Ахмед Ибн-Фадлан - «Записка» о путешествии на Волгу

«Записка» Ахмеда Ибн-Фадлана — чрезвычайно важный источник по истории Восточной Европы X века. Ее автор посетил Волжскую Булгарию в составе посольства аббасидского халифа аль-Муктадира (908-932 гг.). Поездка была предпринята по инициативе правителя Волжской Булгарии, который, желая избавиться от власти хазар, просил покровительства халифа и обещал принять ислам. Посольство вышло из Багдада в 921 г. и прибыло в Волжскую Булгарию в мае 922 г. О его результатах ничего не известно, но Ибн-Фадлан (возможно, второе лицо в посольстве) оставил подробный отчет о путешествии, и в этом отчете приводится множество уникальных сведений этнографического характера о гузах, башкирах, булгарах и хазарах. Кроме этого, Ибн-Фадлан видел в Булгарии русов и оставил подробное описание их погребального обряда.

Отчет Ибн-Фадлана был широко известен в арабско-персидском мире. По свидетельству географа XIII века Йакута ар-Руми, работавшего в Мерве, в его время это сочинение было весьма распространено и находилось у многих лиц в восточном Иране. Сам Йакут включил несколько фрагментов из Ибн-Фадлана в свой «Географический словарь», дошедший в нескольких списках.

Единственный известный список «Записки» Ибн-Фадлана был обнаружен востоковедом А.З.В.Тоганом (А.З.Валидовым) в 1920-х годах в библиотеке при гробнице имама Али ибн-Риза в Мешхеде (Иран). К сожалению, конец рукописи отсутствует, причем неизвестно, скольких листов не хватает. В 1937 г. фотокопия Мешхедской рукописи была передана в дар Академии наук СССР от правительства Ирана, и на ее основе А.П.Ковалевским было подготовлено издание на русском языке. В 1956 г. им же было подготовлено существенно переработанное и дополненное издание, но наша электронная публикация основана на издании 1939 г.

В издании 1237 ссылок, в основном ими отмечены комментарии по существу перевода. Проведено также сравнение текста Мешхедской рукописи со всеми списками словаря Йакута. В электронной публикации мы сочли возможным ограничиться только некоторыми из комментариев и убрать все отсылки на Йакута. Скобками обозначены вставные слова, не имеющие соответствия в арабском оригинале.

Выверено по изданию: Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. Изд. Академии наук СССР М-Л, 1939. [Перевод и комментарии А.П.Ковалевского.] Под редакцией И.Ю.Крачковского.

Это — Книга Ахмада ибн-Фадлана ибн-аль-'Аббаса ибн-Рашида ибн-Хаммада, клиента Мухаммада ибн-Сулаймана, посла[1] аль-Муктадира к царю славян, в которой он сообщает о том, что он сам видел в стране турок, хазар, русов, славян, башкир и других (народов), по части различий их вероучений, истории их царей, положения многих из их дел.

