Сергей Капков - Короли комедии - Гликерия Богданова-Чеснокова

Сергей Капков

КОРОЛИ КОМЕДИИ. Гликерия Богданова-Чеснокова

- Тони! То-о-они!

- Ваша мамочка... Вот голосок - помесь тигра и гремучей змеи!..

- Пеликан, собирайтесь в цирк! Хочу посмотреть новое чудо - мистера Икс!

Она ворвалась в кадр, заполнив своим телом все пространство экрана.

Эту актрису невозможно было не заметить. К ней невозможно остаться равнодушным. "Гликерия Богданова-Чеснокова" - прочел я в титрах и запомнил это необычное имя на всю жизнь.

А спустя годы мне посчастливилось найти внука Гликерии Васильевны, человека тоже не совсем обычного, с долей "богданово-чесноковской" чудинки. Юрий Правиков довольно известен в кругах кинематографистов и деятелей театра. Он сценарист, продюсер, режиссер, театровед и собиратель всего того, что связано с именем Гликерии Богдановой-Чесноковой и Дмитрия Васильчикова - его деда, легендарного украинского актера, основателя первого в республике театра музыкальной комедии. Почему я написал о "чудинке", потому что Юрий Борисович целиком пропитан духом и шармом своей великой бабушки. Рассказывая о ней, он невольно переходит на ее интонации, использует ее жесты и даже копирует голос. Поэтому лично у меня иногда создавалось впечатление, будто в комнате находятся не два, а три собеседника, один из которых - Гликерия Васильевна Богданова-Чеснокова...

* * *

Она была "вся в бабушку", из сибирских казаков. Бабушка входила в толпу дерущихся, брала мужиков за шкирки и разводила в разные стороны. Лика росла такой же крупной, энергичной и смешливой. С таким же большим, "очаровательным" носиком. Такая же певунья. Как и бабушка, могла любую мелодию повторить с голоса. Станцевать - пожалуйста!

Дед же был необыкновенным мастером "золотые руки". Через станицу, где жили Богдановы, в середине XIX века начали прокладывать рельсы во Владивосток. Железнодорожники ходили в красивых мундирах, в фуражках с кокардами - у деда их вид вызывал восторг и белую зависть. Как-то на строительстве столичный бригадир возьми да скажи ему: "Как у тебя все лихо получается! Какие у тебя руки! Тебе в Питер надо..." И деду это запало. Недолго думая, усадил он всю семью в телегу - и в путь!

В столицу дед Богданов приехал не с пустыми руками, привез целый обоз своих изобретений и выдумок. И, действительно, на него обратили внимание. Кулибин - не Кулибин, самородок - не самородок, а мужичок не простой, со смекалкой! И определили в механические мастерские. Со временем он стал даже водить поезда.

Мама Лики владела пошивочной мастерской. Начитанная, изысканная барышня, она понимала моду, обладала вкусом, носила очаровательные шляпки. Никто и не догадывался, что она - вчерашняя сибирская казачка.

Семья жила в чистеньком, уютном домике на Выборгской стороне. Помимо Лики, у Богдановых было еще двое детей. Но актриса об этом не любила вспоминать, отделывалась скупыми фразами: "Сестра пропала без вести во время гражданской войны. Был брат, но он от нас отошел". Гликерия Васильевна предпочитала молчать о том, что когда-либо нанесло ей душевную травму.

Лика выучилась. Память - от Бога, уникальная! Могла бы запросто овладеть китайским языком. Она подмечала за всеми характерные жесты, ужимки, могла изобразить любого знакомого. В гимназии одна школьная дама заявила: "Я подозреваю, что именно Богданова дала клички всем учителям". Мама водила Лику по театрам - в Александринку, в Мариинку. Девочка охотно занималась в школьном театре.

Озорная и любопытная, Лика Богданова была в курсе абсолютно всех событий в Петербурге. И однажды чуть было не оказалась... в большой политике.

Началось все с Дворцовой площади, где она встретила объявление о Первой мировой войне. В тот день она видела государя-императора, который благословлял войска и махал рукой горожанам. Когда стали поступать первые раненые с фронта, Лика тут же пошла в лазарет. Мама шила для них рубашечки, а Лика пела и плясала. Она еще не думала о том, что станет актрисой, в одиннадцать-двенадцать лет ей просто хотелось сделать приятное этим несчастным людям. "Луша, приходи еще!" - просили солдаты. "Я Лика!" - гордо поправляла будущая звезда.

* * *

- Гликерия Васильевна, а вы в какую партию вступали? За большевиков, за меньшевиком, за кадетов? - подначивал ее спустя годы внук.

- Господи! Да никто об этом не думал! Какие кадеты?! Свобода, равенство, какая-то новая жизнь! А то ведь жили очень плохо. После 1914 года как-то все оборвалось, и на душе плохо стало... Веришь?

