Александр Андреев - Бородинская битва 26 августа 1812 года

В июне 1812 года вся военная и государственная мощь Французской империи, в которой уже проживала половина европейского населения, обрушилась на Россию. Вся Европа понимала, что от такой атаки нет спасения, нет защиты. Наполеону сто раз сказали, что он может превзойти подвиги Александра Македонского и Юлия Цезаря только тогда, когда заставит Россию подписать нужный ему мир, и лучше всего это сделать в покоренной Москве.

Наполеон верил, что солнце Аустерлица будет светить ему всегда. Оно и светило.

До самого московского зарева.

Наполеон Бонапарт! Почему ты был так уверен, что возьмешь Москву и заключишь мир до вмешательства генералов Мороза и Зимы? Неужели ты не понимал, что никчемный Александр I вынужденно будет должен выставить вместо себя гениального Кутузова? Ты был доволен невыносимо жарким утром 24 июня 1812 года на Немане. В небывалое наступление шли твои любимые большие батальоны и ты был уверен, что их невозможно остановить в открытом сражении. Вот и земля Российской империи.

Все. Началось.

Александр передал свой приказ разделить войска Наполеона и разбить их по частям, или заставить отступить. В начале августа, выполняя приказ, русские тремя колоннами двинулись вперед, и Наполеон мгновенно увидел, что может отрезать русских от Смоленска, окружить их и уничтожить. Замершая в ожидании развязки Европа и Россия вскоре в очередной раз узнали о кровавой глупости Александра и великолепном подвиге русских солдат.

Барклая и Багратиона остановили кавалеристы Мюрата, и Наполеон имитировал нападение на Смоленск с севера, куда и был развернут русский фронт. В это же время южная ударная группа под командованием Бонапарта, ведшего Старую и Молодую гвардию, рванулась отсекать две русские армии. Пять лучших корпусов французской армии вели император и три его самых прославленных маршала. Это был конец армия Барклая и Багратиона, без разведки бросившихся выполнять чудно́й, если не сказать более, приказ Ставки. Уланы донесли Наполеону, что у села Красного левый фланг русских прикрывает какой-то наблюдательный отряд. Это была высланная мудрым Барклаем дивизия генерала Неверовского, составленная из новобранцев и гарнизонных солдат. Наполеон приказал смахнуть русскую пушинку с французского знамени победы. Войну пора было кончать и сто тысяч французов без труда сдуют с поля боя десять тысяч русских, обойти которых по дремучему лесу было почти нельзя.

Неверовский выстроил пять пехотных и четыре кавалерийских полка при четырнадцати орудиях за Красным на удобной позиции. Авангард маршала Нея в секунды вынес из Красного державший его батальон егерей, а Мюрат обошел село и всей своей кавалерийской массой обрушился на левый фланг русских. Драгунские полки прикрытия были тут же сметены, полубатарея из пяти орудий захвачена и Мюрат, как обычно, лично повел своих всадников в сумасшедшую атаку на русскую пехоту. Это было невероятно, но новобранцы Неверовского не сдвинулись с места, прекрасно зная цену этого боя. Командир совершенно необстрелянной дивизии понимал, что его атакует император Франции, но он должен был закрыть единственную дорогу на Смоленск, иначе армии Барклая и Багратиона погибнут. Неверовский под жестоким артиллерийским огнем успел перестроить дивизию в несколько каре и полностью блокировал единственную смоленскую дорогу. Каре русских, отбиваясь в кровавой пене, стали медленно пятиться назад, группируясь у опушки и начала тракта в глухом лесу.

Пять километров прошли русские бойцы в полуокружении, но разбить их железные квадраты блистательным кавалеристам Мюрата так и не удалось. В стратегию победного французского боя вмешалась сила духа русских воинов, понимавших, что спасают армию и Россию. Очевидцы писали, что молодые солдаты плакали от ужаса своего первого боя, но кололи, кололи, кололи французов.

Взбешенный Мюрат приказал начать неостановимую «карусель». Десятки тысяч французских кавалеристов выстроились поэскадронно и непрерывными волнами атаковали русских. Никогда не опаздывающий маршал и неаполитанский король опять опоздал. Это опять было невероятно, но Неверовский под сумасшедшими атаками перестроил каре в колонну и насмерть заткнул Смоленский тракт своими полками. Двадцать километров под бешеными атаками лучшей кавалерии Европы медленно пятилась русская колонна героев. Сорок раз французская карусель пыталась прорвать, разорвать, стереть эти непрорываемые полки.

