Л.Н. Гумилёв, Б.И. Кузнецов
Две традиции древнетибетской картографии (Ландшафт и этнос. VIII)
Историческая география по самой своей природе вынуждена пользоваться не столько наблюдениями, сколько материалами, содержащимися в сочинениях древних авторов. Разумеется, строго критический подход к этому виду информации обязателен, но часто затруднен тем, что манера выражения древних географов представляется нам столь экзотичной, что не всегда удается отделить ошибочные представления, свойственные прошлым эпохам, от полноценной информации. Это касается не только описаний, но в еще большей степени картографического материала в необычной для нас проекции.
Научные представления у разных народов совпадают настолько, насколько они истинны, но система их подачи всегда разнообразна. Эта постоянная несхожесть является результатом разновременного и разнохарактерного этнического развития. Своеобразные культурою традиции имеют собственные нюансы терминологии и системы ассоциаций. Следовательно, буквальные переводы древних научных трактатов вводят в заблуждение современных ученых, не берущих поправки на способ выражения, принятый в иную эпоху.
Существующее в современной исторической географии представление о полном отсутствии связей эллинской науки с наукой стран Дальнего Востока в первые века до н. э. может быть пересмотрено. Эллины действительно плохо представляли себе расположение стран, находящихся к востоку от Памира, но, как оказывается, тибетские географы неплохо знали географию Ближнего Востока. В этом убеждает нас карта страны Шамбала. Эту страну до сих пор считали мифической. В Тибетско-шаншунском словаре приведена карта, на первый взгляд не имеющая отношения к географии.[1] Однако некоторую часть названий удалось расшифровать и даже датировать комбинацию топонимов II веком до н. э..[2]
Рис. 1 — Факсимиле древнетибетской карты Ближнего Востока
Рис. 2 — Частичная расшифровка карты на тибетской основе
На этой карте нам непривычно буквально все: расположение стран света, отсутствие масштаба, обобщенность контуров и топонимика. Однако именно благодаря последней удалось расшифровать и перевести географические названия и перенести их на привычную нам географическую карту Ближнего Востока, установив эпоху, на тибетской карте отраженную.
В центре карты находится город или, может быть, дворец, замок, словом, населенный пункт под названием Бар-по-со-ргйад. Это одна из столиц Персидской монархии — Пасаргады (греч.), или Парсогард (перс.). Этот город в 550 г. до н. э. стал резиденцией двух первых царей Персии — Кира Великого и Камбиза. Дарий перенес свой престол в Персеполь, основанный в 522 г. до н. э. На нашей карте Пасаргады — исходная точка для локализации. К западу от него помечена страна Хос, совпадающая по фонетике и географическому местоположению с эламским городом Сузы (Шушун). Это название дожило до нашего времени в топониме Хузистан. К западу от Сузианы был расположен Вавилон, и он действительно помечен на нашей карте, равно как и «Страна Гья-лаг-од-ма», что расшифровывается как страна халдеев (Гья-лаг-од//калду//халдеи). В VII в. до н. э. халдеи, овладев Вавилоном, соперничали сначала с Ассирией и Мидией, а затем с Персией. Западнее помещались страна Пун, т. е. Финикия, и город Ланлин, который мы интерпретируем как Иерусалим. Из традиционной тибетской литературы известно, что это был главный город Палестины (Му-ле-стонг//Пелестем).[3]
Перечисленные отождествления еще не позволяют уточнить хронологию составления карты, так как они были известны в течение всего первого тысячелетия до нашей эры. Однако следующий пункт, город Несендры в «Стране демонов, крадущих людей», где имеются гробницы-храмы, «серые, сияющие», — это Египет и его столица Александрия, построенная в 331 г. до н. э. Следовательно, наша карта была составлена в эллинистическую эпоху, хотя наверняка не эллинами. Установив это, мы легко интерпретируем несколько названий на восточной части карты, На восток от Пасаргад лежит страна Абадара, хорошо известная нам как Бактрия, расположенная в современном Северном Афганистане, На юго-восток от Бактрии показана «Черная долина страданий», т. е. пустыня Белуджистана. Дальше к югу помечено море, т. е. в данном случае это будет Аравийский и Персидский заливы, по которым проплыл флот Александра.