Говорит Ахмад ибн-Фадлан: когда прибыло письмо аль-Хасана сына Балтавара, царя славян, к повелителю правоверных аль-Муктадиру, в котором он просит его о присылке к нему (людей) из тех, кто научил бы его вере, преподал бы ему законы ислама, построил бы для него мечеть, воздвигнул бы для него минбар, чтобы совершалась на нем молитва за него (царя) в его городе и во всем его государстве, и просит его о постройке крепости, чтобы он укрепился в ней от царей, своих противников, то он получил согласие на то, о чем он просил. Посредником у него[2] был Надир аль-Хурами. И был избран я для прочтения ему (царю) письма и передачи того, что было подарено ему, и для надзора над факихами и му'аллимами. А какая у него (халифа) была причина посылки этого богатства ему (царю), так это для той постройки, о которой мы сообщили, и для уплаты за факихов и му'аллимов за село, известное под названием Артахушматин из земли Хорезм, из числа сел Ибн-аль-Фурата[3]. Посол к аль-Муктадиру от владетеля славян был муж, которого зовут Абдаллах ибн-Башту аль-Хазари (хазарец), а послом со стороны султана (халифа) Сусан ар-Расси, клиент Надира аль-Хурами и Такин ат-Турки (турок), Барис ас-Саклаби (славянин) и я вместе с ними, как я уже сообщил. Итак я вручил ему[4] подарки для него, для его жены, для его детей, для его братьев, для его предводителей и лекарства, о которых он писал Надиру, прося их. И мы выехали из Города мира (Багдада) в четверг, когда прошло одиннадцать ночей от (месяца) сафара года триста девятого[5]. Мы оставались в ан-Нихраване[6] один день и (далее) ехали усиленно, пока не достигли ад-Даскары[7]. В ней мы оставались три дня. Потом мы отправились стремясь, не сворачивая ни перед чем, пока не прибыли в Хулван[8] и оставались в нем два дня и поехали из него в Кармисин[9] и оставались в нем два дня, потом отправились и поехали, пока не прибыли в Хамадан и оставались в нем три дня, [56] потом поехали, пока не дошли до Сава[10] и оставались в нем два дня, а из него в ар-Рай, и оставались в нем одиннадцать дней, чтобы подождать Ахмада ибн-'Али аху-Су'лука[11], так как он был в Хувар-ар-Райе[12], потом мы отправились в Хувар-ар-Рай и оставались в нем три дня, далее отправились в Симнан[13], потом из него в ад-Дамган[14], сторонника ад-Да'и[15], и потому мы скрылись в караване и ехали усиленно, пока не дошли до Найшабура. Лайла ибн-Ну'ман[16] был уже убит, и мы застали в нем (Найшабуре) Хаммавайха Куса[17], командующего войском Хорасана. Потом мы отправились в Сарахс, потом из него в Марв, потом из него в Кушмахан, а это край пустыни Амуля, и оставались в нем три дня, чтобы дать отдохнуть верблюдам для въезда в пустыню. Потом мы пересекли пустыню до Амуля, потом переправились через Джайхун и прибыли в Афирабр-рабат Тахира ибн-'Али[18]. Потом мы отправились в Байканд, потом мы въехали в Бухару[19] и прибыли к аль-Джайхани. Он секретарь эмира Хорасана, и его прозывают в Хорасане шейх-опора[20]. Он прежде всего озаботился достать для нас жилье и назначил для нас человека, который бы удовлетворял наши потребности и успокаивал бы наши нужды во всем, что мы пожелаем. Итак, (у него) мы оставались (ряд) дней. Потом он испросил для нас аудиенцию у Насра ибн-Ахмада[21], и мы пошли к нему. А он безбородый мальчик. Мы приветствовали его как эмира, а он приказал нам сесть, и первое, с чего мы начали, это что он сказал: «Каким вы оставили моего господина, повелителя правоверных, да продолжит Аллах его пребывание (в этом мире) и мир в душе его, его слуг, и его приближенных». Мы сказали: «В благополучии». Он сказал: «Да прибавит ему Аллах благополучия!» Потом было прочитано письмо к нему относительно передачи Артахушматина от аль-Фадла ибн-Муса ан-Насрани (т.е. христианина), управляющего Ибн-аль-Фурата, и передачи его (села) Ахмаду ибн-Муса аль-Хуваризми (т.е. Хорезмийцу) и доставки нас и письма к его (эмира) правителю в Хорезме[22], (письма) с устранением препятствий для нас и письма в Баб-ат-турк с эскортированием нас и с устранением препятствий для нас. Он сказал: «А где Ахмад ибн-Муса?» — Мы сказали: «Мы оставили его в Городе мира (Багдаде) с тем чтобы он выехал после нас через пять дней.» Тогда он сказал: «Слушаюсь и повинуюсь тому, что приказал мне мой господин повелитель правоверных, да продолжит Аллах остаток его жизни». Он сказал[23]: весть (об этом) дошла до аль-Фадла ибн-Муса ан-Насрани, управляющего Ибн-аль-Фурата, и он привел в действие свои хитрости по делу Ахмада ибн-Муса, — написал к начальникам полиции по хорасанской дороге (на участке) от окружного города Сарахса до Байканда, чтобы они послали разведчиков о (местопребывании) Ахмада ибн-Муса-аль-Хуваризми по постоялым дворам и таможенным постам, а он (Ахмад) человек с такой-то внешностью и качеством, так что, кто схватит его, пусть держит его, пока не придет к нему наше письмо, которому (пусть) и повинуется. Итак, он был схвачен в Марве и связан. И оставались [57] мы в Бухаре двадцать восемь дней. Аль-Фадл ибн-Муса также сговорился с Абдаллахом ибн-Башту и другими из наших товарищей, которые стали говорить: «Если мы останемся, то неожиданно наступит зима и пройдет время для въезда (в новую страну), а Ахмад ибн-Муса, когда прибудет к нам, он последует за нами».

