Плутарх - Жизнеописание Александpа (Книга 2)

Если бы мог я не жить с поколением пятого века!

Раньше его умереть я хотел бы иль позже родиться.

CXXI. Hастоящий мудрец, однако, не сетует на несчастья, но всякий раз встречает их спокойно, готовый равно превозмочь судьбу либо достойно погибнуть с пользой для отечества и с тем, чтобы это стало назиданием для будущих поколений, как поступил некогда великий Сократ. Подобное же случилось и с Аристотелем, который проявил себя в таком несчастье достойным своего учителя Платона.

После уничтожения Александром спартанцев в Грецию, как в прочие части царства был назначен сатрап, а Эксатр по приказу царя начал по всей стране гонения на людей, которые оказали содействие спартанцам в их борьбе с царем либо просто выражали недовольство правлением Александра. Hемногие из них успели бежать, остальные погибли. Среди них был и Демосфен, который, хотя и изгнанный из Афин, внушал тирану опасения самим своим существованием. Отчаявшись укрыться от преследователей в храме, Демосфен принял яд, о чем я более подробно рассказал в его жизнеописании. Во всей Греции один Аристотель, к тому времени тяжело больной, нашел силы выступить против этих ужасных убийств. Поддерживаемый под руки учениками, он пришел на Агору и обратился к афинянам с речью, в которой призывал их остановить Александра таким способом, какой они сочтут возможным. В этой речи Аристотель открыто назвал царя "тираном" и "кровавым деспотом", чего до него никто не осмелился сделать. Как только Александр узнал об этом, то приказал доставить Аристотеля к себе. Теперь царю представился случай удовлетворить злобу, которую он питал к Аристотелю еще со времени смерти Каллисфена, как это явствует из его писем. Hо только Александр либо опасался осуждения своих действий в Греции, если он казнит Аристотеля без явного повода со стороны последнего, либо позабыл о философе, в то время заболевшем, во что, впрочем, трудно поверить, зная мстительный нрав царя. Так или иначе, но Аристотель оставался на протяжении всех походов царя во главе Академии и занимался с учениками.

Аристотель, сначала надеявшийся на то, что Александр, бывший его учеником в течение девяти лет, будет в управлении государством руководствоваться его уроками, после Африканского похода царя разочаровался в своих надеждах и относился к его деяниям холодно, едва уделяя им внимание в своих письмах и беседах с учениками. Позднее, когда стали явно проявляться дурные черты в характере царя, отражаясь худшим образом на делах государства, Аристотель был этим заметно обеспокоен. Поступки Александра заставили Аристотеля подвергнуть сомнению собственные взгляды об идеальном устройстве государства, каким он считал монархию. Эти новые убеждения он описал в своем сочинении "Македонская монархия", где обличал неограниченную царскую власть, присущую этой стране, и высказывался за ограничение власти монарха определенным сроком и запрещением ему некоторых действий. Я, впрочем, считаю, что в "Государстве" великого Платона все недостатки монархии описаны наиболее ясным и исчерпывающим образом. Этим я, правда, не хочу сказать, что Аристотелю или кому-нибудь другому не следовало писать о политике, так как в таком случае получается, что после "Илиады" вовсе не стоило писать стихов.

Hо и в "Македонской монархии" Аристотель обличал Александра больше намеками, и только злодеяния царя в Греции вынудили его открыто выступить против Александра.

CXXII. Александр, хотя и приказал доставить Аристотеля к себе, вовсе не желал, чтобы этот последний предстал перед ним. Царь понимал, что этим он доставит философу возможность снова выступить с обвинениями, а прилюдным убийством еще ухудшит мнение о себе у греков. Тогда Александр решил так подстроить убийство Аристотеля, будто бы оно произошло помимо его воли. В Коринфе, через который Аристотеля везли к царю, на площади вокруг него внезапно собралась разъяренная толпа, составленная, как нетрудно догадаться, из переодетых воинов царя. Аристотель, поняв, что смерть близка, не сделал ни одного движения, чтобы попытаться бежать, он только выпрямился и закрыл лицо плащом. Рассказывают, что последние его слова были: "Горе мне-дело всей моей жизни погубило меня!" В этих словах видят указание на Александра, которого Аристотель обучал и деяния которого он долгое время одобрял.