Итак, знания составителя карты в основной части совпадают с кругом географических сведений, ставших доступными эллинской науке после похода Александра Македонского. В этой связи наше внимание привлекает страна с удивительным названием — «Ходящие по небу крадут людей». Расположенная между Белуджистаном и Бактрией, она может быть интерпретирована как Греко-Бактрийское царство, где колонисты-греки, базируясь на горные крепости, широко практиковали грабительские набеги на Индию и Иран и работорговлю. Это подтверждается еще и тем, что так же названа страна на крайнем северо-западе на берегу моря, т. е. Иония, Именно это название и закрепилось за греками в персидском и индийском языках (юнан, явана//ионяне).
Северная часть карты тоже в какой-то мере поддается расшифровке. Несомненно, что страна, названная «Свирепый род Мед», — это Мидия, по-персидски Мад. Несколько больше, чем полагалось бы, сдвинута на запад страна Ге-рга-йон-тан, очевидно, Гиркания, Но зато вполне на своем месте к северу от Бактрии обозначена «Страна Сак». Это дает уже возможность установить верхнюю дату. Между 154 и 114 гг. до н. э. саки прорвались через парфянские заградительные линии и захватили область в Восточном Иране, до сих пор сохранившую их название — Сакастана (Сеистан). На нашей карте они помечены еще на своей прародине в южном Семиречье.
Итак, карта отражает период III–II в, до н. э. и, что особенно примечательно, не содержит никаких следов римского проникновения на восток. Этого не могло бы быть, если бы материалы, полученные тибетским географом, датировались хотя бы I в. до н. э., так как в 63 г. до н. э. легионы Помпея оккупировали Сирию и Палестину, а затем армия Красса в 54–53 гг. до н. э. вторглась в Месопотамию. Вместе с тем знакомство с римлянами подразумевало бы осведомленность восточных географов о существовании стран на западной окраине Средиземного моря. Поскольку ничего этого нет, датировка III–II вв. до н. э. является единственно возможной.
Но откуда могли получить тибетские географы столь специфическую информацию? Несомненно, не от греков, у которых были совершенно иные и менее точные сведения о географии Среднего Востока, хотя они гораздо лучше знали Передний Восток. По-видимому, информаторами тибетцев были персидские ученые раннепарфянской эпохи, сочинения которых в подлинниках не дошли до нашего времени. Об этом говорит ареал, представленный на нашей карте; помещение центра ойкумены в Пасаргадах, городе, тогда уже сильно разрушенном, но продолжавшем оставаться священным местом для ревнителей древних традиций Ирана, и вместе с тем отсутствие сведений об Элладе и Индии — странах, не входивших в Ахеменидскую монархию. Кроме того, в пользу нашей датировки имеется и прямое указание тибетского источника на то, что в древности географические познания вместе с религиозными были заимствованы из Ирана, откуда они попали в северо-западные районы Тибета, в так называемую страну Шаншун.[4] Поэтому мы имеем право назвать данную картографическую традицию ирано-тибетской.
Для историка Азии этот вывод является парадоксом, потому что заселение долины Брахмапутры предками современных тибетцев произошло в первые века нашей эры, т. е. после составления исследуемой карты. Очевидно, как это утверждает и тибетская традиция, посредником между эпохами и народами была страна Шаншун (в северо-западном Тибете). Об этом народе мы знаем очень мало, но только его этно-культурные связи объясняют нам особенности дальневосточной картографической традиции, сохраненной в тибетских источниках.
Перейдем к общему анализу карты, сделав несколько необходимых замечаний. К данной статье приложена фотокопия с оригинала тибетской карты, а также для удобства читателей ее копия, в которой каждое тибетское название нами заменено на определенный порядковый номер, под которым оно будет дано ниже.
Рис. 3 — Прорисовка карты с заменой надписей на цифровые обозначения
На первом месте мы даем тибетские названия в транслитерации, в которой каждой тибетской букве соответствует латинская. При этом сочетания zh (Ш) и sh (Ш) соответствуют разным тибетским буквам, а n — соответствует русскому нь. Запятая перед тибетским словом имеет вспомогательное значение и на чтение не влияет. В древнем тибетском слова писались почти так, как они произносились. Поэтому наша транслитерация почти совпадает с транскрипцией, т. е. до некоторой степени передает и древнее произношение. Тибетская система передачи иностранных названий и имен весьма сложна, и о всех тонкостях этого дела мы говорить не будем. Особо тяжелый случай, когда тибетцы переводят на тибетский язык непереводимое иностранное название. Кроме того, в тибетском языке строго ограниченное количество определенных слогов, поэтому передача иностранных названий с непривычными для тибетцев сочетаниями звуков, с нашей точки зрения, будет весьма приблизительной.