Лика Богданова вступила в рабочие ячейки, искренне поверив, что царь России не нужен.

- Как же мы сами для себя не построим жизнь?! Нас же большинство! по-детски восклицала она.

- Гликерия Васильевна, вы говорите это с высоты сегодняшнего дня или как та девочка?

- Ну, конечно, как девочка!

* * *

Она посещала кружки РСДРП, записывалась в бригады санитарок, в группы рабочей молодежи - ей было любопытно все. И в ночь штурма Зимнего дворца она шла именно штурмовать Зимний дворец. В составе вооруженного отряда Выборгской стороны.

Когда в кино впервые показали взятие Зимнего, штурм знаменитой арки, Гликерия Васильевна страшно расстроилась. Она увидела солдат и матросов, карабкающихся по воротам, и подумала, что в ту ночь попросту опоздала: "Я ничего этого не застала! Я пришла слишком поздно! Там уже все кончилось, все было взято!" Ей так и не пришлось узнать правды, что никакого штурма не было, а большевики спокойно вошли через комендантский подъезд. Так или иначе, но чтобы не расстраивать публику на творческих встречах, актриса рассказывала, что была участницей революции и брала Зимний. И, как показывает время, это была правда.

Стоит заметить, что Лике в то время было всего 13 лет.

Ее потрясло, сколько раненых было в Зимнем! Некоторые залы дворца были отданы под военный госпиталь, где лежали фронтовики. "Чего стоишь, дура, неси воды", - прикрикнул кто-то на Лику. И она осталась там дней на десять - жила и работала в лазарете. "Я обалдела! Я свободно ходила по Зимнему дворцу и никогда больше не чувствовала себя так вольно и спокойно, настоящей хозяйкой Земли. Я осмотрела весь Эрмитаж, зашла во все комнаты. Я даже не подозревала, что там спал царь, - узнала об этом из хроники и фильмов. Я стояла перед картинами, трогала уникальные вещи, которые сейчас трогать нельзя!"

Первые дни после революции в Зимнем не было никого - ни большевиков, ни врачей. Раненые лежали на полу на шинелях. Постепенно стали привозить кровати, о чем распорядился князь Оболенский - ему только-только вручили декрет Ленина о том, что он назначается хранителем Эрмитажа. Лика и здесь пела. В ее репертуаре были сибирские частушки, народные прибаутки и дико пошлые (по тем временам) куплеты: "По улице гуляла прекрасная Катрин" и "Мама-мама, что я буду делать?" Может быть, внешне Лика Богданова и вызывала улыбку (в зрелом возрасте актрисе так никто и не предложил трагическую роль), в душе же она чувствовала чужое горе как никто.

А потом наступил голод. Надо было устраиваться на работу, овладевать профессией. Лика пришла в Петрокомунну. Ее взяли машинисткой. Девушка оказалась под непосредственным начальством знаменитого революционера Александра Вермишева и первого комиссара продовольствия Алексея Бадаева. Оба были страстными театралами и организовали кружок самодеятельности. А так как Лика постоянно напевала себе что-то под нос, печатая на машинке, на нее обратили внимание. Она стала выступать в любительских спектаклях, танцевать, петь. В Петрограде открылись театры, и девушка зачастила в ту же Александринку, в БДТ. "Когда я первый раз увидела Блока - испугалась и упала прямо перед ним!"

А вскоре Бадаев надиктовал ей бумагу о выдающемся таланте, с которой Лика Богданова и отправилась в Школу русской драмы при Александринском театре. Комиссию возглавляли знаменитые мастера Софронов и Мичурина-Самойлова.

- Кто вам писал эту справку?

- Бадаев.

- А что вы будете читать?

- Читать я ничего не буду, я буду петь, - и выдала весь репертуар, с которым выступала перед ранеными. А в заключении прочла монолог Плюшкина из "Мертвых душ". Да так, что руководитель театра Юрьев от смеха упал со стула.

И ее взяли. И курс этот был невероятно звездным, фантастическим. Он вошел во все театральные энциклопедии - сразу десять будущих народных артистов, и каких! Михаил Царев, Николай Черкасов, Юрий Толубеев, Николай Симонов, Александр Борисов, Елизавета Уварова, Борис Чирков, Константин Адашевский, Василий Меркурьев и Гликерия Богданова. Их дружба протянулась через всю жизнь.

Борисов обожал ее безмерно, их дружбе завидовали все коллеги.

- Сколько она мне струн порвала! - сказал он однажды Юре Правикову и стукнул себе в грудь.

- У вас был роман? Александр Федорович, не может быть!

- Господи! Гитарных струн! - С инструментом великий артист не расставался никогда.