Дуглас Грегори
Шеф Гестапо Генрих Мюллер (Дневники)
Дуглас Грегори
Шеф Гестапо Генрих Мюллер. Дневники.
Предисловие американского издателя
Грегори Дуглас опубликовал в США серию книг о том, как американская разведка использовала связи и опыт захваченного в плен Генриха Мюллера, который во время Второй мировой войны возглавлял гитлеровскую секретную полицию (гестапо). Когда первая из книг появилась на немецком языке в 1994 году, немедленно последовала отрицательная реакция со стороны ЦРУ, структуры, которая как раз и использовала Мюллера, а также от ряда лиц в академических кругах, связанных с этим ведомством. Никакого официального опровержения не появилось, однако спецслужбы сразу же начали кампанию тихой, исподтишка, дискредитации этих книг.
А многие газеты и журналы, которые поначалу проявили большое внимание к книге, вдруг совершенно потеряли к ней интерес и при этом перестали отвечать на письменные запросы автора.
Заслуживает упоминания и тот факт, что архивы армии США, относящиеся к людям, знавшим Мюллера в период его послевоенной жизни в США, неожиданно пострадали от сильного пожара. Это дает возможность официальным лицам в Вашингтоне легко отвергать все сообщения о "второй личности" Мюллера в США (естественно, он находился там под чужим именем).
Даже будучи молодым человеком, Генрих Мюллер делал текущие записи. Самые ранние из них написаны от руки, отчего их почти невозможно прочесть. У Мюллера был мелкий, старомодный немецкий почерк. Мюллера нельзя назвать хорошо образованным, ведь он покинул школу в четырнадцать лет, чтобы работать и зарабатывать на авиационном заводе. Его рукописная биография, подготовленная для CC в 1934 году, показывает нам образец его почерка. С годами его неспособность писать ясно развилась до той степени, что он уже не мог зачастую разобрать написанное собой же и поэтому перешел на машинопись. Он разделил этот недостаток с Наполеоном, который также не мог, будучи уже императором, понять собственноручно сделанные записи.
Что касается стиля, то Мюллер обычно описывал все наподобие полицейских отчетов: коротко, прямо и без особых изяществ.
Дневники Мюллера берут начало не в 1948 году, и не в 1952-м они закончились, он вел записи практически всю жизнь. Эти материалы, попавшие в руки Грегори Дугласа, интересны тем, что представляют в новом свете целую эпоху в жизни Америки - эру маккартизма, известную преследованием инакомыслящих и "охотой на ведьм", когда многие тысячи людей подверглись преследованиям за свои убеждения или из-за подозрений, что они могут иметь отношение к левым партиям и коммунистам, которых так ненавидел Мюллер.
Предисловие к русскому изданию дневников Генриха Мюллера
Жизнь "замечательных" людей часто оказывается вовсе не такой, какой её изображают в глянцевых хрестоматийных описаниях. Жизнь и судьба Генриха Мюллера, кровавого палача, шефа гестапо - секретной полиции Третьего рейха, ставшего символом нацистской машины смерти, - не исключение. Однако тут в некотором смысле все наоборот. По официальной версии советских источников, он погиб, однако обстоятельства, место и время этой гибели никто никогда не уточнял. Выжил ли Мюллер и стал ли он сотрудничать с какой бы то ни было разведкой? Выжил или нет - неизвестно, но если бы выжил, то, безусловно, стал бы работать на какую-нибудь серьезную разведслужбу, ведь он был носителем весьма разнообразной и, что называется, "эксклюзивной" информации.
Существуют различные версии его работы на разведывательные службы стран - участниц антигитлеровской коалиции в послевоенные годы. Представляя русским читателям перевод дневниковых записей Генриха Мюллера, опубликованных в США в 1999 году, мы отдаем себе полный отчет, что все подобные материалы, построенные на архивных документах спецслужб, могут содержать передержки и искажения, отвечающие тем или иным политическим интересам. Речь в этой книге идет о пребывании Мюллера в Соединенных Штатах в 1948-1951 годах, когда его агентурные связи и опыт контрразведчика американские спецслужбы использовали в борьбе против советской агентуры в различных эшелонах власти США.
Эти дневники (а их с небольшой натяжкой можно назвать и мемуарами) публикуются ещё и с той целью, чтобы русские читатели, у которых Мюллер ассоциируется прежде всего с добродушным актером Броневым в известном телесериале, представили бы, какие адские контрасты иногда вмещает в себя человеческая душа - в данном случае бывшего шефа гестапо Генриха Мюллера. Этот нелюдь и палач предстает перед читателем очень интеллектуальным, хитрым, изворотливым политиком, и в то же время - совершенно заурядным обывателем, трогательно беспокоящимся о качестве рождественского гуся и вина, которое он подаст своим гостям...
