В других странах аналогичным образом происходило превращение фирм в товар, в результате жизнь для работников стала еще более нестабильной. Даже те, кто относил себя к салариату, теперь столкнулись с тем, что в любой день могут потерять работу и другие виды гарантий из-за того, что их фирму перекупили или она объявила себя банкротом. Со своей стороны, отчасти для защиты, компании хотят иметь более гибкую рабочую силу, чтобы быстро реагировать на внешние угрозы.
Из-за товаризации стало более подвижным и разделение труда внутри предприятий. Если в каком-то месте деятельность предприятия может обойтись дешевле, эти задачи переводятся на офшор (внутри фирм) или на аутсорс (поручаются фирмам-партнерам или посторонним фирмам). Это приводит к разделению процесса труда, внутренние профессиональные структуры и бюрократические карьеры рушатся из-за неопределенности – люди не знают заранее, будет ли то, за что они привыкли отвечать, передано на офшор или на аутсорс.
Этот раскол сказывается и на совершенствовании навыков. Стимул для вложений в трудовые навыки определяется по стоимости их приобретения, альтернативным издержкам и перспективе дополнительного дохода. Если риск увеличивается или нет возможности практиковать навыки, вложения в них уменьшатся, а вместе с тем уменьшится и психологическая привязанность к компании. Короче говоря, когда фирмы становятся менее стабильными, работники не горят желанием делать там карьеру. И это подталкивает их в сторону прекариата.
Фирма становится подвижней, чем работники, в смысле ее способности переключаться с одного рода деятельности на другой. Большинству служащих переключаться нелегко. Но многие вынуждены зарабатывать, чтобы поддерживать семью, платить за обучение детей, заботиться о престарелых родственниках. Из-за этого порой рушится профессиональная карьера и человек переходит на существование в качестве прекариата.
Для большего числа рабочих в двадцать первом веке уже нет надежды, что фирма – место, где можно сделать карьеру и получать стабильный заработок. И в этом не было бы ничего плохого, если бы социальная политика была нацелена на то, чтобы все, кто трудится на благо фирмы, имели основные гарантии защиты. В наши дни это далеко не так.
Сирены трудовой мобильности: ретоваризация труда
Переход к гибким трудовым отношениям был главной непосредственной причиной роста мирового прекариата. О том, как увеличивалась эта гибкость во всем мире, говорится в другой работе (Standing, 1999b). Здесь же мы только выделим аспекты, ускорившие рост прекариата, остановившись подробнее на основных видах гибкости – это гибкость численности, функциональности и гибкость заработной платы.
Переход к гибкости еще не завершен, и, судя по тому что комментаторы без конца повторяют один и тот же призыв, сейчас наблюдается кратковременный спад. Идет процесс «ретоваризации» труда, приводящий к тому, что трудовые отношения попадают в еще большую зависимость от спроса и предложения, как это показывает их цена – зарплата. Это означает нарушение всех семи форм трудовых гарантий, рассмотренных в первой главе. Слишком часто исследователи сосредотачиваются на одном аспекте – уменьшении гарантий занятости за счет того, что работодателям стало проще увольнять сотрудников (стали меньше издержки на увольнение) и легче привлекать временных работников. Хотя это лишь часть процесса, уменьшение гарантий занятости используется для увеличения других форм гибкости.
Люди со стабильной занятостью больше склонны к коллективности, поскольку чувствуют себя более надежно и уверенно перед своими работодателями. Гарантиям занятости сопутствуют гарантии представительства. Так, «рабочий-гражданин» чувствует, что сам отвечает за свое профессиональное развитие. Без других видов гарантий у работника не может быть гарантий трудовых навыков, поскольку он боится, что его переведут на другое место, поручат задания, которых он не ожидал и на которые не рассчитывал.
Главное же то, что гибкость трудовых отношений – неизбежность для глобального трудового процесса. Мы должны понять, что она с собой несет, не из атавистического желания повернуть процесс изменений вспять, но чтобы уяснить, как сделать эти изменения более приемлемыми.
В течение трех десятков лет считалось, что, если станет проще увольнять рабочих, появится больше рабочих мест. Якобы тогда потенциальные работодатели будут охотнее нанимать работников, поскольку дешевле будет от них избавиться. Слабые гарантии занятости рассматривались Международным валютным фондом (МВФ), Всемирным банком и другими влиятельными организациями как необходимое условие для привлечения и удержания иностранного капитала. Правительства, естественно, стали наперегонки ослаблять гарантии занятости и добились того, что стало проще нанимать работников без подобных гарантий.
