Иоганн Вильгельм фон Архенгольц
История семилетней войны
Барон Иоганн Вильгельм фон Архенгольц (Johann Wilhelm von Archenholz), один из самых известных немецких историков рубежа XVIII–XIX столетий, родился в Лангфуре, предместье Данцига (ныне Гданьска), в 1743 г. Как и большинство его сверстников-дворян, он выбрал военную карьеру и, закончив кадетское училище в Берлине, поступил в 1760 году на службу в прусскую армию. На его долю выпало участие в последних трех кампаниях Семилетней войны. По окончании войны Архенгольц вышел в отставку в чине капитана и посвятил свой досуг путешествиям. В течение 16 лет он объехал практически всю Западную Европу. С 1779 года он обосновывается в Саксонии (в Дрездене, Лейпциге, затем переезжает из Саксонии в Гамбург), где публикует первые свои литературно-исторические опыты. Достаточно быстро Архенгольц получает признание как историк и как издатель литературных журналов.
Первые успехи пришли к нему благодаря многотомным заметкам об истории, культуре, нравах Англии (Лейпциг–Гамбург, 1787-1798), переведенным сразу же на несколько языков, в том числе и на русский (СПб., 1801-1805). Не меньшим успехом пользовались «История королевы Елизаветы» (Лейпциг, 1798) и «История Густава Вазы» (Тюбинген, 1801).
Однако наибольшую славу Архенгольцу принесла «История Семилетней войны» (Geschichte des siebenjahrigen krieges in Deutschland von 1756 bis 1763), впервые опубликованная в Мангейме в 1788 г. Написанная по личным впечатлениям, история этой последней великой на памяти поколения современников Архенгольца всеевропейской войны привлекла к себе всеобщее внимание и вскоре была издана на французском, а затем – английском языках. К настоящему моменту только в Германии насчитывается уже более двадцати изданий этой книги.
«История Семилетней войны» – одна из самых блестящих апологий Фридриха Великого, его политики и его полководческого гения. Это – пристрастная книга, однако едва ли можно ожидать чего-то иного от человека, на молодость которого выпала одна из самых героических страниц в истории Пруссии. Несмотря на явно выраженные симпатии автора, публикуемая книга Архенгольца остается тем не менее бесценным свидетельством об истории Семилетней войны и об европейском военном искусстве середины XVIII столетия.
* * *
Текст печатается по изданию: Киев–Петербург–Харьков: Южно-Русское книгоиздательство. Ф. А. Иогансона, 1901.
Все прямые цитаты выделены курсивом.
Сноски автора помечены * и приведены внизу страницы. {А теперь в конце текста книги. – Hoaxer}
Примечания научного редактора в основном тексте помечены арабскими цифрами и приведены в конце книги (нумерация сплошная).
В отношении географических названий и имен собственных сохранена старая орфография. В квадратных {теперь в фигурных скобках – Consul} скобках исправлены явные ошибки автора и опечатки первого издания.
После долгой войны Аахенский мир даровал всем народам Европы спокойствие[1]; снова стали процветать искусства, друзья мира, и все считали, что возобновление кровавых сцен войны удалено на многие годы. Однако самые могущественные государи этой части света далеки были тогда от миролюбивых намерений. Никогда еще кабинеты не работали так усердно над тем, чтобы принести новые жертвы злому духу войны. Старания их увенчались успехом. Стали завязываться союзы, основанные не столько на мудрой политике, сколько на личных страстях; желание делать завоевания совершенно уступило место жажде удовлетворить ненависть и мщение. Две государыни[2], управлявшие в то время неограниченно двумя многочисленными нациями, сочли себя оскорбленными монархом, на которого были обращены взоры всех народов, который со славой окончил уже две войны[3], высокие дарования которого возбуждали всеобщее удивление и которого все признавали образцом государей, благодаря его качествам правителя. И вот, чтобы унизить его или, вернее, уничтожить самое его политическое существование, начали выискивать самые подходящие средства. Таким образом возникла война, которая по многочисленности армий, составленных из самых различных народов, удивительному неравенству спорящих держав, полководцев и их подвигов, по применению усовершенствованной военной тактики, кровопролитным битвам, осадам на суше и на воде и их последствиям, по странным и разнообразным событиям, по распространению войны этой во всех частях света и во всех морях – стоит наряду с самыми необыкновенными войнами, когда-либо опустошавшими землю[4].
