Лариса Печатнова - История Спарты (период архаики и классики)

Хвостов М. Хозяйственный переворот в древней Спарте. С. 187; Fustel de Coulanges N. D. Nouvelles Recherches... P. 116 ss.

В словарях Лиддель-Скотта и Шантрена дорийское слово ta; klavria, являющееся производным от oJ klh'ro", переводится как "долговое обязательство", "долговая расписка", "договор" со ссылкой на: Plut. Agis 13 (Liddell H. G. - Scott R. A Greek-English Lexicon. A New Edition. Vol. V. Oxford, 1930. s. v. klh'ro"; Chantraine P. Dictionnaire йtymologique de la langue grecque. T. II. Paris, 1970. s. v. klh'ro").

Андреев Ю. В. Спарта как тип полиса // Античная Греция. Т. I. М., 1983. С. 204.

Ретра Эпитадея, разрешившая "завещать свой дом и надел кому угодно", оказалась более радикальной, чем аналогичный афинский закон, где свобода завещания была возможна только при отсутствии законных сыновей (Isaeus III, 68, p. 45).

Подобное отношение к торгово-промышленной деятельности характерно для греческой аристократии в целом. Подобная ценностная установка прослеживается как на бытовой уровне, так и на уровне философского осмысления действительности. Платон и Аристотель, например, с неодобрением относились ко всякого рода "хремастике" и считали недопустимыми для граждан любые торговые операции с землей. Платон в "Законах" призывал граждан своей утопии "не бесчестить первоначально соразмерного надела взаимной куплей или продажей, ибо не будет вам в этом союзником ни законодатель, ни Бог" (V, 741 b). Аристотель по поводу ретры Эпитадея заметил, что "законодатель поступил правильно, заклеймив как нечто некрасивое покупку и продажу имеющийся собственности..." (Pol. II, 6, 10, 1270 a).

Christien J. La Loi d'Epitadeus. P. 197.

См. прим. 44 настоящего раздела.

Marasco G. La Retra di Epitadeo... P. 135.

Ibid. P. 144 sg.

Toynbee A. Some Problems of Greek History. P. 340 ff.

Cary M. Notes on the History... P. 187.

В "Законах" Платона эта проблема решена в чисто спартанском духе. Возможно, что приводимые Платоном детали также взяты из спартанской практики. "Никто из частных лиц не имеет права владеть золотом или серебром. Однако для повседневного обмена должна быть монета... но она будет ценной лишь внутри страны, для остальных же людей не будет иметь никакого значения... Для оплаты военных походов или путешествий в иные государства - посольства, либо... всевозможных вестников... государству необходимо... обладать действительной по всей Элладе монетой. Если частному лицу понадобится выехать за пределы родины, оно может это сделать лишь с разрешения властей; по возвращении домой оно должно сдать государству имеющиеся у него чужеземные деньги, получив взамен местные деньги, согласно расчету. Если обнаружится, что кто-либо присвоил чужеземные деньги, они забираются в пользу казны; знавший же об этом и не сообщивший подвергается вместе с тем, кто ввез эти деньги, порицанию и проклятию, а также и пене в размере не менее количества ввезенных чужеземных денег" (IV, 742 a-c). Как показывает историческая практика, в государствах с сильно выраженными тоталитарными тенденциями неконвертируемость местных денег и запрет на иностранную валюту для собственных граждан являются обязательными элементами, которые, по мнению властей, наряду с прочими мерами должны обеспечить стабильное существование интровертным политическим системам.

Oliva P. Sparta... P. 188, n. 3.

По закону от 218 г. народного трибуна Гая Клавдия сенаторам были запрещены любые крупные торговые операции, связанные с морскими перевозками, под тем предлогом, что торговля для них - безусловно позорное дело (quaestus omnis patribus indecorus visus) (Liv. XXI, 63, 3-4). Но это не мешало сенаторам в дальнейшем действовать через подставных лиц, выбираемых, как правило, из числа клиентов.

Cartledge P. Sparta and Lakonia. P. 317.

Те же процессы, по-видимому, происходили и в дорийских городах Крита. Как и в Спарте, искусственно сдерживаемое экономическое развитие привело к тяжелым для общества социальным последствиям. Судя по сохранившимся документам, поворот в социально-экономическом развитии острова произошел в конце V - начале IV в. Эпиграфический материал, относящийся IV в., свидетельствует о большой продвинутости Крита в сторону развития ростовщичества, роста богатств, земельной задолженности и социальной дифференциации. По словам Л. Н. Казамановой, все эти явления, будучи связанными с земельной спекуляцией, повлекли за собой распад критской общины "равных". Как полагает Л. Н. Казаманова, закон Эпитадея в Спарте и аналогичные законодательные акты, приведшие к концентрации богатств на Крите в IV-III вв., можно считать явлениями одного порядка (Казаманова Л. Н. Некоторые вопросы социально-экономического строя критских полисов (VI-IV вв. до н. э.) // ВДИ. 1957. № 3. С. 80, 83 сл.).

Пёльман Р. История античного коммунизма... С. 44 сл.

