Нин Ван - Как Китай стал капиталистическим

© Palgrave Macmillan, 2013

© Новое издательство, 2016

Административное деление КНР

Административное деление КНР (С особыми экономическими зонами)

Прежде всего мы хотели бы выразить благодарность Стивену Литлчайлду и Филиппу Буту из Института экономических проблем, которые с самого начала поддерживали наше совместное начинание.

Мы приступили к работе над этой книгой сразу же после Конференции по рыночным преобразованиям в Китае, проходившей в Чикаго 14–18 июля 2008 года. Когда черновой вариант был готов, в Чикаго прошел Семинар по отраслевой структуре производства (19–23 июля 2010 года). Мы многое узнали от участников конференции и семинара, особенно когда они не соглашались с нами. Нам бы также хотелось поблагодарить Марджори Холм, Леннона Чоя и Джоуи Нейхома за качественное материально-техническое обеспечение мероприятий.

Спасибо всем, кто прочитал черновой вариант книги. Особо хочется отметить вклад Стивена Литлчайлда, Дугласа Норта, Мэри Шерли и Сюй Чэнгана, которые предоставили нам подробные комментарии. Спасибо и Ли Венэму, Филиппу Буту и Стивену Чунгу, прокомментировавшим отдельные главы книги. Благодарим их всех за критические замечания и предложения, позволившие внести поправки в текст. Ху Вэй оказал нам неоценимую помощь при составлении карт.

Авторы в течение нескольких лет ежемесячно встречались, чтобы сообща работать над этой книгой и над связанными с ней проектами. Они выражают благодарность Юридической школе Чикагского университета (сотрудником которой является Рональд Коуз), а также Школе глобальных исследований Чикагского университета и Школе политики и глобальных исследований при Университете штата Аризона (соответственно прошлому и настоящему местам работы Нина Вана). Вывший декан Юридической школы Чикагского университета Сол Левмор и ее нынешний декан Майкл Шилл оказали неоценимую поддержку авторам книги.

Мы также хотели бы поблагодарить всех тех, кто щедро делился с нами информацией и идеями. К сожалению, мы не можем привести весь список полностью. Но есть люди, которых мы не можем не упомянуть, – это Александр и Ли Венэм, Линда и Стивен Чунг, Цзинь Лэй, Лян Сяовэй, Дэвид Пикас, Ричарда Сэндор, Гуанчжэнь Сунь, Сяо Гэн, Уильям Сяо, Сюн Цзялун, Оюй Лянъин, Ван Тяньфу, Чжан Вэйин, Чжао Динсинь, Чжоу Цижэнь, Чжоу Вэйбин и Чжу Сицин.

Выступая в июле 2008 года в Чикаго на Конференции по рыночным преобразованиям в Китае, Стивен Чунг назвал переход КНР от коммунистической системы к капитализму «величайшей программой экономических реформ в истории человечества» (Cheung 2008: 2)[1]. Чунг, несомненно, прав в своих выводах; но не менее выдающимся является тот факт, что череда событий, приведших Китай к капитализму, никем не планировалась, а итоги реформ оказались полной неожиданностью для всех. Возможно, еще более необычным обстоятельством во всей этой истории стало то, что переходом к капитализму руководила Коммунистическая партия Китая. Это поразительный пример того, что Фридрих Август фон Хайек назвал «непреднамеренными последствиями человеческих действий» (Hayek 1967, гл. 6).

В 1982 году лондонский Институт экономических проблем опубликовал брошюру Стивена Чунга «Станет ли Китай капиталистическим?» – с положительным ответом на поставленный вопрос (Cheung [1982] 1986). Выводы Чунга были восприняты с явным недоверием практически всеми экспертами, хотя автор проявил осторожность, заявив, что «переход к капитализму случится не скоро» (Ibid… 19). Почему он так думал, вполне понятно. В результате многолетней идеологической обработки, осуществлявшейся коммунистами, у китайского народа выработалось негативное представление о том, как работает капиталистическая система. Кроме того, указывает Чунг, движение в сторону капитализма, скорее всего, будет встречать сопротивление со стороны армии и правительственных чиновников, опасающихся за свои места. Монография была переиздана четыре года спустя, в 1986-м, и тогда Чунг признал, что «недооценивал скорость перемен» (Cheung [1982] 1986: 66), отметив, однако, что «экономическая перестройка в Китае может продолжиться, но только гораздо менее высокими темпами, чем в последние пять лет» (Ibid., 79). В действительности же перемены шли по-прежнему быстро. Воздействие коммунистических идей на сознание простых китайцев оказалось не таким существенным, а сопротивление армии и правительственной бюрократии – не настолько сильным, как представлялось Чунгу Китай стал капиталистическим за относительно короткий период времени[2]. В этой книге мы описываем череду событий, приведших Китай к такому итогу.

