Александр Немировский - Мифы древности - Ближний Восток

В мифе все спорно и проблематично, начиная с самого понятия «миф». Единственное, что не вызывает сомнения, — глубочайшая его древность. Она недосягаема для мысли, и поэтому не возникает вопроса о родине мифа. Однако с полной определенностью может быть вычленен и назван древнейший регион фиксации мифов. Это Ближний Восток, где уже в конце IV тысячелетия до н. э. (ок. 3200 г.) появилось письмо, и вместе с ним открылся единственный шанс спасти от забвения многое из того, что люди мыслили о себе и об окружающем их мире, понять, как они представляли свою зависимость от могущественных и непонятных им сил природы. Впервые на Ближнем Востоке боги, до этого высекаемые из камня и вылепливаемые из глины, изображаемые на стенах пещер, обрели имена, вступили в родственные связи друг с другом и в воображаемый диалог с людьми. Письменность стимулировала мифотворчество. Мифы множились и разрастались, обогащаемые мифообменом между народами. Все настойчивей и шире в священную сферу мифов вторгались светские, сказочные мотивы. Постепенно, несмотря на консервативную силу религии, рассасывается архаический пласт мифов, питаемый человеческими жертвоприношениями. Архаические мифы преображаются, переосмысливаются в духе новых общественных интересов и задач. Происходит то, что принято называть актуализацией мифов.

Европейцы, вовлеченные в круг христианской мифологии, были знакомы с мифами греков и римлян, благодаря широко распространившимся с изобретением книгопечатания произведениям древних авторов. Но о древнем Ближнем Востоке и его мифах они долгое время могли судить лишь по еврейской Библии и её греческому и латинскому переводам. Библия и поныне не утратила значения важнейшего источника истории и культуры всего ближневосточного ареала. Однако благодаря целому каскаду дешифровок древнейших памятников письменности и успехам в освоении мертвых языков этого региона стало возможным рассмотреть мифологические системы значительно более древние, чем библейская, и представить себе их во всем богатстве и художественном совершенстве.

Объединение в рамках одной книги древнейших шумерских, аккадских, хеттских, хананейских, египетских и, наконец, еврейских мифов обусловлено географической, политической, экономической и культурной близостью народов классического Востока. Не случайно ещё до того, как были записаны уже не клинописью, а алфавитным письмом библейские предания, на Ближнем Востоке различные племена почитали многих богов и героев с одними и теми же или сходными функциям, а часто и с одинаковыми именами. Эта же близость позволяет рассматривать еврейскую Библию, независимо от времени написания отдельных её книг, как итог религиозно-мифологического развития не одного народа и не одной страны Ханаан, захваченной и освоенной израильско-иудейскими племенами, а всего Ближнего Востока и примыкающего к нему географически и исторически Египта, страны библейского Исхода. Именно поэтому понятие "библейская археология" шире, чем раскопки на территории древнего Израильско-Иудейского царства. Но включение библейских преданий в общий корпус мифов Ближнего Востока не противоречит тому, что авторы ветхозаветных книг игнорируют мифы своих ближневосточных соседей таким же образом, как позднее христиане, идущие по их следам, отвергали античную мифологию как язычество. Влияние ближневосточного «язычества» на иудаизм проявляется на содержательном и художественном уровне — ведь ветхозаветные авторы работали над тем же материалом, но выстраивали на нем монотеистическую концепцию.

Мир ближневосточных мифов, отстоящий от нас на тысячу километров и на пять тысячелетий, предстает не просто более отдаленным во времени, чем мир мифов Эллады, но неизмеримо более сложным и запутанным. Нам чужды не только имена богов, нам подчас непонятна логика сценария их действий, мы не всегда уверены в том, что наше изложение правильно её отражает. Но у нас нет сомнений в том, что в классической древности существовали с этим миром самые прочные многосторонние контакты. Их раскрытием наука занимается много лет. Но они по-прежнему остаются загадкой, вернее, тысячью загадок — ибо уходят в прошлое народов Средиземноморья, не только карфагенян и этрусков, в восточном происхождении которых нет сомнений, но также пеласгов, сардов и сикулов, в историю древнекритской, микенской и финикийской колонизаций (последняя дала нашему материку название Европа), в историю едва ли не каждого из греческих богов. Ведь даже сами греки полагали, что Аполлон, Арес и Афродита были пришельцами на европейском Олимпе.

