Рис. 2.3. Согнутые в коленях ноги, сутулая спина, кривая шея: всё не как у людей! Набросок фигуры неандертальца из Спи, сделанный бельгийским геологом М. Лоэ вскоре после открытия в этой пещере двух почти целых скелетов (1886 г.) и предвосхищающий некоторые ошибки М. Буля (ср. с рис. 2.6).
Рис. 2.4. Первая графическая реконструкция головы неандертальца, выполненная боннским художником Филиппартом в соответствии с инструкциями Г. Шафгаузена и опубликованная в 1888 г. в книге последнего, посвящённой находкам в гроте Фельдгофер. Хотя лицевых костей среди этих находок не было, Шафгаузен, успевший ознакомиться с гораздо более богатыми материалами, только что открытыми в бельгийской пещере Спи (1886), уже чётко представлял себе основные особенности неандертальского профиля, такие как прогнатизм и отсутствие подбородочного выступа.
Тем не менее, если оставить расхожие штампы и обратиться к фактам, то выяснится, что столь часто приписываемая неандертальцам «монструозность» не просто изрядно преувеличена, она — целиком и полностью плод фантазии, вымысел, не имеющий под собой сколько-нибудь серьёзных фактических оснований. Это предрассудок, возникший, во-первых, вследствие присущего образованным людям Нового времени (весьма самодовольной эпохи, не знавшей ни мировых войн, ни теории относительности) взгляда на самих себя как на высшую стадию и цель развития и нежелания делить место на пьедестале эволюции (или творения) с кем-либо ещё, а во-вторых, в результате ряда ошибочных выводов об анатомии и поведении неандертальцев, сделанных известными учёными конца 19-го — начала 20-го века при изучении скелетов из пещер Спи и Ля Шапелль-о-Сен (см. табл. 1.1). Особенно большую роль в формировании этого мифа сыграл Марселин Буль — классик палеоантропологии, исследователь, заложивший изрядную часть фундамента этой науки и пользовавшийся огромным авторитетом среди коллег во Франции и других странах.
Рис. 2.5. Набросок из дневника антрополога Германа Клаача, сделанный им в 1909 г. в ходе изучения костей из Неандерталя.
В книге, озаглавленной «Ископаемый человек из Ля Шапелль-о-Сен» и опубликованной в трёх номерах французского ежегодника «Анналы палеонтологии», выходивших с 1911 по 1913 г., Буль подробно описал и проанализировал кости, найденные в Ля Шапелль в 1908 г. По его заключению, из-за обезьяньего, якобы, строения шейных и верхнего грудного позвонков, а также сдвинутого назад затылочного отверстия, обладатель этих костей был не способен держать голову в выпрямленном положении, из-за примитивности коленного сустава он принуждён был стоять и ходить на полусогнутых ногах, из-за чрезмерной выпуклости пястного сустава большого пальца не мог полностью противопоставлять его остальным т. д. и т. п. Всё это было с готовностью воспринято большинством современников как список общих отличительных черт неандертальцев, присущих всем представителям этого вида и совершенно ясно свидетельствующих об их безнадёжной примитивности.
Работа Буля оказала огромное влияние на несколько поколений антропологов, а опосредованно и на людей, далёких от этой и вообще от какой бы то ни было науки. Созданный французским исследователем образ неандертальца — недоразвитого троглодита с сутулой спиной, полусогнутыми коленями и кривой шеей (рис. 2.6) — прочно укоренился в массовой культуре и в сознании широкой публики (рис. 2.7). Таким этот образ, как уже говорилось, остаётся в общем-то, и по сей день, несмотря на то, что за сто лет, миновавших со времени открытия и публикации шапелльского скелета, появилось множество фактов, свидетельствующих, что и в анатомическом, и в поведенческом отношении неандертальцы уже очень далеко ушли от приписываемого им животного состояния.
Рис. 2.6. Таким изобразил в 1909 г. обладателя скелета из Ля Шапелль-о-Сен художник Франтишек Купка, рукой которого «водил» французский антрополог Марселин Буль.
Изучая шапелльский скелет, Буль мимоходом отметил на костях признаки остеоартрита, но не придал им особого значения. Понадобилось почти полвека, чтобы это упущение было исправлено, причём известную роль здесь сыграла простая случайность. В 1955 г. французский геолог и палеонтолог Камиль Арамбур, сам страдавший артритом и проходивший курс лечения от этого недуга, опубликовал рентгеновский снимок собственного позвоночного столба, сравнив его с шапелльским и продемонстрировав их сходство[43]. Тем самым он поставил под сомнение вывод Буля о врождённой сутулости неандертальцев и их неспособности ходить так, как ходят современные люди.
