доказательством не существовавшей еще в те дни пресловутой теории борьбы за существование. Новый Пернов восторжествовал, Старый покоится в песках.
В 1234 году епископ эзельский избрал место Старого Пернова для постройки церкви; по мере постройки селились подле неё и люди, и, вероятно, так, по словам Русвурма, возник Старый Пернов. В 1251 году церковь его сделана соборной, и до нас дошел любопытный документ о порядках, которым должны были подчиняться причт и клир. Из числа 300 гакенов земли, назначенной собору, 42 шли пробсту, 32 декану, 30 схоластику, 10 звонарям, 6 на свечи, книги и масло. Все домгерры, числом 12, должны были спать в общей спальне и ложиться одновременно, без шума и упрямства, без «insolentia et strepitu», а кто не ночевал дома, тот привлекался к ответу, причем прочитывал пятьдесят молитв и двигал по пятидесяти шариков четок.
В 1263 году пришедшие сюда литовцы сожгли старый город и церковь; в 1533 году епископ Буксгевден, в войне со своим анти-епископом Вильгельмом, снова сжег отстроившийся заново город и выкинул из церковного склепа останки первого епископа эзельского, Германа; в 1576 году церковь сожжена русскими.
До нас дошли любопытные документы, так называемые «Burspraken», то есть «Burgersprachen», civiloquia, — бюргерские права, ежегодно изменявшиеся; их четыре раза в год всенародно прочитывали, чтобы бюргеры могли вполне хорошо знать их. Такие документы сохранились в Ревеле, Риге и Новом Пернове. В них характерны несколько параграфов, направленных против эстов и вообще против всех не-немцев. Не только при покупке хлеба немцам предоставлялось первенство, но всем не-немцам не полагалось даже каких-либо орудий для взвешивания и меры. Не менее ревниво относились староперновцы, соединившиеся с 1456 года в гильдию, к торговле иностранцев: ни один иностранец не смел жить здесь, не сделавшись бюргером; но главные усилия их были направлены против возникавшего рядом Нового Пернова.
Запрещено было, например, кому бы то ни было покупать в Новом Пернове продукты и товары с тем, чтобы перепродавать их в Старом. Непримиримыми врагами стояли один против другого оба города. В 1568 году, король польский, вероятно вследствие особого ходатайства ново-перновцев, велел снести Старый Пернов и дал им привилегию следить за тем, чтобы на месте сносимого города никто наново не строился. Не могло быть сомнения в зоркости, с какой следили за этим торжествовавшие новоперновцы; тем не менее, старое, насиженное место никак не хотело умирать, потому что уже в 1599 году Новый Пернов просил польских комиссаров ни более, ни менее, как о том, чтобы срыть старый город. И на этот раз исполнение ходатайства фактически не удалось, так что при перемене властителя, при Густаве Адольфе шведском, ходатайство было возобновлено и последовало сходное с прежними королевское подтверждение о том, чтобы не смели строиться на старом месте, чтобы разрушенной церкви не возобновлять, «дабы не было предосуждения Новому Пернову». Остатки церкви снесены окончательно в 1660 году, и вражда, длившаяся не одно столетие, погасла за насильственной смертью одной из сторон. Старый город, и даже имя его, исчезли почти бесследно; он находился против нынешнего Пернова, подле речки Заук, или Перона. Остались от него, точно в насмешку, всего только две печати: старая 1427 года, с изображением полуепископа и полуорла, и новая, 1445 года, с рукой, держащей крест подле ключа. Единственный подлинный документ, дошедший до нас от Старого Пернова, — так чисто стерто с лица земли его бытие, — это отношение его магистрата к магистрату ревельскому от 12-го января 1427 года, с просьбой об оказании защиты некоему Гансу Омунду. Самое название, Пернов, перешло к нынешнему городу от Старого Пернова, потому что первоначальное название Нового Пернова было Эмбеке. Не одни эсты, следовательно, склонили свои головы: тут не давали пощады никому.
Издавна существовали в прибалтийском крае гильдии и цехи; уставы их, или шраги, имеются, например, в Риге с XIV века. Хотя многое прекратилось, и городовое положение 26-го марта 1877 года достаточно основательно коснулось вопроса, но в общих чертах в прибалтийских губерниях все-таки существуют три городских сословия: магистрат, как высшее городское управление, и две гильдии. В более мелких городах граждане делятся на купцов и мещан, а в самых маленьких деления не существует вовсе. Магистраты и гильдии составляют и доныне то, что называется «гражданством», как нечто противополагаемое «городскому обществу». Чтобы стать бюргером, нужно согласие гильдий и магистрата, и поступающим приносится присяга «на послушание благородному магистрату», или в малых городах — фохтейскому суду. Совершенно явственная несогласованность между думой и магистратом бросается в глаза. Магистрат в настоящее время, не орган городского управления, не представитель городского общества, а Бог знает что; он представляет из себя, отчасти, судебное и полицейское место, с участием в церковном управлении, в надзоре за гильдиями, в заведывании за благотворительными учреждениями и капиталами; но все это — обязанности, которые повсюду в России распределены между особыми, точно обозначенными органами.
В начале пятого часа путешественники направились из Пернова в Аренсбург, лежащий на острове Эзеле. Ветер заметно крепчал, так что можно было опасаться, что сведения лоцманской станции о норвежских штормах могут, пожалуй, найти неожиданное подтверждение, хотя небо было ясно и белые, перистые облака поддерживали надежду на хорошее. Впрочем, здесь, в этих местах, ветер так переменчив, что, за несколько дней, обежал он всю звезду ветров, со всеми её подразделениями. Покидая Пернов, нельзя было не вспомнить о том, что немного южнее отсюда выходит к морю та пограничная черта между эстами и латышами, которая делит все три прибалтийские губернии на две, приблизительно равные, части. После посещения острова Эзеля, населенного исключительно эстонцами, с тем, чтобы в конце путешествия опять возвратиться к ним, путешественники направлялись теперь посетить латышскую половину края. Существует, говорят, предположение, в случае развития движения к православию, вместо одной рижской православной епархии образовать две: северную — или эстонскую и южную — или латышскую. Именно об этом, если не ошибаемся, ходатайствовали местные крестьяне еще в минувшее царствование, и нельзя сказать, чтобы и с точки зрения государственной подобное изменение но имело своих очень хороших, верных сторон.
Остров Эзель. Достопримечательности города. Риттергауз. Нечто об островах. История, легенды, геология. Замок. Крестьянские горы. Замечательные женские одеяния. Песни эстов. Легенды о ленивом Якове и Вифлеемской звезде. Грязелечебные заведения.
Довольно ясным утром, 17-го июня, с парохода, сделавшего от Пернова тридцать миль и бросившего якорь в пяти милях и от Аренсбурга, видны были на плоском, низком берегу чуть-чуть поднимавшиеся розовой полоской над синим морем очертания города. Огромный
