Одним из интереснейших периодов в истории нашей страны является время распространения в причерноморских степях: скифской культуры, знаменующей собою резкий и глубокий перелом в развитии населения нашего юга. Культура скифов, известная нам с VII–VI вв. до х. э., целым рядом основных черт отличается от предшествующей ей культуры бронзового века. Скифские племена уже широко использовали железо; некоторые из этих племен являлись первыми, самыми ранними скотоводами-кочевниками в причерноморских и приазовских степях; от своих предшественников скифское общество отличалось глубоким имущественным расслоением, выделением племенной знати, распадом социальных отношений первобытно-общинного строя. В течение целого ряда столетий скифы прошли сложный и долгий путь исторического развития.
В этот же исторический период на северных берегах Черного моря возникают поселения колонистов-греков, в лице которых местное население впервые вступает в постоянные сношения с представителями античного рабовладельческого общества.
Многовековая история греческих городов Причерноморья, длительные их взаимоотношения со скифами и другими насельниками края, сложные взаимодействия двух различных и по своему происхождению, и по внутреннему содержанию культур привели в результате к новой исторической и культурной обстановке на нашем юге, в условиях которой в последующее время шло формирование восточнославянских племен и образование первого русского государства.
Сказанным определяется глубокий интерес эпохи скифов и греческой колонизации не только для местной истории юга нашей страны, но и значительно шире — для всей истории СССР. Этот интерес нашел свое отражение во множестве специальных исследований и общих исторических работ, посвященных различным вопросам и аспектам истории греческого и скифского мира в Причерноморье. Тем не менее многие проблемы еще остаются неразрешенными, причем особенно слабо освещены ранние этапы развития как местного скифского населения, так и греческих городов.
В частности, вопрос о возникновении греческих колоний в северном Причерноморье разрабатывается уже свыше ста лет и имеет большую литературу; до сих пор, однако, многие важные стороны этого процесса не получили еще научного освещения. Внимание исследователей привлекала в первую очередь хронологическая проблема, т. е. вопрос о времени основания той или иной колонии; значительно меньше интереса вызывало выяснение гораздо более важного по существу вопроса о внутренних закономерностях исторического развития, обусловивших появление греческих городов на северном побережье Черного моря.
Еще относительно недавно господствующая точка зрения на эту последнюю проблему сводилась к достаточно примитивному взгляду, видевшему в колонизации северного Причерноморья результат только одной истории греческих племен. Сложная обстановка, возникшая в Греции и в Эгейском бассейне в начале I тысячелетия до х. э., после так называемого дорийского переселения, сопровождаемая ускоренным всесторонним развитием хозяйства и культуры, ростом населения, усиленной классовой борьбой, образованием государств и военными столкновениями, вынудила греков, согласно этому взгляду, с VIII в. начать торговую колонизацию побережий Средиземного моря и прилегающих бассейнов, в том числе и северного Причерноморья[2]. При таком одностороннем подходе совершенно не учитывалось историческое развитие местного населения колонизуемых областей.
В применении к северному Причерноморью это приводило к игнорированию исторического развития, завершившегося ко времени греческой колонизации образованием скифского общества в степях Восточной Европы. Появление скифов объяснялось при этом миграцией кочевников из глубин Азии, причем на этих кочевников, будто бы, с самого начала оказывали сильнейшее влияние греческая торговля и греческие колонии. Это влияние многими авторами считалось настолько сильным, что даже своеобразный стиль скифского искусства, так называемый скифский звериный стиль, считался возникшим полностью, или хотя бы в основном своем выражении, под прямым воздействием ионийского искусства (Фармаковский, Еберт, Шефольд)[3]. Таким образом, возникновение греческих городов, с одной стороны, и скифского общества, с другой, — оказывались явлениями, совершенно независимыми друг от друга и как бы только случайно синхронными, тогда как дальнейшая история северного Причерноморья полностью обусловливалась влиянием греков.