Древние греки, желая назвать кого-либо сказочно богатым человеком, употребляли имя одного из царей Малой Азии, владевшего золотыми месторождениями. Теперь мы все стали Крезами, поскольку обладаем словесными россыпями, сокровищами ближневосточных мифов и преданий. И это богатство сохранено преимущественно с помощью самого бросового, не имеющего цены материала — глины, которая дала человеческой культуре больше, чем золото, серебро и все драгоценные камни, вместе взятые. Вот эти сокровища. Они перед вами. Берите их, пользуйтесь, обогащайтесь.

1. Здесь и далее стихотворные эпиграфы без указания автора или переводчика принадлежат А.И. Немировскому.

Древние наблюдатели видели в Месопотамии земной рай, не всегда сознавая, какими титаническими усилиями здесь создавалось изобилие. Текущие с гор Урарту Тигр и Евфрат с их многочисленными притоками переполнялись весною талыми водами и превращали низины Междуречья в сплошное болото. Требовались постоянные усилия, чтобы отводить излишние воды в каналы, очищать русла каналов от ила. Зато урожай на поливных землях был фантастически велик. Кроме воды и почвы Месопотамия не имела природных богатств, какими обладали соседние страны. Ни камня, ни леса, ни металлов. Жилища приходилось строить из глины и тростника, используя в лучшем случае обожженные на солнце кирпичи. Нефть, которой славится современная Месопотамия, была известна в самые отдаленные времена. Но применение её в древности было ограниченным.

Древнейшим народом Месопотамии, о котором нам известно из оставленных им же письменных памятников, были шумеры. Эти памятники были извлечены ещё в прошлом веке из песчаных холмов, возникших на месте древних городов. Но только в XX в. удалось прочесть и понять шумерские тексты, открывшие поразительный мир шумерской культуры. Теперь ни у кого не вызывает сомнений, что в этот мир уходят корнями выросшие на территории обитания шумеров (нижнее течение Тигра и Евфрата, впадающих в Персидский залив) аккадская, вавилонская, ассирийская цивилизации, а вслед за ними культуры всей Передней Азии.

Наряду с текстами хозяйственного назначения и государственными актами шумеры оставили записи своих мифов. Вслед за шумерами их пересказывали аккадяне, вавилоняне, ассирийцы, хетты. Значение мифов один современный знаток шумерской культуры, много сделавший для их понимания, выразил заголовком своей книги "История начинается в Шумере". Вместе с мифами мы погружаемся на глубину пяти и более тысячелетий. Мифы раскрывают представления о месте человека в мире, о его зависимости от могущественных сил природы и от богов, сотворенных по образу людей. Мифы — это священная история, где наряду с богами выступают предки, прародители, давшие жизнь «черноголовым» (так себя называли шумеры) и лишившие их по оплошности главного блага, которым пользовались сами, — бессмертия. В мифах существуют в неразрывном единстве религия, философия, история, поэзия и искусство. Из этих текстов мы узнаем, что думали шумеры и аккадяне о происхождении вселенной и небесных светил, гор, морей, природных явлений, как они представляли себе возникновение человечества и начало его хозяйственной деятельности. Мифы, в отличие от близких к ним по форме, но более поздних по времени возникновения сказок, не только развивают наше воображение, но и обогащают знаниями об отдаленном историческом прошлом. Наиболее очевидным проявлением историзма шумерских мифов является то, что мифологическое повествование открывается введениями-запевками такого типа: "в давние дни", "в давние ночи", "в стародавние ночи", "в давние годы", "в стародавние годы". В то же время в шумерских мифах, как правило, отсутствует действие оно заменяется пересказом монологов или диалогов, будто бы произносимых богами и предметами-символами. Можно думать, что эти тексты исполнялись хором или двумя хорами в храмах. Не случайно под некоторыми из них имеются приписки типа — "песня под литавры", "плач на флейте", "песня под барабаны". В ходе раскопок выявлены музыкальные инструменты, равно как печати и рельефы с их изображениями. Сохранились и нотные знаки, пока ещё не дешифрованные.