Он (Ибн-Фадлан) сказал: я видел дирхемы Бухары разных сортов (цветов), из них дирхемы, называемые аль-гитрифи[24]. Они состоят из меди, красной меди и желтой меди, из которых берется количество без веса. Сто из них (дирхемов) равны дирхему из серебра. А вот условия их относительно калымов за их женщин (говорят): «Женится такой-то сын такого-то на такой-то дочери такого-то за столько-то и столько-то тысяч дирхемов гитрифских». И тоже таким же образом (происходит) покупка их недвижимых имуществ и покупка их рабов: они не упоминают других (сортов) дирхемов. У них есть (еще) дирхемы (для которых) взята только одна желтая медь. Сорок из них равны (одному) данаку[25]. У них также есть дирхемы желтой меди, называемые самаркандскими. Шесть из них равны данаку. Итак, когда я услышал слова 'Абдаллаха ибн-Башту и слова других, предостерегавших меня от неожиданного наступления зимы, мы выехали из Бухары, возвращаясь к реке, и наняли корабль до Хорезма. А расстояние до него от места, от которого мы наняли корабль, более двухсот фарсахов, так что мы ехали несколько дней. Для нас путешествие по ней (реке), все в целом, не было одинаково, вследствие холода и его силы, пока мы не прибыли в Хорезм. Мы явились к его (Хорезма) эмиру. Это Мухаммад ибн-'Ирак[26] Хорезм-шах. Итак, он почтил нас, одарил нас и устроил нас, давши жилье. По прошествии трех дней, он велел нам прийти, обсудил с нами (вопрос) о (нашем) въезде в страну турок и сказал: "Нет для вас соизволения на это и не годится (мне) оставить вас, чтобы вы вслепую рисковали вашей кровью. Я знаю, что это хитрость, которую подстроил этот отрок, то есть Такин, так как он был у нас кузнецом и он уже ознакомился с продажей железа в стране неверных, и он был тот, который обманул Надира[27] и побудил его обратиться к повелителю правоверных и передать ему письмо царя славян. Великий эмир, то есть эмир Хорасана[28], имел больше прав воздвигнуть проповедь за (в пользу) повелителя правоверных в этой стране, если бы он нашел возможность, потому что вы далеко и так как между вами и этой страной, о которой вы говорите, (есть) тысяча племен неверных. И это (все) искажение правды в отношении султана[29]. Итак, я советую вам: необходимо (отправить) письмо к великому эмиру, чтобы он снесся с султаном, — да споспешествует ему Аллах, путем переписки, а вы останетесь (здесь) до того времени, как возвратится ответ". И так мы ушли от него в этот день. Потом мы снова пришли к нему и не переставали подлаживаться к нему и льстить ему, говоря: «Вот это приказ повелителя правоверных и его письма, какой смысл сноситься с ним по этому поводу», так что он дал нам разрешения. Итак, мы спустились из Хорезма в аль-Джурджанию. Между ней и Хорезмом по [58] воде пятьдесят фарсахов. Я видел хорезмские дирхемы обрезанные и свинцовые и неполновесные и медные. И они называют дирхем «тазиджа», когда вес его четыре данака с половиной. Менялы из них (из их среды) продают кости (для игры) и чернильницы и дирхемы. Они (хорезмийцы) самые грубые из людей по разговору и по природе. Их разговор похож вроде как кричат скворцы. Около же (аль-Джурджании) есть селение на (расстоянии) дня (пути), называемое Ардаку. Население его называется аль-Кардалия (кардалийцы). Их разговор похож вроде как на кваканье лягушек. Они отрекаются от повелителя правоверных 'Али ибн-Абу-Талиба, — да будет им доволен Аллах, — в конце каждой молитвы. Итак, мы остались в аль-Джурджании (много) дней. И замерзла река Джайхун от начала до конца ее[30], и была толщина льда семнадцать четвертей[31], и лошади, и мулы, и верблюды, и повозки проходят через него, как проходят по дорогам, а он был тверд, не сотрясался. И он оставался в таком виде три месяца. И мы увидели страну (такую), что у подумали, это не что иное, как врата аз-Замхарира[32], открывшиеся из нее на нас. Снег не падает в ней иначе, как с порывистым сильным ветром. Если человек (муж) из (числа) жителей ее (страны) сделает подарок своему приятелю или захочет (сделать) ему благодеяние, то он говорит ему: «Поднимемся ко мне, чтобы нам поговорить, ведь действительно у меня хороший огонь». И вот он (тем самым) оказывает ему наибольшее свое благодеяние и свою благосклонность. Но только Аллах великий был милостив к ним относительно дров, — он сделал их дешевыми для них: груз повозки дров (дерева) аттаг[33] стоит каких-нибудь два дирхема, вес ее составляет три тысячи ратлей[34]. Обычай нищих у них (таков), что нищий не останавливается у дверей, но входит в дом кого-нибудь из них и сидит некоторое время у его огня греясь. Потом говорит: «паканд», что значит «хлеб». Наше пребывание в аль-Джурджании затянулось, а именно действительно мы оставались в ней дни (месяцев) раджаба, ша'бана, месяца рамадана, шавваля[35], и продолжительность пребывания нашего была в зависимости от холода и его силы. Действительно, до меня дошел рассказ, что двенадцать верблюдов (отправились), чтобы двое (человек) привезли на них дров из некоторых плавней, и эти оба забыли взять с собою огниво и трут. И вот они оба заночевали без огня. Когда же они утром встали, то верблюды были мертвы от силы холода. И действительно, я видел у воздуха его холод[36] и (то), что базар при нем (таком воздухе) и улицы действительно пустеют до того, что человек обходит большую часть улиц и базаров и не находит никого, и его не встречает ни один человек. Как-то выхожу я из бани и, когда я вошел в дом и посмотрел на свою бороду, она один сплошной кусок из снега, пока я не приблизил ее к огню. И действительно, я находился целые дни в самой середине дома, а в нем юрта из турецких войлоков, и я устраиваю себе гнездо из одежд и мехов. И иногда приклеивалась моя щека на подушке. И действительно, я видел, как цистерны[37], покрытые шубами из шкур овец, ночью [59] раскалывались и разбивались, так что это (покрывание) ничего не помогало. И действительно, я видел землю, которая растрескалась и в ней (образовались) большие овраги от силы холода, и что огромное древнее дерево действительно раскололось на две половины от этого.