В этом смысле русский перевод дневников Мюллера - действительно страшная книга.
6 декабря
Моя первая неделя в Вашингтоне. Часть города занимают внушительные белые здания, а все остальное - ужасные негритянские трущобы. Эти контрасты показывают отношение ко вчерашним рабам. Их презирают. 8-го числа президент [США]1 будет говорить с президентом Кубы о какой-то ерунде, а вот со мной у него состоится встреча только тогда, когда позволят мои новые начальнички. Начну работать над архивными материалами, как только мы подберем подходящий дом. Они считают, что мне лучше работать не в конторе, а дома.
8 декабря
Мне предстоит переехать в прелестный дом в Джорджтауне. Он продается хозяевами, но правительство [США] собирается его для меня арендовать. Старое здание, больше похожее на виллу, чем на дачный домик. Но при некотором количестве прислуги и с новой мебелью - оно сойдет. Предстоит просмотреть гигантскую груду бумаг по делу Чамберса и подготовить материалы для Министерства юстиции, уже на основе моих документов. Скоро буду разговаривать с полковником Гувером. Интересно будет встретиться с моим антагонистом, особенно потому, что я много знаю о нем, тогда как он не знает обо мне почти ничего. Всегда хорошо иметь преимущество. Зима здесь не так плоха, как в Мюнхене, но тут нет гор, куда можно было бы пойти в поход. Они говорят, что "на Западе" у них просто навалом гор. Придется подождать.
12 декабря
Был утром на мессе. Мне нужно начинать с той же точки, где я изменил свою жизнь, и установить добрые отношения с церковью. Трое моих людей приедут завтра. Круг [внедренной] агентуры в Госдепартаменте намного шире, чем я мог подумать. Очевидно, Рузвельт отдавал себе полный отчет о проникновении [в госслужбы] коммунистов и допускал это. Все учреждение с подвала до мансарды забито почитателями Ленина. Типичные псевдоинтеллектуальные засранцы; они тут в Вашингтоне на каждом шагу. Совершенно невежественные люди из хороших семей или радикальные интеллигенты. У меня нет выбора... Мне надо войти в союз с первыми и устранить последних. Договор об аренде [дома] подписан, я жду прибытия мебели. Ящики с картинами здесь в сохранности. То, что я взял их с собой, уберегло какого-нибудь чиновника от соблазна их украсть. Ситуация с деньгами очень неплохая, но важно не дать понять этим идиотам, сколько у меня имеется, иначе они снизят мне жалованье. Большинство из них не понимает разницы между настоящим Рафаэлем и Клее [Пауль Клее (Klee) (1879-1940), швейцарский живописец-авангардист, график. Один из лидеров экспрессионизма, был близок к абстрактному искусству. Получил популярность в 20-х годах XX века], так что я чувствую себя в относительной безопасности, хотя и не могу повесить на стене то, что хочу. Этот дом побольше того, что был в Женеве, и неподалеку находится кладбище. Ну что ж, всем нам предстоит где-нибудь упокоиться рано или поздно.
Кладбище Оукхилл расположено на окраине Джорджтауна. У Мюллера была большая и дорогая коллекция редких произведений искусства, которые в большинстве своем были награблены немцами во время войны, а после в основном захвачены американскими спецслужбами. Мюллер пополнял свои доходы, торгуя произведениями искусства, в собственных интересах и в интересах своих американских друзей. [Комментарий Г.Д. ]
13 декабря
Прибытие моих людей отложено на неделю, это очень усложняет дело. Обычная тупость военных. Наверняка кто-то не сумел правильно прочесть бумаги. Я поставил походную кровать в самой большой спальне и вытащил все мои картины. Хоть я и не могу их ещё повесить, но даже просто смотреть на ящики приятно. Я сообщил Т. [Трумэну. - Примеч. амер. изд.], что Гисс без всяких сомнений - это тот, кого советские зовут "Алекси", по крайней мере, в тех рапортах, которые у меня есть. Он по всем приметам совпадает. Такая вот беда.
Мне передали, что президент очень расстроен тем объемом шпионажа, который мы здесь обнаружили. Он думает, что если уволит Уоллейса и прикроет OSS, то сможет очиститься от этой рузвельтовской помойки. Я так не считаю. Мне нужно будет поговорить с ним [Трумэном] об этом... то есть если мне вообще удастся с ним увидеться. Мне сказали, что он очень любопытен. И что мне надо сыграть для него на фортепиано - положение обезьянки уличного музыканта! Ну что ж, я смогу исполнить немного из Штрауса и что-нибудь простенькое Шопена.