Рис. 2.7. Рисунок, опубликованный в 1927 г. Слева — горделиво выпрямившийся кроманьонец с копьем, справа — сутулый кривоногий неандерталец, только что вышедший из своей пещеры (источник: Stringer and Gamble 1993).
Рис. 2.8. Афиша фильма (1953 г.), воспроизводящая в утрированной форме традиционный образ неандертальца.
Идею Арамбура вскоре подхватили и развили другие исследователи, убедительно доказавшие, что «обезьяноподобная» осанка и походка шапелльца есть исключительно следствие его пожилого возраста, усугублённого тяжёлой формой артрита, а вовсе не общевидовой признак[44].
Сегодня мы знаем, что неандертальцы были похожи на нас не только осанкой, но и по многим другим важным анатомическим характеристикам — строению ступни, кисти, объёму мозга и т. д. В то же время мало кто станет спорить и с тем, что многими своими чертами они всё-таки отличались от ныне живущих на земле людей. Попробуем выяснить, как же они выглядели на самом деле и в чём именно заключалось своеобразие их облика по сравнению с их предшественниками, современниками и теми, кто пришёл им на смену. Для начала попытаемся набросать портрет «среднего неандертальца» и представить, что прежде всего бросилось бы в глаза любому из нас в его внешности, а потом уже займёмся деталями, т. е. теми анатомическими особенностями, которые на первый взгляд могут быть и не заметны, но при более внимательном рассмотрении часто оказываются просто кладезем ценнейших сведений об условиях и образе жизни их обладателей.
Из всех черт, приписываемых неандертальцам авторами их ранних «портретов» — идёт ли речь о словесных описаниях, или о рисунках — самой отталкивающей является, пожалуй, волосатость. Густая шерсть, покрывающая всё тело — это именно тот внешний признак, который более чем что-либо другое заставляет воспринимать изображаемое существо скорее как животное, чем как человека. Были ли неандертальцы действительно покрыты шерстью? Вряд ли. То есть полностью такую возможность исключать нельзя, поскольку ни ископаемых, ни иных материалов, которые позволяли бы с абсолютной уверенностью, окончательно и бесповоротно решить этот вопрос, пока нет, но косвенные данные свидетельствуют всё же в пользу отрицательного ответа.
Большинство антропологов считает, что наши предки лишились шерсти на теле не менее полутора миллионов лет назад, т. е. задолго до появления неандертальцев. Помимо весьма зыбких теоретических построений[45], это мнение базируется и на некоторых фактах. Так, судя по генетическим данным, как минимум 1,2 млн. лет назад люди, жившие тогда ещё исключительно в тропиках и субтропиках, уже обзавелись чёрной кожей, а кожа такого окраса могла им понадобиться лишь в том случае, если была ничем не защищена от солнечного ультрафиолета[46]. У большинства млекопитающих кожа под мехом светлая независимо от того, живут ли они в Заполярье или в тропиках. Есть ещё данные по генетике вшей, которые указывают на то, что эти бедные букашки лишились значительной части своей мохнатой территории на теле гоминид примерно 3 млн. лет назад. Словом, похоже, что насчёт «густой» неандертальской шерсти Уэллс, Купка (см. рис. 2.6) и иже с ними несколько погорячились. Впрочем, в любом случае речь идёт о чисто внешней особенности, меняющей лишь облик человека, но не связанной с его интеллектом. И в историческое время жили (и живут) люди с густым волосяным покровом на теле (в медицине этот феномен известен как синдром семьи Амбрас), совершенно полноценные во всех отношениях.
Рис. 2.9. Неандерталец в действии (источник: Churchill 1998).
Гигантами, какими их иногда изображают, неандертальцы точно не были. Средний рост мужчин составлял порядка 165 см, а женщин примерно на 10 см меньше. При этом, однако, и те и другие отличались крепким сложением и были, что называется, «широки в кости» (рис. 2.9). Вес взрослых мужчин, согласно даже самым скромным оценкам, составлял в среднем около 75 кг (на 10—20 % превышая вес современных людей такого же роста), а женщин около 65 кг. По степени полового диморфизма, как явствует из этих цифр, неандертальцы не отличались от современных людей — и у них, и у нас различия между мужчинами и женщинами по размерам тела меньше, чем у более ранних видов гоминид. Об этом же свидетельствует сопоставление нижних челюстей и зубов индивидов разного пола[47], а также костей посткраниального скелета[48].
