Сергей Капков - Рина Зеленая

Сергей Капков

Рина Зеленая

Жила-была девочка. Жила в маленьком одноэтажном Ташкенте, засаженном акациями и тополями, с кирпичными тротуарами, маленькими ишаками и проходящими караванами верблюдов. Девочка хорошо училась и много читала. Однажды, перебирая стопку юмористических журналов, в одном из них она увидела список общественных деятелей города, и среди фамилий вдруг обнаружила: "Иван Кузьмич Зеленый - гласный в думе. Если бы не его цветная фамилия, был бы совсем бесцветным". Не вникая в суть этих сатирических строк, девочка страшно возгордилась, ведь Иван Кузьмич Зеленый - ее дедушка.

Девочку звали Катей, Екатериной.

В их семье никто ни с кем не дружил. Были как бы составные части, которые, сложенные вместе, назывались семьей. Мама и папа - совсем не подходящие друг другу люди. Аккуратный во всем, педантичный в мелочах, незначительный интендантский чиновник-служака берег каждую копейку более чем скромного жалованья. Маму выдали замуж шестнадцати лет, она так и не привыкла к нему, старшему, в очках, несимпатичному, с усами и бородкой. Ее легкомыслие даже в те годы, когда это качество было присуще всем дамам, было удивительно и поражало всех ее знакомых. Не было в доме такой вещи, которую мама не могла бы отдать кому угодно.

Вообще же все было "как у людей". Был даже инструмент - старшая сестра Муся училась играть. Приходила учительница, но сестра могла сбежать куда угодно, и чтобы урок не пропадал, заставляли учиться Катерину, поймав ее за шиворот где-нибудь на дереве. Мама нанимала немку, но когда та входила в дверь, брат Иван вылезал в окно и исчезал.

Старшие дети не обращали на младших никакого внимания. Муся, барышня лет шестнадцати, была далека от них, как луна. У нее - кавалеры, подруги, прическа, зеркало трельяж, в которое больше никому смотреть не разрешается. Именно поэтому Катерина всю жизнь обожала вертеться у зеркала и рассматривать свой язык с трех сторон. Братец Иван - личность непостижимая, загадочная, уходил в ночь на рыбалку и под утро возвращался, увешанный змеями. Раз в месяц отец его порол и страшно ругал: "Тебя выгонят из реального училища! Кем ты собираешься быть?" Иван отвечал отчетливо: "Я думаю быть или шофером, или епископом". Теряясь от такой точной программы, отец выходил, хлопнув дверью: "Болван!"

Младшие - Катя и Зина - вертелись у всех под ногами, словно котята. Причем, Катя эксплуатировала Зину, как могла: иди, принеси, отдай. Перед сном, укладываясь в постель, могла сказать: "Поди, закрой дверь!" Зина возражала:

"Ведь тебе ближе, закрой сама!" Катерина вставала и шла от своей кровати к двери, меряя шагами расстояние. Потом считала шаги от двери до ее кровати, ложилась и говорила: "От тебя на два шага ближе. Закрой дверь!" И Зина закрывала.

* * *

...В те времена, в самом начале ХХ века, никто никуда не переезжал где люди рождались, там и умирали. И вдруг удивительное, невероятное дело: Василия Ивановича Зеленого переводят по службе из Ташкента в Москву. Началась совсем непохожая, другая жизнь. Катерину определили в гимназию фон Дервис, в Гороховском переулке. Это было довольно дорогое учебное заведение, где учились девочки из состоятельных семей. Катя Зеленая была одета хуже других: и пальто, и форма - из дешевого материала. К тому же вела она себя, как мальчишка,- впрыгивала в трамваи на ходу, лазала по деревьям, ее юбка постоянно рвалась. Катерина привлекла к себе внимание чуть ли не всей гимназии: новенькая девочка, напоминавшая ощипанного цыпленка, приехавшая из какого-то Ташкента, который и на карте не сразу-то найдешь... Да еще фамилия какая - Зеленая!

Училась она хорошо, даже - отлично. Но в 1914 году началась страшная война с Германией, и на этом основании девочки перестали учить немецкий язык. А потом и вовсе старые, строгие порядки стали уступать всеобщему духу времени: гимназистки убегали с уроков, дерзили классным дамам. И все-таки среднее образование получили.

* * *

Катерина стала актрисой случайно. Она шла по улице и увидела объявление: "Прием в театральную школу". Она даже и не подозревала, что этому учатся в школе - быть артистом. Вошла и прочитала стихотворение Никитина "Выезд ямщика", чем до слез насмешила великих мастеров сцены Певцова и Шатрову. Из восьмидесяти юношей и девушек были приняты двадцать два, в том числе и Зеленая. Так она оказалась в школе Свободного театра, в котором играли прекрасные актеры Блюменталь-Тамарина, Радин, Борисов, Шатрова, Певцов, Белевцева... Молодежь занимали в массовках, студийцы знали наизусть все пьесы и роли, перенимали актерские обычаи, суеверия, словечки. Так же, как старики, мелко крестились перед выходом на сцену. Так же садились на упавший на пол листок с ролью. Так же постоянно разыгрывали друг друга.

