Людовик выступал покровителем науки и искусства. Под эгидой короля действовали Французская академия (литературная), академия живописи и скульптуры, возникла академия наук. Талантливые художники, поэты, композиторы, драматурги, получали хорошие заказы, высокую оплату. Это было отнюдь не случайно. Таланты требовались королю, чтобы поярче и разнообразнее разукрасить свою «сказку». А знать подражала монарху, и спрос на искусство становился частью общей моды на роскошь. Мало того, Людовик осознал, что искусство можно сделать инструментом большой политики. Все страны должны были восхищаться блеском Франции — а тем самым признавать ее первенство.
Это удавалось в полной мере. Пышность версальского двора слепила других европейцев. Франции завидовали, смотрели на нее снизу вверх. Распространялась мода на французскую культуру и искусство. Европейские монархи стали подражать Людовику. Тоже принялись строить дворцы, разбивать парки с фонтанами, внедрять балы, балеты, французский этикет. Английские и немецкие авторы начали писать по-французски — родные языки казались им недостаточно утонченными. А попутно французский язык завоевывал статус «международного», на нем стали говорить и писать дипломаты.
Но культурной экспансией Людовик не ограничивался. Он нацелился ни больше ни меньше как на европейское и мировое господство. Еще со времен Ришелье Франция создала развитую систему дипломатии, втягивала под свое влияние итальянские и германские государства. А Людовик XIV взялся наращивать вооруженные силы, привлекал лучших военных специалистов. Французская армия достигла 110 тыс. солдат, ее оснастили самым современным вооружением. Начались нападения то на Германию, то на Нидерланды. Сам король выезжал на войну, как на пикник, с женой и несколькими фаворитками. Талантливый военный инженер де Вобан специально разыгрывал для Людовика «красивые» осады городов. Целый корпус «инженеров короля» под научно выверенными углами подводил к стенам траншеи и апроши, артиллерия под научно выверенными углами била стены, саперы подкапывались минами, и в заранее определенный день крепость сокрушалась. Словом, зрелище получалось ярким и острым, куда интереснее, чем в театре.
Французы в оккупированных странах вели себя самым свирепым образом. Грабили и убивали всех подряд, оставляли за собой руины городов и пепелища сел с грудами трупов. А Людовик уже раскатывал губу на корону Германской империи. Откровенно строил проекты, что граница его владений должна пройти по Эльбе. Надеялся прибрать к рукам Италию, присматривался к слабеющей Испании. При своем правительстве король сформировал особую группу чиновников, «палату присоединения». Они рылись в архивах, выискивали в старых документах предлоги для захвата тех или иных земель.
Но Людовик в своих агрессивных планах опирался не только на собственные силы. У Франции имелись могущественные союзники. Одним из них традиционно считалась Османская империя. Дружбу с ней французские короли добросовестно поддерживали с XVI столетия. А Османская империя была не в пример больше и сильнее современной Турции. Она включала в себя Балканы, половину Венгрии, Ближний Восток, Ирак, Северную Африку. Перед турками трепетали все соседи, их называли «потрясателями вселенной».
Возвышение и усиление России во Франции заметили, сделали собственные выводы — Москву отметили в качестве потенциальной соперницы. А по традициям французской дипломатии, заложенным Ришелье, соперникам требовалось пакостить, ослаблять их, лучше всего — чужими руками. В период русско-турецкой войны Людовик прислал султану команду лучших инженеров, учеников де Вобана. Хотя им довелось испить вместе с турками горечь поражений. Глава миссии Делафер-паша (граф де Ла Фер) погиб в сражении под Чигирином.
А разгромленную Польшу французский король задумал перетащить под свое покровительство. Для этого и для дальнейших операций против России Людовик заключил весьма полезный альянс с орденом иезуитов. Интересы ордена и Франции в данном случае совпадали. В закулисных католических кругах даже вызревала идея сделать ставку на Людовика. Может, и впрямь будет полезно, если он перехватит императорскую корону у слабеющей династии Габсбургов? Подопрет ослабевшую Польшу, возвратит ей утраченные территории — а со временем, глядишь, создаст мощную католическую империю, проложит ей пути на восток…
Для борьбы за европейское господство Людовик рассчитывал и на другую давнюю союзницу — Швецию. Эта держава тоже была гораздо больше нынешней. Шведы успели поживиться и российскими, и польскими, и датскими владениями. В период Тридцатилетней войны (1618–1648) они по французскому «заказу» вообще перевернули Европу вверх дном. Но и себя не забыли. Возникла обширная Балтийская империя. Кроме собственно Швеции в ее состав входили Финляндия, Карелия, Ингрия, Лифляндия (Эстония и Северная Латвия), Северная Германия. А некоторые немецкие государства, вроде Голштейн-Готторпского герцогства стали вассалами Швеции, целиком зависели от нее.
