В. Горнъ - Гражданская война на сѣверо-западѣ Россіи

Настоящій трудъ, по чисто техническимъ причинамъ, изъ за невозможности получить своевременно матеріалы, оставленные въ Эстоніи, появляется въ свѣтъ значительно позже, чѣмъ хотѣлъ бы этого авторъ.

Сѣв.-зап. фронту, въ смыслѣ освѣщенія происходившей тамъ гражданской борьбы, сильно повезло. О немъ вышелъ цѣлый рядъ книгъ. Но, частью, онѣ писались или людьми, не принимавшими близкаго непосредственнаго участія въ этомъ дѣлѣ и незнакомыми со многими подробностями, или, частью, тѣми изъ участниковъ, которые освѣщали преимущественно стратегическую сторону вопроса. Предлагаемая книга, принадлежащая перу б. члена сѣв.-зап. правительства, въ полу-историческомъ, полу-мемуарномъ характерѣ пытается дать цѣльную картину гражданской войны на сѣверо-западѣ Россіи въ 1919 г.

Поскольку удалась эта задача — судить, конечно, не автору, но во всѣхъ своихъ выводахъ и утвержденіяхъ я, по мѣрѣ возможности, старался опираться на документы и свидѣтельства оффиціальныхъ лицъ. Ставя себѣ цѣлью историческую обработку накопившагося объ этомъ фронтѣ матеріала, я, попутно, использовалъ уже вышедшіе по интересовавшему меня предмету труды.

Существеннымъ подспорьемъ при написаніи настоящей книги служили, между прочимъ, цѣнная записка б. министра земледѣлія с.-з. правительства П. А. Богданова, касающаяся экономической политики руководителей бѣлаго движенія на сѣверо-западъ, и предоставленные въ полное мое распоряженіе интересные рукописные дневники М. С. Маргуліеса, нынѣ выходящіе въ изданіи Гржебина.

Матеріалъ, легшій въ основу моего труда, могъ быть богаче, но, къ сожалѣнію, въ дни катастрофы петроградскаго фронта документы, касающіеся, напр., дѣлъ многоликой контръ-развѣдки, чины ея поспѣшили сжечь. Тотъ же коварный огонь уничтожилъ многія интендантскія дѣла.

В. Горнъ.

Берлинъ.

Январь 1923 г.

25 мая 1919 года стоялъ яркій, безъ единаго облачка на небѣ солнечный день. Было воскресенье. Никакихъ занятій въ безчисленныхъ учрежденіяхъ мѣстнаго «губисполкома» по штату не полагалось, а между тѣмъ всѣ они гудѣли въ этотъ день, какъ потревоженный улей.

Всюду шла какая то нервная и безсмысленная возня. По улицамъ небольшого Пскова метались вооруженные до зубовъ встревоженные большевистскіе комиссары, по трамвайной линіи ходили непривычные для глаза въ городѣ желѣзнодорожные товарные вагоны. Въ воздухѣ повисло жутко-напряженное настроеніе. И только мѣстные городскіе старожилы, при встрѣчѣ другъ съ другомъ, опасливо оглядываясь по сторонамъ, не безъ тайной радости обмѣнивались свѣжей новостью: «идутъ!»…

На горизонтѣ города въ ясномъ небѣ въ разныхъ направленіяхъ то и дѣло вскакивали маленькіе комочки бѣлаго дыма и, быстро тая, исчезали. То рвалась за городомъ «бѣлогвардейская» шрапнель.

Большевики спѣшно эвакуировались.

Собственно, кто «шелъ» — толкомъ сначала не зналъ никто изъ обывателей. Одни говорили, что это возвращаются прогнанные въ ноябрѣ нѣмцы, другіе, что на выручку идутъ «наши», нѣкоторые же увѣряли, что идутъ эстонцы, либо латыши. Только позднѣе отъ большевиковъ стало извѣстно, что на западномъ фронтѣ произошла «измѣна»: часть красной эстонской дивизіи, заслонявшей Псковъ со стороны Эстляндіи, внезапно перешла къ «бѣлымъ», городъ вдругъ оголился и къ нему быстро продвигаются войска эстонской республики, о которой впервые услышали псковичи. Къ этому приняли, что среди большевиковъ царитъ большой переполохъ, такъ какъ эстонскіе солдаты идутъ подъ демократическими лозунгами и большевики считаютъ особенно опасной такую армію. Обыватели, однако, мало интересовались политической физіономіей наступавшихъ на городъ войскъ: въ тотъ моментъ всѣ были заинтересованы только въ одномъ, какъ бы избавиться отъ большевиковъ.

Къ вечеру затрещали въ разныхъ концахъ города пулеметы, вскорѣ послышался оглушительный взрывъ желѣзнаго моста черезъ рѣку Великую, потомъ наступила зловѣщая тишина.