Так же, как кумиры, однажды выехали на фронт, под Царицын. Студийцы играли перед красноармейцами "Женитьбу Белугина", и аккурат посредине пьесы их запихнули в грузовики, чтобы срочно отправить на пароход. Наступали белые.

Скоро стало совсем голодно и холодно. Будущие артисты больше не были "особенными людьми", а стали просто мальчишками и девчонками, влюбленными в театр, безо всякой почвы под ногами, даже без стипендии.

* * *

Первыми театральными подмостками Екатерины Зеленой стал старенький подвальчик в Одессе, где разместилась труппа любителей под названием "КРОТ" - "Конфрерия Рыцарей Острого Театра". Руководил ею Виктор Типот, химик по образованию, а в будущем - знаменитый режиссер и автор первых советских оперетт "Свадьба в Малиновке" и "Вольный ветер". У всех в коллективе были свои обязанности и амплуа. Екатерине приходилось петь, танцевать, переодеваться каждую минуту, играя по пять ролей в один вечер. Программа менялась каждую неделю, и работать приходилось целыми днями. Ведь зрители платили хоть маленькие, но все же деньги, которые делились между всеми. Кате нужно было кормить семью - маму, которую отец оставил ради другой женщины в суматохе Гражданской войны, и младшую сестренку. Правда, вскоре в "КРОТе" нашлось место и для Зинаиды - она стала выступать как балерина.

Тогда же Екатерина стала Риной. На первой в ее жизни афише имя "Екатерина" почему-то не поместилось, и актриса безжалостно его сократила. Получилось коротко и удобно.

А еще некоторое время спустя Рина Зеленая решила ехать в Москву, где, по слухам, появлялись в огромном количестве новые театры, "гремели" новые постановки, а будущее "КРОТа" все больше ставилось под сомнение.

* * *

Москва, действительно, оказалась неузнаваемой.

Старшая сестра встретила Рину довольно сухо. Куда идти и к кому проситься, Рина не знала. Сняла шестиметровую комнатку у соседей сестры, куда со временем перевезла из Одессы маму, Зинаиду и режиссера Типота с женой.

Шла она как-то по Каретному ряду, мимо мчались автомобили, сверкали витрины, горели рекламы, шумели торговцы, настроение у Рины были прескверное, и вдруг... В глаза ей бросилась нарядная и нелепая табличка: Театр "Нерыдай!" "Как будто прямо для меня написано!" - подумала Рина и вошла в помещение.

"Нерыдай!" оказалось самым популярным в Москве ночным кабаре. Несмотря на высокие цены, попасть туда было не так просто. Зал набивался богачами-нэпманами, столичными знаменитостями, известными поэтами, актерами и художниками. Кухня - изумительная, на ней колдовал лучший в Москве повар. В кабачке ужинали Асеев, Эрдман, Ардов, Мариенгоф, захаживали Маяковский и Иван Поддубный, приезжали из Петрограда ФЭКСы - Козинцев, Трауберг и Кулешов, однажды привезли даже "икону русского театра" Владимира Николаевича Давыдова. Не просто привезли: он включился в импровизацию и спел старинные куплеты.

Пародии, скетчи, романсы, куплеты и главное - виртуозный конферанс вот визитная карточка кабаре "Нерыдай!" Представления начинались в полночь, а заканчивались часа в четыре утра. Зрители разъезжались на своих извозчиках, а Рине с Зинаидой добираться домой было далеко и не на что. Один из основателей "Нерыдая" Егор Тусузов договорился с деревенским мужичком, приезжавшим каждое утро в Москву по делам, по дороге подвозить девушек на Землянку - улицу, где они жили. Все в театрике любили и ценили друг друга.

А потом закрутило-завертело: каждый день что-то новое. Вперед - к Киршону! Назад - к Островскому! Сумбур вместо музыки! Долой Таирова! Ура Пролеткульту! Нет Есенину! Эйзенштейна в архив! Навеки вместе с "Бежиным лугом"! Нет Зощенко! Открыть ясли имени Малюты Скуратова! Закрыть МХАТ 2-й! Художественному театру - имя Максима Горького! Художники в те времена чувствовали себя, как в финской бане: то 100 градусов жары, то ледяная прорубь. Но как-то умудрялись жить, творить, влюбляться, шутить и даже зарабатывать деньги.

Кстати, зарабатывать Рина Васильевна не умела никогда и всю жизнь искренне удивлялась, откуда у коллег берутся деньги, модные шмотки, антиквариат. В молодости с одеждой у нее были большие проблемы, ей доставалось то, что кому-то было мало или велико. "Вот я помру, и никто никогда не узнает, какой у меня был прекрасный вкус", - шутила она. Моду Рина Васильевна признавала немедленно и никогда с ней не боролась. Вот только следовать ей не могла.