Это зафиксировано, например, для Левкады (Arist. Pol. II, 4, 4, 1266 b). Вероятно, продажа земли была запрещена также в Коринфе и Фивах (Arist. Pol. II, 3, 7, 1265 b). В Локрах еще в IV в. существовали законы, ограничивающие продажу земли (Arist. Pol. II, 4, 4, 1266 b). В Элиде разрешался кредит под залог земли, но только такой, который бы не грозил полной ее потерей (под заклад отходила только часть земли, а не весь участок целиком (Arist. Pol. VI, 2, 5, 1319 a).

Об этом празднестве см.: Scherling. Lysandreia // RE. Bd. XIII. Hbbd. 26. 1927. Sp. 2502 f.

Большинство современных историков признает новаторский характер культа Лисандра. См., например: Фролов Э. Д. Из предыстории младшей тирании (Столкновение личности и государства в Спарте на рубеже V-IV столетий до н. э.) // ВДИ. 1972. № 2. С. 28 сл.; Bengtson H. GG. 2. Aufl. Mьnchen, 1960. S. 252; Lotze D. Lysander und Peloponnesische Krieg. Berlin, 1964. S. 52 ff.; Hammond N. G. L. The Classical Age of Greece. London, 1975. P. 195; Cartledge P. Sparta and Lakonia. P. 268 f.

Фролов Э. Д. 1) Из предыстории младшей тирании... С. 22-40; 2) Греческие тираны. Л., 1972. С. 52-61.

Подробный рассказ о конфликте Лисандра с Фарнабазом принадлежит Плутарху. Ту же версию, но только в конспективном изложении, приводят Полиэн и Непот. По-видимому, все трое пользовались одним и тем же источником - Эфором.

В. Прентис, а вслед за ним и Р. Смит считают эту историю апокрифичной. По их мнению, она обязана своим происхождением изобретательности Эфора, от которого, как они полагают, берет начало большинство антилисадровских басен (Prentice W. K. The Character of Lysander // AJA. Vol. 38. 1934. № 1. P. 37 ff.; Smith R. E. Lysander and the Spartan Empire // ClPh. Vol. 43. 1948. № 3. P. 149, n. 40).

Meyer Ed. GdA. Bd. V. Stuttgart; Berlin, 1902. S. 44 f.; Beloch K. J. GG2. Bd. III, 1. S. 16, Anm. 1.

Эти факты дали возможность Р. Смиту предложить по-своему парадоксальную гипотезу, согласно которой никакого "падения" Лисандра вовсе не было (Smith R. E. Lysander and the Spartan Empire. P. 145-156). Но без насилия над традицией это доказать невозможно. Конечно, Лисандр, коль скоро он не подвергся никакому судебному преследованию, получал время от времени официальные назначения как военного, так и дипломатического характера (Plut. Lys. 2 - посол к сиракузскому тирану Дионисию), однако все эти назначения не давали ему той полноты власти, которую он имел до 403 г.

См., например, слишком категоричные высказывания П. Оливы или Р. Смита (Oliva P. Sparta... P. 184; Smith R. E. Lysander and the Spartan Empire. P. 154).

Luria S. Zum politischen Kampf in Sparta gegen Ende des 5. Jahrhunderts // Klio. Bd. 21. 1927. Hf. 3/4. S. 412.

Оценку Дурида как историка см.: Meyer Ed. GdA. Bd. III. Stuttgart, 1901. S. 258; Bd. IV. Stuttgart; Berlin, 1901. S. 64; Luria S. Zum politischen Kampf... S. 407. Обстоятельства дела, связанные с нарушением супружеской верности Тимеи, жены Агиса, Дурид сообщает в мельчайших подробностях. Плутарх, ссылающийся на Дурида, рассказывает эту занимательную историю трижды - в биографиях Алкивиада, Лисандра и Агесилая. Ксенофонт, хотя и сообщает о тех интригах, которыми сопровождалась борьба за трон, тем не менее тщательно избегает оценочных суждений и опускает версию об отцовстве Алкивиада. Если была хоть малая толика правды в этом обвинении, Ксенофонт непременно бы об этом сообщил. По-видимому, во времена Ксенофонта версия об отцовстве Алкивиада просто еще не возникла: в 399 г. Леотихид, судя по тому, как он представлен в древней традиции, был явно не мальчиком, тогда как будь он действительно сыном Алкивиада, ему было бы не более 13 лет. Вот как представляет себе С. Я. Лурье возникновение этой версии: "Коль скоро имя любовника Тимеи осталось неизвестным и коль скоро знали, что Алкивиад находился в Спарте как раз в правление Агиса, то, конечно, нельзя было удержаться от того, чтобы не поместить на вакантное место Алкивиада" (Luria S. Zum politischen Kampf... S. 408). В современной историографии версию об отцовстве Алкивиада, обычно считают недостоверной, относя ее к новеллам явно позднего происхождения (Oliva P. Sparta... P. 184). Но можно привести примеры и иного рода. Так, Эд. Мейер принимает эту историю за чистую монету, дважды включив роман Тимеи с Алкивиадом в основной текст своего труда (Meyer Ed. GdA. Bd. IV. S. 556; 568). Из современных историков аутентичной ее считает Ч. Гамильтон (Hamilton C. D. Spartan Politics and Policy, 405-401 B. C. // AJPh. Vol. 91. 1970. № 3. P. 307 f.). Подробный разбор традиции вместе с историографическим обзором см.: Luria S. Zum politischen Kampf... P. 404-420; Лурье С. Я. Комментарий // Ксенофонт. Греческая история. С. 270-272 (к III, 3, 2-3).