Недостаточная изученность столь сложного предмета не позволила нам исследовать все аспекты этой потрясающей человеческой драмы. До сих пор мы многого не знаем о рыночных преобразованиях в Китае. Более того, многие из приведенных нами фактов оказались недостоверны. По мере появления новых сведений некоторые детали придется пересматривать. Однако в целом нарисованная нами картина ясна и едва ли подвергнется изменениям.

Работа над этим совместным проектом проходила следующим образом. Нин Ван находил информацию о событиях в Китае и их толкования. Потом авторы обсуждали значение этих событий в контексте избранной темы, исправляли ошибки и повторно взвешивали аргументы. Окончательный продукт – результат тесного сотрудничества.

Предложенные выводы основаны на информации, собранной по крупицам, в интервью и других многочисленных источниках на китайском и английском языках (эти материалы указаны в разделах «Примечания» и «Литература»). Наша интерпретация полученной информации может отличаться от трактовок, встречающихся в других работах; налицо различия точек зрения на ряд важнейших моментов. Чтобы не перегружать повествование, мы редко использовали прямые цитаты из посвященных данному вопросу книг, число которых не только значительно, но и продолжает расти. Далее – наш рассказ о том, как Китай превратился в капиталистическую страну.

9 сентября 1976 года умер Мао Цзэдун, основатель Китайской Народной Республики и председатель Коммунистической партии Китая с 1943 года. В то время страна переживала разгар «культурной революции», которую Мао начал десятилетием ранее[3]. Она была задумана как первая в череде революций, ведущих к обновлению социализма, избавлению его от буржуазных пороков и бюрократической косности[4]. «Культурной революции» предшествовал ряд жестких социально-политических кампаний, развернутых с целью приблизить наступление социалистического рая в Китае. Мао верил, что, невзирая на бедность, Китай совершит «большой скачок вперед» и пойдет «золотой дорогой» коммунизма при одном условии – если его граждане, сплоченные общей идеей и общим делом, направят все свои таланты, всю свою энергию на достижение единой цели[5]. Бескорыстному не знавшему частной собственности китайскому народу предстояло переродиться. Отбросив бремя истории и феодализма, с одной стороны, а с другой – презрев материальные интересы и капиталистические приманки, нация должна была откликнуться на зов социализма и слышать только его. Но глубоко ошибочная идеология и непродуманные революции привели страну не к раю, а к массовому голоду – самому страшному в истории человечества. Более того, ее жители утратили связь с культурными корнями и последними достижениями прогресса[6]. Предприимчивые китайцы быстро превратились в безликие шестеренки социалистической машины.

Это, возможно, не укладывается в сознании, но грандиозные достижения Мао по своим масштабам не уступают бедствиям, которые он навлек на китайский народ. «В конечном счете, – пишет журнал The Economist, – Мао следует признать одним из величайших деятелей в истории человечества. Он разработал стратегию аграрной революции, которая позволила Коммунистической партии Китая захватить власть, опираясь на поддержку крестьянства вопреки учению Маркса. Под его руководством феодальный Китай, разрушенный войной и обескровленный коррупцией, превратился в единое эгалитарное государство, в котором никто не голодал. Мао возродил национальную гордость и веру в то, что, по его словам, Китай сможет „встать на ноги" и стать вровень с величайшими державами»[7]. The Economist серьезно ошибся насчет голода, но так или иначе революция, во главе которой стоял Мао, оказала огромное влияние не только на Китай, но и на весь мир. Ричард Никсон, возобновивший в 1972 году дипломатические отношения Соединенных Штатов с КНР, отзывался о Мао как об «уникальном представителе поколения великих революционеров»[8]. Премьер-министр Пакистана Зульфикар Али Вхутто, последний из иностранных государственных деятелей, кто видел Мао, назвал его «сыном революции, самим ее духом, ритмом и воплощением революционной романтики, главным архитектором нового порядка, потрясшего мир своим великолепием». «Такие люди, как Мао, рождаются раз в столетие», – сказал Вхутто[9].