Конан-Дойль Артур
Сэр Найджел
Артур Конан Дойл
Сэр Найджел
Роман
Перевод с английского И. Г. Гуровой
О РЫЦАРЯХ БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА
Промозглым декабрьским днем 1890 года с дома номер один по Буш-виллас в пригороде Портсмута исчезла медная, начищенная до зеркального блеска табличка, уведомлявшая прохожих о том, что здесь обитает доктор Артур Конан Доил. Событие не осталось незамеченным и вызвало в округе легкое недоумение. Еще бы! Потратить уйму лет на постижение врачебного искусства, после долгих мытарств обзавестись собственной практикой, начавшей наконец-то приносить сносный доход, и вдруг бросить все ради сочинительства, ремесла весьма ненадежного. Кое-кто из пациентов доктора слышал, будто в молодости он ходил с китобоями в мрачные далекие моря, кишащие опасностями. Нынешняя его затея казалась более сумасбродной, нежели плавание в утлой ладье по вздыбленным океанским волнам.
Однако сам Конан Доил почти не сомневался в успехе, славе и достатке, ожидающих его на новом поприще. В конце концов он вступал на него не робким неумехой. Ему уже довелось испробовать свое перо, и оно, если верить молве, оказалось совсем недурным. Порукой тому служил прием, оказанный по крайней мере двум героям, которым он дал жизнь. Их появление вызвало восторг у английской публики, обычно привередливой и скупой на похвалы.
Первого из героев звали Шерлок Холмс, и вам наверняка доводилось читать или хотя бы слышать о нем. Гениальный детектив, распутывающий самые загадочные преступления, перед которыми пасуют лучшие умы британской уголовной полиции, стал не только кумиром всех, кто обожает тайны и приключения, но и символом непревзойденного Великого Сыщика, сравнение с коим, я думаю, польстит любому следователю.
Сэр Найджел Лоринг, а таково имя второго героя, ныне, пожалуй, не столь известен, как в тот год, когда буквально вся Англия была покорена "Белым отрядом", романом, повествующим о подвигах доблестного воина и его верных соратников. Только при жизни Конан Доила роман о сэре Найджеле переиздавался двадцать с лишним раз! Более впечатляющую овацию писателю вряд ли придумаешь.
Похоже, что и самому Конан Дойлу было жаль расставаться со своим героем. Во всяком случае, спустя много лет после ошеломляющего успеха "Белого отряда" он пишет вторую книгу о сэре Найджеле, ту самую, которую вы держите сейчас в руках. Она без утайки поведает вам необычную и вместе с тем правдоподобную историю юноши, не наделенного богатырской мощью, но бывшего, однако, рыцарем без страха и упрека.
Рыцарь... Если хорошенько вслушаться, в этом слове различимы грозный топот мчащихся коней, упругий посвист стрел и скрежет скрещиваемых мечей. Какую радость находили люди, избравшие своим уделом войну, в крови, заливающей поля сражений, во въедливой пыли дорог, в стуже, пронизывающей походные шатры? Нет, не кровожадность и не надежда на богатую добычу влекли их. Истинные рыцари, воспетые в балладах и легендах, они жаждали вступить в противоборство с тяготами и страхом смерти, дабы испытать крепость своих рук и доблесть сердца. Человек боязливый, рыхлый душой и телом но стоит и ломаного гроша. Такой не придет на помощь в лихую годину и, клонясь долу перед могущественным, скорее всего не преминет выместить свое унижение на немощном. Тот, кто не способен постоять за себя, не постоит и за другого. Что стало бы с миром, если бы в нем не находилось смельчаков, избирающих пути неизведанные и полные опасностей?! Наверное, он был бы унылее и бесцветнее затхлого болота...
Не каждому по плечу рыцарские доспехи и бремя рыцарского долга. Суров и непререкаем кодекс чести рыцаря. Не уклоняться от трудностей, по искать их, и чем тяжелее испытание, тем оно почетнее. Позором покрывал себя праздновавший труса, однако и победа над слабым противником не украшала рыцаря. Лишь одержавший верх над равным, а тем паче более сильным врагом стяжал славу. Скупость и скаредность не к лицу рыцарю. Его звание обязывает быть щедрым на помощь, не отказывать нуждающимся в заступничестве. Крепче булата полагалось быть слову рыцаря, а нарушивший его пятнал себя вечным бесчестьем. Не столько искусное владение оружием и знатное происхождение делали человека рыцарем, сколько его собственные поступки и прежде всего умение хранить благородство и достоинство в бранной сече, на турнире всюду, куда бы ни забрасывала судьба.