Швеция, в отличие от Франции, не могла похвастать ни роскошью, ни развитием искусства. Это была весьма отсталая аграрная страна. Но ее армия считалась лучшей в Европе. В большинстве западных стран в описываемую эпоху войска были наемными. В солдаты вербовали всех желающих, бедноту, бродяг, иностранцев. Швеция ввела рекрутскую систему, передовую для своего времени. Вся территория государства была разделена на участки-индельты, на городские и сельские округа. Каждая индельта выставляла и снаряжала одного солдата, каждый округ формировал полк. Это обеспечивало 64 тыс. солдат.
Когда армия уходила на войну, по индельтам проводилась вторая мобилизация, собирали еще 64 тыс. Они оставались на родине, охраняли ее и служили резервом. В вооруженных силах служили и наемники. Но их качество отличалось. Были вспомогательные «второсортные» части. А были отборные — королевская гвардия и драбанты (лучшая конница). Имелся и сильный флот. В целом же Швеция могла выставить около 160 тыс. солдат и матросов.
Но столь явный перекос в военную область при отсталом хозяйстве вызвал и другие перекосы — социальные, экономические, политические. В постоянных войнах, в победоносных походах, расширявших Шведскую империю, основной выигрыш достался на долю дворян. Они были офицерами, командирами, им доставалась львиная доля трофеев и военной добычи. Короли награждали их за те или иные отличия, раздавали казенные земли — а в результате казенных земель почти не осталось. Приток налогов снижался, казна была пуста.
Разжиревшее дворянство подмяло под себя торговлю. Оно заседало и в парламенте-риксдаге, регулировало законы в свою пользу. Так, в 1671 г. были приняты новые законы о землевладении. Отныне крепостными крестьянами признавались не только дети крепостных, но и вольные, поселившиеся на землях помещика. Причем крепостные объявлялись полной собственностью землевладельца, он мог их продавать, дарить, отдать за долги. Имел и право «домашнего наказания», то есть порки. Хотя порка оказывалась понятием растяжимым. Например, жена генерала Крейца выстраивала дворовых крестьян с палками и гоняла провинившихся сквозь строй, забивая насмерть.
Но для себя шведские дворяне силились расширить «свободы». Чтобы самим заправлять государством — как в Польше, как в Англии. Однако король Карл XI вовремя обратил внимание на опасные тенденции и пресек их железной рукой. Прижал парламентариев, разогнал и переказнил слишком осмелевшую оппозицию, и заставил риксдаг принять новые законы о королевской власти. Утверждались права «самодержавного, всем приказывающего и всеми распоряжающегося короля, ни перед кем на земле не отвечающего за свои действия»! Даже простое несогласие с монархом теперь могло квалифицироваться как «измена» и повлечь смертную казнь.
Обретя почти неограниченные полномочия, Карл XI принялся выправлять свои финансы и экономику. Налоги он резко поднял. Например, в Эстонии они выросли в 2,5 раза, в Латвии — в 5 раз. Это обернулось восстаниями. Хотя противостоять профессиональным войскам голодные крестьяне никак не могли. Предводителям дробили кости на колесе, рядовых мятежников вешали или отправляли гребцами на галеры. Но король взялся не только за крестьян. Он решил перешерстить и дворянскую собственность. Объявил «редукцию» — начал проверять земли, которые пораздавали его предки. Решения принимал сам Карл, поэтому большая часть пожалований признавалась незаконными и конфисковалась. Помещики взвыли, но спорить было себе дороже. Дворянин Паткуль всего лишь отправил королю письмо, возражая против редукции, и за это был приговорен к отсечению руки и головы.
Что ж, мы с вами обрисовали коалицию французских союзников. Коснемся и противников. На протяжении всего XVII столетия захватнической политике французских королей противостояла Испания. Но постепенно она слабела, выдыхалась. Здешние провинции, в отличие от французских, сохраняли значительную самостоятельность. Склочничали с центральным правительством и друг с другом.