Императрица-королева Мария-Терезия никак не могла примириться с потерею Силезии, прекрасной страны, населенной трудолюбивыми жителями, которую завоевал Фридрих II, прусский король, тотчас же после вступления своего на престол и которую он с мечом в руках удержал за собой по Бреславльскому и по Дрезденскому миру. Она была принуждена оставить эту землю победителю, которого считали неопасным монархом, благодаря небольшому объему его владений; дом его только со времени двух последних поколений был включен в блестящий королевский цикл, однако по ее вступлении на престол из всех враждебных ей государей он первый с оружием в руках стал предъявлять к ней неожиданные требования, доказав свои права пятью выигранными сражениями. Потеря Силезии была оценена лишь после того, как Фридрих стал извлекать пользу особого рода из продуктов этой страны и из промышленности ее обитателей. Казалось, что с помощью сильных союзов легко будет снова овладеть ею, и первою союзницею была русская императрица Елизавета, которая считала себя весьма оскорбленной нелестным мнением, высказанным Фридрихом о ее частном характере. Примеру ее последовал король польский и курфюрст саксонский Август III, уже изгнанный однажды из своей столицы[5] могучим соседом своим и надеявшийся унижением его обеспечить себя в будущем и приобрести новые области; он возобновил теперь союз, заключенный с Австрией в 1745 году. Наконец, число могущественных врагов Пруссии увеличилось еще Людовиком XV, королем французским, за которым последовали шведы, находящиеся в зависимости от него вследствие выданных им вспомогательных сумм[6].
Союз этот между Австрией и Францией, повергнувший весь мир в изумление и считавшийся величайшим образцом искусства политики, был не что иное, как дело случая. Хотя Франция и была сильно возмущена союзом, заключенным недавно между Пруссией и Англией, а граф Кауниц, в качестве императорского посла в Париже, уже за несколько лет до этого подготовил версальский двор к союзу с венским, но все же Франция тогда еще не помышляла серьезно о том, чтобы окончательно уничтожить прусского короля. Главные планы этого двора касались Англии: Версаль хотел завладеть Ганноверским курфюршеством, чтобы посредством этого привести в исполнение более важные замыслы в Америке[7]. Так как, благодаря этому союзу с Австрией, Франция получала возможность ввести свои войска в Германию, то она обещала императрице-королеве 24 000 человек вспомогательных войск. Но разные обстоятельства, новые политические основы, перемена намеченных планов, интриги и ход военных событий увеличили эту армию до 180 000 человек.
Могучий союз столь сильных держав, заключенный против молодой монархии, возникший не на почве политических соображений, а лишь благодаря придворным интригам, был недостоин просвещенной эпохи и беспримерен в истории в течение многих веков. В ряд с ним нельзя поставить ни большого союза, известного под именем Камбрейской лиги, заключенного в XVI веке против богатой и воинственной республики Венеции[8]; нельзя его также сравнить с союзом, заключенным столькими европейскими государями против могущественного короля Людовика XIV[9]. Тут держава противостояла державе, и нации, восставшие против французского властолюбия, встретили сильный отпор со стороны могучих сил величайшего в мире королевства. И Мария-Терезия в самую критическую минуту первой войны[10] могла еще воспользоваться значительными средствами к спасению: при всей многочисленности своих врагов, потеряв целые области, она положилась на Венгрию, богато одаренную золотыми россыпями и храбрыми воинами, на английских солдат, на их военные корабли и гинеи. Все это были сильные источники помощи, не обманувшие возлагаемых ею надежд.
Теперь в Вене искали повода к войне и нашли его скоро, благодаря незначительному спору, возникшему между прусским королем и герцогом Мекленбург-Шверинским по случаю того, что король набирал рекрутов. Фридрих ссылался при этом на известные права своего дома, которые он установил по собственной инициативе. Австрия усмотрела в этом нарушение Вестфальского мира[11] и заговорила о воззвании ко всем державам, поручившимся за прочность его. Таков был оттенок, который сумели придать этому тайному большому договору, причем все могущественные государи, участвовавшее в нем, стремились к тому, чтобы лишить слабого короля почти всех его земель; по этому поводу кто-то сострил, что одна часть союзников вела войну из предусмотрительности, а другая – из спекулятивных видов.