Минули безвозвратно времена рыцарей. Лишь руины замков да потускневшие латы, пылящиеся в музеях, напоминают о них. Мир неузнаваемо переменился с тех пор. Нам с избытком хватает собственных забот и тревог. Так к чему ворошить прошлое, всматриваться в следы, оставленные давно ушедшими поколениями? Ради праздного любопытства? Не только. Удастся ли вам увидеть черты своего лица, узнать, чисто оно или испачкано, не смотрясь в зеркало? Вряд ли. История - словно волшебное зеркало. Тот, кто заглядывает в него, может различить не только отсветы минувших веков, но и разглядеть самого себя, со всеми своими достоинствами и недостатками, силой и слабостями. Именно для того чтобы мы лучше узнали самих себя, воскрешали прошлое на страницах своих книг многие писатели и среди них Артур Конан Дойл. Впрочем, так ли уж далек от нас мир сэра Найджела и других славных рыцарей? Почему мы и поныне говорим о чьем-либо рыцарском поступке и величаем отважного человека подлинным рыцарем? Ведь нет уже и в помине облаченных в доспехи воинов, горделиво восседающих на могучих конях и готовых сойтись с любым недругом в честном бою. Многие слова, некогда привычные, истерлись из памяти человечества, а слово "рыцарь" живет и поныне. Так, может быть, и сейчас можно стать истинным рыцарем? И для этого вовсе не обязательно опоясываться мечом и водружать на голову шлем. Достаточно лишь всегда и во всем поступать по-рыцарски. Как именно?
В детстве мать Конан Дойла частенько повторяла ему одно старинное поучение: "Бесстрашие перед сильным, смирение перед слабым. Быть благородным со всеми женщинами. Подавать помощь нуждающемуся, кем бы он ни был. И тому порукой слово рыцаря". Слова наставления запали в душу Артура, и всю свою долгую жизнь он старался следовать им как великой заповеди, помогающей не сбиться с верного пути. Когда вы поближе узнаете Найджела Лоринга, а возможно, и профессора Челленджера, и бригадира Жерара, и Шерлока Холмса, и других героев Конан Дойла, вы обнаружите, что их роднит общая черта: все они рыцари, если и не по званию, то уж во всяком случае по духу и делам. Впрочем, не только на страницах романов живут рыцари. Присмотритесь к людям, окружающим вас, и, без сомнения, вы найдете среди них настоящих рыцарей, ставящих честь, доблесть и справедливость превыше всего на свете. А быть может, и в вас самих дремлет рыцарский дух? Не страшитесь пробудить его, ибо, суля вам жизнь беспокойную, исполненную неожиданных, а подчас лихих испытаний, он поможет вам стать человеком без страха и упрека, твердо верящим в свои силы и достоинство, готовым служить опорой слабому и подмогой в делах добрых. А порукой тому слово таких славных рыцарей, как сэр Найджел и Артур Конан Дойл!
Кирилл Андерсон
ПРЕДВАРЕНИЕ
Дама История столь строга, что всякий, кто, по неразумию, позволит себе допустить с ней вольность, обязан незамедлительно загладить свой проступок чистосердечным признанием и раскаянием. В этом повествовании некоторые события ради стройности и гармоничного развития сюжета перемещены во времени на несколько месяцев. Надеюсь, что такое малое отклонение спустя пять с половиной столетий - грех простительный. В остальном же историчность соблюдалась настолько точно, насколько позволяло тщательное и усердное изучение источников.
Вопрос о языке эпохи в исторических произведениях всегда требует такта и вкуса. В 1350 году высшие классы Англии все еще изъяснялись на нормандско-французском, хотя уже порой снисходили до английского. Низшие классы говорили на том английском языке, на котором создавалось "Видение о Петре Пахаре", то есть для современного читателя даже еще более трудном, чем французский их господ. Поэтому автору пришлось ограничиться попыткой воссоздать общий строй и манеру их речи, иногда вводя те или иные архаизмы для передачи ее стиля.
Я отдаю себе отчет в том, что современным читателям многие эпизоды могут показаться жестокими и отвратительными. Однако бессмысленно рисовать двадцатый век и именовать его четырнадцатым. Время было гораздо более суровое, а моральный кодекс, особенно в отношении жестокости, был совсем иным. В романе нет ни единого эпизода, для которого нельзя найти подтверждения в источниках. Изысканные законы рыцарственности были лишь тонкой пленкой на поверхности жизни, а под ней прятались
варварство и звериная жестокость, чуждые милосердию. Это была грубая, нецивилизованная Англия, полная стихийных страстей, искупаемых лишь такими же стихийными добродетелями. Вот такой я и стремился ее изобразить.