Высунувшись немного погодя осторожно изъ окна на улицу, я увидѣлъ какихъ то бабъ, спѣшно тащившихъ на телѣжкахъ и за спиной мѣшки съ мукой, съ картофелемъ и прочей снѣдью — очевидно грабились гдѣ-то оставленные большевиками продовольственные склады. Поравнявшись съ моимъ окномъ, бабы весело закричали мнѣ: «не бойтесь, баринъ, теперь ничего, бѣжали дьяволы, бѣленькіе пришли!» Невольно всплыла въ памяти другая, аналогичная картина. Ровно полъ года назадъ, 25 ноября 1918 г. Псковъ брали у нѣмцевъ большевики. Пользуясь промежуткомъ между уходомъ однихъ и приходомъ другихъ, вотъ такія же бабы спѣшно грабили оставшіеся послѣ нѣмцевъ склады, весело ободряя себя восторженными восклицаніями: «Слава Богу, красненькіе пришли!»

Около 9 час. вечера въ городѣ появились цѣпями эстонскіе патрули. Псковъ палъ въ гражданской войнѣ третій разъ.[1]

На слѣдующій день приступили къ выясненію условій новаго существованія. Наскоро была собрана городская дума послѣдняго состава, разогнанная въ свое время большевиками; произошелъ краткій обмѣнъ мнѣніями.

Несмотря на то, что съ момента занятія эстонцами города прошло не болѣе 15—20 часовъ (считая въ промежуткѣ ночь), въ настроеніи обывателей уже успѣли выявиться нѣкоторыя не совсѣмъ симпатичныя тенденціи. Подняли голову правые элементы, и среди купечества пошелъ разговоръ, что не мѣшало бы собрать думу не Временнаго Правительства, а «царскую», существовавшую до революціи; затѣмъ замѣтное безпокойство обнаружила еврейская часть населенія — откровенно стали грозить погромомъ черносотенники. Ближайшимъ поводомъ къ этому несомнѣнно послужила первая прокламація эстонцевъ, въ которой говорилось, что «славныя эстонскія войска очистили городъ отъ жидовъ и коммунистовъ». Черные въ этихъ словахъ опредѣленно увидѣли сигналъ къ реставраціи и погромамъ. Дума рѣшила немедленно принять мѣры къ успокоенію города и, съ цѣлью ближе ознакомиться съ административными намѣреніями новой власти, послала къ командиру эстонскихъ войскъ депутацію изъ трехъ лицъ.

Штабъ занималъ помѣщеніе бывшихъ присутственныхъ мѣстъ. Когда мы пришли туда, всюду сновали вооруженные съ ногъ до головы эстонскіе солдаты, тутъ же толклись успѣвшіе народиться разные просители, въ уголкѣ отдѣльно ожидала своего пріема еврейская депутація. Послѣдняя жаловалась намъ, что противоеврейская агитація началась съ ранняго утра, вслѣдствіе чего въ мѣстной еврейской общинѣ царитъ большое безпокойство. Депутація явилась къ командиру войскъ, чтобы просить у него немедленной защиты противъ надвигающейся погромной волны. Во время этого разговора въ комнату вбѣжала компанія обывателей, — кажется, два купца и чиновникъ, — которые буквально волокли къ столу дежурнаго эстонскаго офицера какого то маленькаго дрожащаго человѣчка и, перебивая другъ друга, тыкая пальцами на задержаннаго, объясняли, что человѣкъ этотъ пойманный ими большевистскій комиссаръ.

— Онъ очень, очень вредный человѣкъ, господинъ комендантъ, онъ былъ начальникомъ пріюта, растлевалъ тамъ дѣвочекъ и даже большевики посадили его въ тюрьму, — говорили пришедшіе.

На вопросъ офицера: «Какъ ваша фамилія?» — задержанный сказалъ — «Котовъ».

— Вотъ, вотъ, господинъ офицеръ, кричали обыватели, и фамилія у него котовая, под стать къ его развратнымъ занятіямъ. — Офицеръ велѣлъ задержать арестованнаго до выясненія его дѣла.

Пойманный Котовъ былъ дѣйствительно большевистскій комиссаръ по соціальному обезпеченію. Большевики держали его до прихода бѣлыхъ въ | тюрьмѣ, а затѣмъ, поспѣшно оставляя городъ, забыли Котова въ тюрьмѣ или сознательно оставили его на расправу бѣлымъ. Когда эстонцы вступили въ городъ, всѣ заключенные въ тюрьмѣ были немедленно выпущены на свободу; вышелъ вмѣстѣ съ другими и Котовъ. Считая себя, очевидно, «пострадавшимъ» у большевиковъ, Котовъ сталъ открыто гулять по главной улицѣ города, гдѣ его обыватели тотчасъ же опознали и задержали.

Вскорѣ послѣ описаннаго инцидента такіе же добровольцы начали таскать другихъ людей, но всѣ они оказывались «большевиками» только потому, что эпидемія доносительства, видимо, уже широко охватила мѣщанскіе круги. Эстонцы быстро оріентировались въ своеобразномъ обывательскомъ усердіи, и всѣ невинно-задержанные были освобождены въ тотъ же день. Эта мѣра нѣсколько поохладила пылъ старателей.