Значительно глубже соответствующий круг вопросов разбирался в работах М. И. Ростовцева, опубликованных в 1918–1922 гг.[4] Однако и у него, несомненно одного из крупнейших дореволюционных историков, касавшихся ранних периодов истории Южной России, в основе всей концепции лежит недооценка местного закономерного исторического процесса и связанная с этим чрезмерно высокая оценка внешних влияний, а также чрезвычайная модернизация в трактовке скифского общества как общества феодального. Поэтому и Ростовцев не смог в достаточной степени выяснить причины и исторические предпосылки греческой колонизации.
За последние 20 лет советская археологическая и историческая наука собрала огромное количество новых материалов и, благодаря применению более совершенных методов исторического исследования, получила возможность по-новому поставить, а отчасти и разрешить целый ряд вопросов, относящихся к истории Причерноморья в древности.
В отношении нашей темы основные итоги развития науки за истекшее двадцатилетие могут быть сформулированы следующим образом:
1) Совершенно по-новому поставлен вопрос о процессе формирования скифского общества, представляющего закономерный этап в историческом развитии местного, в широком понимании слова, населения наших степей — этап, — знаменующий собой переход этого населения на высшую ступень варварства.
2) Накоплен большой материал и выполнен ряд исследований, характеризующих условия сосуществования греков-колонистов с местным населением северного Причерноморья.
3) Уточнены датировки многих групп археологических памятников, относящихся как к местному населению, так и к колониям. Уточнены также наши представления и о времени возникновения некоторых колоний.
Однако при наличии таких больших успехов в разработке древней истории Причерноморья вопрос об исторических предпосылках греческой колонизации все же в значительной мере остался неясным, или, по меньшей мере, мало подвинулся вперед в своей разработке.
Для нас сейчас бесспорной является невозможность рассматривать процесс греческой колонизации односторонне с точки зрения одного лишь исторического развития Греции, вне учета состояния местного населения, с которым греки вступали в постоянные сношения. Однако конкретных исследований, которые показали бы, как эти сношения завязывались и привели к возникновению греческих колониальных городов, мы пока еще не имеем.
При таком состоянии проблемы должна быть учтена всякая возможность ее хотя бы частичного освещения.
Нашей задачей сейчас и является попытка привлечь к разработке поставленного вопроса прежде всего некоторый новый археологический материал, характеризующий взаимоотношения населения северного Причерноморья с более южными странами в период, предшествующий возникновению греческих поселений. Затем мы остановимся на некоторых чертах самого процесса колонизации, обусловленных особенностями развития местного населения нашего юга.
Таким образом, мы будем стремиться показать процесс нарастания предпосылок колонизации и ее развития как процесс двусторонний, для исследования которого необходимо комплексное привлечение источников, как местных, так и греческих.
Это основное требование советской исторической науки в применении к причерноморским колониям постоянно проводили в своих исследованиях и неоднократно формулировали С. А. Жебелев и А. Н. Зограф, крупнейшие наши специалисты, безвременно погибшие в дни первой зимы блокады Ленинграда немецкими захватчиками.
Недавно еще С. А. Жебелев писал: «Безошибочно можно утверждать, что и Боспор, и Херсонес, и Ольвия без тесных связей с туземным населением не могли бы существовать, поскольку они были зависимы от него в значительной степени по всем направлениям своей экономической жизни»[5].Точно так же и история их не может разрабатываться без тесных связей с историей местного населения.
Посвящая эту работу памяти ушедших старших товарищей хотелось бы считать, что она знаменует готовность специалистов по истории местного населения Причерноморья включиться в совместное исследование одной из важнейших эпох в прошлом нашей страны. Только интенсивной и конкретной работой мы сумеем в кратчайший срок восполнить те тяжелые потери, которые и наш участок научного фронта понес в результате нападения фашистов на Советский Союз.