Возникновение прекариата связано в основном с гибкостью численности, с тем, что долгое время называлось «нетипичной» и «нестандартной» формой труда. Ведущие компании большую часть работы передают на контракты, сохраняя при себе небольшую часть салариата (корпоративных граждан), ценя их верность и разделяя с ними свой ключевой актив – знания, как это свойственно рентоориентированным фирмам третичного сектора экономики. Если знания распространятся слишком широко, компании утратят контроль над своими активами. Салариат – граждане фирм с правом голоса, с ними советуются или по крайней мере считаются, когда принимаются решения по целому ряду вопросов. Подразумевается, что их права признают владельцы и главные акционеры, имеющие право голоса по стратегически важным вопросам для предприятия или организации.
Одно из свойств мобильности – нарастающее использование временного труда, позволяющее фирмам быстро обновлять состав служащих, чтобы легче было адаптироваться и менять сферу деятельности. Временная рабочая сила обходится дешевле: зарплаты ниже, платить за выслугу лет временным работникам не нужно, у них меньше прав на пособия и льготы предприятия и т. п. И меньше риска: принимая кого-то на временную работу, фирма не берет на себя обязательств, о которых можно потом пожалеть по той или иной причине.
Там, где преобладают услуги, труд обычно бывает проектно-ориентированный, а не непрерывный. Это усиливает колебания спроса на рабочую силу, а использование временного труда становится почти необходимостью. Есть и менее существенные факторы, способствующие этому. Людям, заключившим временный контракт, порой приходится работать больше, особенно если рабочее задание более трудоемкое по сравнению с тем, что делали штатные сотрудники. Постоянные сотрудники могут воспротивиться таким требованиям. Временных сотрудников также легче поставить в положение неполной занятости, например меньше платить им за меньшее количество часов в периоды простоя предприятия. Ими намного проще управлять, потому что они – боятся. Если они не согласятся выполнять то, что от них требуется, их выставят – без лишнего шума и почти без затрат.
Временных работников иногда используют для того, чтобы вырвать уступки у других сотрудников, которых предупреждают, что они останутся без места, если не согласятся на новые условия, выгодные работодателю. Так, горничные в отелях сети «Хаят» (Hyatt) в США, имея контракт на восемь часов в день и выполняя определенные виды работы, внезапно обнаружили, что работают параллельно с временными работниками из агентства, которых заставляют работать по 12 часов в день и убирать больше номеров (по 30 за смену). Постоянных горничных уволили.
Но самый поразительный пример – это отмирание японской модели найма. Компании приостановили наем молодежи на пожизненный срок и перешли на временные контракты. Получая значительно меньше, временные сотрудники лишены возможности повышения квалификации и получения льгот. На некоторых фабриках даже обязали рабочих носить комбинезоны разных цветов в зависимости от их рабочего статуса – это уже нечто из области антиутопии, сразу вспоминаются альфы и эпсилоны из романа Олдоса Хаксли «О дивный новый мир».
Фирмы набирают все больше временных работников по одной простой причине – потому что в других фирмах так делают; владельцы сравнивают экономический эффект. Соревновательность путем использования временного труда имеет все более важное значение в мировой системе, по мере того как компании стремятся перенимать то, что делают другие страны и лидеры рынка в их секторе, – это называется «эффект доминирования». Транснациональные компании пытаются насадить свою модель занятости там, где начинают действовать их фирмы-заместители, обычно в ущерб сложившейся местной практике. Так, «передовая» модель «Макдоналдс» (McDonald’s) на самом деле подразумевает деквалификацию, смещение работников со стажем, подрыв профсоюзов и низкий уровень зарплат и пособий предприятия. Другие берут с «Макдоналдса» пример. Обозреватели уже обращали внимание на набор приемов в практике трудовых отношений по привлечению менеджеров (Amoore, 2000; Sklair, 2002; Elger, Smith, 2006; Royle, Ortiz, 2009). Одни используют «желтые профсоюзы» – создаваемые и руководимые работодателями, – чтобы побороть независимые профсоюзы. Возникает всемирная модель, в которой корпоративный, технологический и политический факторы влияют на выбор тактики. Представить себе серьезное эффективное сопротивление этому почти невозможно.