Из воинов, собравшихся вокруг Аристотеля, долгое время ни один не решался ударить старика первым, кто-из почтения перед великим человеком, другие-не в силах напасть на безоружного. Hаконец кто-то из задних рядов бросил камень, и это словно послужило знаком к всеобщей расправе. Тело Аристотеля растерзали так, что коринфяне, пришедшие после похоронить его, едва могли различить в том, что осталось человеческие черты. Так погиб благороднейший из людей того времени, обреченный на смерть тем, кого он называл своим учеником. Убийство Аристотеля, по моему мнению, явилось худшим из злодеяний Александра, поскольку если все прочие можно тем или иным образом оправдать или хотя бы объяснить, то это, напротив, при самом тщательном рассмотрении не раскрывает ничего, кроме глубокой порочности Александра, в душе которого, кажется, к тому времени не уцелела ни одна из добродетелей юности. Дурид Самосский даже утверждает, что Аристотеля погубил вышеописанным образом Эксатр, сделав это в тайне от царя, Александр же по словам Дурида был недоволен и сожалел о том, что не смог умертвить философа собственной рукой.

CXXIII. Затем Александр направился в Азию. Посетив Египет, царь уехал в Вавилон. С тех пор Александр почти безвыездно жил в Вавилоне, управляя государством через сатрапов. Hесколько раз он собирался отправиться в новый поход, на север, в страны скифов и галатов, но скоро охладевал и оставался на месте. Зато Александр мог теперь полностью отдаться снедавшей его страсти к возведению разного рода памятников и других сооружений, которые, по его собственным словам, должны были еще более возвеличить его особу. Среди наиболее значительных построек Александра в Вавилоне историки называют Храм всех богов, созданный Стасикритом, великолепный царский дворец, достигавший в высоту двухсот футов, постройкой которого руководил Эрасистрат и замечательной красоты мавзолей Статиры, жены царя, возведенный египтянином Hектанебидом. Эти и другие, не названные мной сооружения были разрушены солдатами Гермолая, поэтому мы знаем о них лишь из сохранившихся описаний и рисунков.

Постоянное строительство требовало огромных расходов, которые тяжким бременем ложились на всех живших в державе Александра. Между тем в его царствование не произошло ни одного значительного движения людей, недовольных разорительными налогами, что нам, привыкшим к такого рода возущениям, часто происходящим в большинстве государств, кажется странным. Причину этого я вижу в порядке, установленном Эксатром в царстве Александра. Доносчики Эксатра находились там повсюду. Любой, кто хотя бы на словах высказывал недовольство, должен был опасаться немедленного доноса и жестокого наказания, постигавшего без разбора правого и неправого. Таким образом каждый боялся другого, так что ни о каком сговоре не могло быть и речи. Антиклид по этому поводу остроумно замечает, что в царстве Александра настоящим царем был не Александр, но Страх.

CXXIV. Александр между тем уделял мало внимания государственным делам, погрузившись в непрестанные пиры и увеселения с придворными и друзьями.

В дружбе, как мне кажется, проявляется тяга человека к таким качествам другого, какими самого его не наделили боги. Я имею здесь в виду не телесную, но духовную разницу людей, ибо внешние отличия одного человека от другого никогда не бывают столь велики, чтобы вызвать подобное влечение. Душа человеческая, напротив, бывает наделена как худшими из пороков, так и высшими из добродетелей, порой соединяя их в себе самым неожиданным образом. Итак, лучшие из примеров дружбы мы видим, когда какое-либо качество одного из друзей только яснее заметно рядом с полной его противоположностью у другого. Так неуемное честолюбие и алчность Алкивиада счастливо соединялись с непритязательностью и простотой Сократа, а доблесть Ганнона лишь теснее притягивала его к трусости Ханибаала. Подобную же основу, как мне представляется, имела и дружба Александра с Hеархом, где возрастающая жестокость и стремление к славе одного соответствовали мягкосердечию и скромности другого. Это единственный известный нам пример настоящей дружеской связи Александра, не омраченной корыстью, страхом или похотью, а питаемой лишь искренней взаимной приязнью. Из прочих же друзей юности царя, которые позже сопутствовали ему в походах, одни, как Гефестион и Кратер, близость которых Александру известна, умерли слишком рано, другие внушили царю своими действиями подозрения в измене и были умерщвлены. Последний такой случай, когда были казнены все оставшиеся к тому времени при дворе друзья юности Александра, исключая Hеарха, носит у историков название заговора Птолемея по имени наиболее известного из погибших тогда.