружье и пригрозил, что застрелю первого, кто подымет руку на чужеземцев. Впрочем, тут же я обещал, что корабль привезет всем туземцам богатые подарки…
Австралийцы утихомирились на время, занялись охотой и ловлей рыбы. Наша же группа была начеку и каждую ночь выставляла караульных.
В один прекрасный день я наконец углядел в заливе корабль и поспешил сообщить эту новость и европейцам и туземцам. Последние пришли в восторг, скакали вокруг меня, хлопали по плечу, очень были рады, что я их не обманул; ну и, кроме того, они были уверены, что получат подарки. Немного им все же было не по себе: как-никак они собирались убить белых, так не лучше ли им уйти в лес? Но я велел остаться. Пока они ничего плохого не натворили, рассудил я, вот если бы они напали на белых, ну. тогда другое дело, их бы всех расстреляли или повесили.
Корабль (его название я забыл), приближавшийся по заливу, сел на мель милях в трех от берега. С него спустили лодку, двое - как я узнал позже, мистер Батман и мистер Ведж - сели в нее и поплыли к берегу. Я пошел в лагерь туземцев и постарался им растолковать, как они должны себя вести.
При виде меня вновь прибывшие белые очень удивились. Особенно их поразил мой рост. Ганн - белый, остававшийся на берегу за старшего, - объяснил, кто я и как сюда попал. Мистер Батман задал мне несколько вопросов. Я сказал, что прибыл на корабле, названия которого не помню, что было это лет двадцать назад, а может, и больше, откуда мне знать, если я потерял счет времени. Мистер Батман предложил мне остаться с белыми и спросил, что, по-моему, лучше всего подарить туземцам. Я посоветовал прежде всего дать им хлеба. Moи новые друзья немедленно отрядили на корабль лодку, и она вернулась с двумя мешками бисквитов. Их роздали туземцам этой же ночью на большом корробори, которое произвело на гостей очень сильное впечатление.
Теперь моя задача состояла в том, чтобы поддерживать хорошие отношения между европейцами и туземцами. Я справлялся с ней настолько хорошо, что в ближайшие дни, когда судно сняли с мели, мы сгрузили с него провизию, кузнечные, плотницкие и другие инструменты, зная, что ничем не рискуем.
Работа закипела. Прежде всего срубили времянку для миссис Батман с детьми, чтобы она могла сойти на берег, а когда корабль ушел, приступили к строительству постоянных домов.
