что едва минуло тридцать лет по смерти преподобного, как уже явились на свет его мощи и совершился ряд чудес. Предание гласит, что преподобный сам предстал тогда одному из посадских людей в видении и сказал: «Вскую мя остависте толико времени во гробе, землей покровенна, воде утесняющей тело мое?»
В прекрасно задуманном и изложенном иеромонахом Никоном «Житии и подвигах святого Сергия» приведены все самые видные особенности этого замечательного, исключительного бытия.
В церкви новгородского архиерейского дома существует икона с поясным изображением преподобного Сергия, написанная, по преданию, в самый год обретения его мощей, одним из учеников его. Коротко обстриженные волосы на мощном, сильно развитом черепе; длинные опадающие к низу усы и не особенно большая борода, строгое, сосредоточенное выражение лица, с невеликими, узкими очами, под осенением дуг сильно очерченных бровей и несколькими глубокими морщинами на лбу, — вот те вероятные черты лика Преподобного, которые сохраняются несокрушимыми в богатой раке лаврского храма. Несокрушимые во времени черты эти оставались, конечно, теми же, когда в раку святителя положен был новорожденный в 1530 году Иоанн, будущий Грозный, «данный» отцом своим великим князем Василием чудотворцу и впоследствии всегда особенно благоволивший его монастырю. таким должен был предстать лик Сергиев и патриарху иерусалимскому Феофану, посланному от вселенских патриархов, для поддержания на Руси православия, когда он посетил монастырь в игуменство Дионисия, непосредственно вслед за лихолетьем, велел открыть лицо Сергиево, отер его губкой, и, в ужасе созерцания нетления, осязал его руки и ноги. таковы, или приблизительно таковы, должны быть черты Сергиевы во гробе его и теперь; это и аскет, и мыслитель, и человек железной воли, глубоко угодный Богу.
Святой Сергий, как и первосвятители славянства св. Кирилл и Мефодий, принадлежал к роду знатных бояр, а именно ростовских, и родился в четырех верстах от Ростова Великого, там, где стояла когда-то обронившая где-то в истории свое имя «некая весь», а теперь расположена небольшая обитель Варницкая. Первый жизнеописатель св. Сергия, его ученик, блаженный Епифаний, говорит о том, что еще во чреве матери своей младенец, во время одного из праздничных богослужений в церкви, слышимо для всех, трижды в главные минуты литургии вскрикнул. Митрополит Филарет замечает по этому поводу, что в наше время «люди более проницательные может быть осмеливались бы догадываться, что таинственный восторг благочестивой матери в три важные периода священнодействия сообщил необыкновенное возбуждение жизни плоду, который она носила во чреве», но в то время, когда жил Епифаний «любили не столько любопытные умствования», как ныне, и признавали только совершившийся факт. Если, как выше замечено было, существует некоторое сходство в очертаниях деятельности св. апостола Павла и св. Сергия, то и тут, в этом предании, передаваемом Епифанием, сказывается желание народное приобщить сродственностью судьбы лаврского преподобного с судьбами других очень важных его предшественников, а именно: пророков Иеремии, Исаии, Иоанна Крестителя, Николая Чудотворца и нескольких других, включительно до Петра, митрополита московского. Подобно тому, как посвятила св. Анна и её муж своего будущего сына Самуила на служение Богу, посвящен был тому же еще до рождения и преподобный Сергий своими родителями. Он родился 3 мая 1319 года и окрещен именем Варфоломея.
Первые дни жизни преподобного опять-таки ознаменовывались чудесами: младенец не брал груди матери своей, когда матери случалось насыщаться мясной пищей, а также по средам и пятницам; истолкователь этого сведения, митрополит Филарет замечает, что в этом сказывались «предшествовавшие расположения матери и проявлялись семена будущих его, Сергия, расположений».
Учение грамоте давалось подраставшему мальчику очень трудно; только благословение какого-то неизвестного старца, принятого в их дом, неожиданно пробуждает в нем способности, и влечение к уединению и молитве сказывается с годами все сильнее. Замечательно, что тяготу первых ударов Москвы, объединявшей Русскую землю, пришлось испытать на себе именно тому ребенку, который впоследствии, став взрослым, отдает себя всего именно атому единению с Москвой, во имя Бога. Случилось это так, что в Ростов Великий приглашены были из Москвы великокняжеские воеводы, начавшие хозяйничать в нем с таким упорством, что забирали имущество частных лиц и даже повесили вниз головой ростовского градоначальника боярина Аверкия; многие решились тогда покинуть Ростов, и в числе их находились и родители Варфоломеевы. Вопрос о том, куда им направиться, разрешен был тем, что именно в то время в село Радонежское, данное в удел великой княгине Елене, призывали переселенцев и давали им льготы; туда-то и направилась семья Варфоломеева.
Не позже 1339 года умерли родители Варфоломеевы, постригшись в Хотьковском монастыре; ушел в тот же монастырь и Стефан, старший брат Варфоломеев, и, наконец, на 21 году пришел туда же и сам Варфоломей. Оба брата, отыскивая уединения и пустынножительства, скоро покинули монастырь и поселились в лесу, в десяти верстах от Хотьковского монастыря, и на том самом месте, где красуется теперь лавра, поставили своими руками, в 1340 году, церквицу во имя св. Троицы. Отсюда — начало будущего монастыря, поставленного не иноком, не постриженником, а юношей боярского рода. Пострижение принял Варфоломей уже после ухода брата Стефана в этой самой церквице в 1342 году от некоего старца игумена Митрофана и назвался тогда Сергием, — имя, с которым перешел он в бессмертие.
Безусловное уединение, исполненное молитв и, если судить по рассказам самого преподобного, записанным его учеником и жизнеописателем, долгой борьбы с различными воплощениями бесовскими, не нарушалось для юноши в течение трех лет. Только к этому сроку проведали люди о замечательном отшельнике и его святой жизни, и начали мало-помалу приходить к нему некоторые для того, чтобы поселиться с ним вместе.
Вначале имелось всего двенадцать человек братии. Большую часть работ, например, постройку хижин, заготовление дров и пищи, омовение и погребение усопших, шитье одежды, брал на себя сам Сергий, причем, несмотря на холод, труды и долгие молитвы, сохранил большую физическую силу, так что, как говорит Епифатий, «имел силу противу двух человек». В этом небольшом поселении отшельников не имелось ни устава, ни начальника, и самая церковка, построенная преподобным, служила только местом сбора для молитвы, но не имела еще своего постоянного священнослужителя.
Если целые три года оставался Сергий безусловно одиноким, то не менее двенадцати лет длилось это, так сказать, бесформенное нарождавшееся развитие общежития, с небольшими переменами личного состава вследствие смерти того или другого, но все еще непризнанного, неосвященного. Имелись уже в пустыне налицо могилы нескольких отошедших и между ними игумна Митрофана, того же, может быть, который постриг преподобного Сергия и пришел умереть подле него; но ни своего игумна, ни определенного устава еще не существовало.