На удивленный вопрос Наполеона, что, в конце концов, происходит, непобедимые французские маршалы угрюмо заявили, что это отступают львы. В сумерках Неверовский смог поставить сзади своей колоны два последних орудия и ахнул картечью в летевший в последнюю атаку французский эскадрон, который сразу исчез. Невыносимый бой закончился в полной темноте. Первая и Вторая армии русских успели вернуться в Смоленск, и Наполеон с этим ничего не мог сделать. Вся армия знала, кто виновен в том, почему в дивизии Неверовского из десяти тысяч героев осталось только две тысячи, и виновниками этого были не только французы.

В состав Первой армии Барклая-де-Толли входили четыре пехотных, три кавалерийских корпуса и гвардия. Второй корпус Багговута состоял из семнадцатой дивизии Олсуфьева и четвертой Евгения Вюртембергского. В Третий корпус Тучкова входили Первая гренадерская дивизия Строганова и Третья дивизия Коновницына. Четвертый корпус Остермана — Толстого состоял из Одиннадцатой дивизии Бахметева и Двадцать третьей его брата. В Пятый особый гвардейский корпус входили Преображенский, Семеновский и другие гвардейские полки. В Шестой корпус Дохтурова входили Седьмая дивизия Канцевича и Двадцать четвертая Лихачева. Первым, Вторым и Третьим кавалерийскими корпусами командовали Уваров, Корф и Крейц. Артиллерию возглавлял Кутайсов. Четырнадцатью полками донских казаков командовал атаман Платов.

Вторая армия Багратиона состояла их двух пехотных и одного кавалерийского корпусов. В Седьмой корпус Раевского входили Двадцать шестая дивизия Паскевича и Двенадцатая Васильчикова. Восьмой корпус Бороздина состоял из Второй гренадерской дивизии Карла Мекленбургского и Двадцать седьмой Неверовского. Ко Второй армии была придана сводная Гренадерская дивизия Воронцова. Четвертым кавалерийским корпусом командовал Сиверс, артиллерией — Левенштерн, шестью полками донских казаков — Карпов.

Двумя кавалерийскими кирасирскими дивизиями резерва командовал Голицын, артиллерией резерва — Эйлер.

В Первой и Второй армиях находились сто восемьдесят батальонов, сто шестьдесят четыре эскадрона, пятьдесят три роты артиллерии, двадцать казачьих полков, три понтонных и одна инженерная рота. По официальным данным в них числилось сто тринадцать тысяч человек, включая прибывших за три дня до этого пятнадцать тысяч рекрут.

Всего обстрелянных солдат было девяносто восемь тысяч. В обозах находились пятнадцать тысяч вооруженных пиками и копьями смоленских и московских ополченцев. Начальником штаба армии Барклая был Ермолов, армии Багратиона — Сен-При. Штабом Кутузова командовал Бенигсен.

В армию Наполеона входили пять пехотных и четыре кавалерийских корпуса. Первый корпус Даву состоял из пяти дивизий Морана, Фриана, Жерара, Дезе и Компана. Третий корпус Нея состоял из трех пехотных дивизий Лодрю, Разу и Маршана и кавалерийской Вельварта. В четвертый корпус Евгения Богарне входили четыре пехотных дивизии Дельзона, Брусье, Пино и Лекка и кавалерийская Орнано. В Пятый корпус Понятовского входили две дивизии Зайончека и Княжевича и кавалерийская Себастиани. Восьмой корпус Жюно состоял из двух пехотных вестфальских дивизий и кавалерийской бригады. В кавалерию Мюрата входили Первый корпус Нансути, Второй Монбрена, Третий Груши и Четвертый Латур-Мобура. Маршалы Лефевр, Мортье и Бессьер возглавляли Старую и Молодую гвардию, подчинявшуюся прямо Наполеону. В Старую гвардию входили пехотная дивизия Дорсена и кавалерийская Вальтера, в Молодую — три пехотные дивизии Кюрналя, Делаборда и Клапареда и несколько конных полков.

В армии Наполеона было двести шестьдесят пять батальонов и двести шестьдесят семь эскадронов. Официально в них числилось сто семьдесят тысяч человек, из которых пятнадцать тысяч было нестроевых.

У русских было шестьсот сорок орудий, у французов — пятьсот восемьдесят семь.

Кутузов предусматривал, что Наполеон может в очередной раз совершить глубокий обход русской армии. Он писал в Москву и Петербург: «Надеюсь дать баталию в теперешней позиции. Если неприятель пойдет меня обходить, тогда должен буду я отступить, чтобы ему ход к Москве воспрепятствовать. Если Наполеон, найдя мою позицию крепкою, маневрировать станет по другим дорогам, ведущим к Москве, тогда не ручаюсь, что, может быть, должен идти и стать позади Можайска, где все дороги сходятся. Если буду побежден, то пойду к Москве и там буду оборонять столицу».