Еще меньше мы можем сказать о Ричарде Прайсе из Роанока, Вирджиния, и «Коннелли» из Новой Англии. Короткое расследование показало, что Прайс скончался в 1973 году. Что касается Коннелли (имя которого было либо Фрэнк, либо Питер), то, видимо, излишне говорить о том, что в Новой Англии людей с такой фамилией великое множество.
Поскольку списков команды «Фьюресета» больше не существует, трудно выяснить что-либо определенное о членах экипажа, которые могли бы служить на корабле одновременно с Альенде. Настойчивые поиски выявили имена еще троих возможных членов команды – ни одного из них до сих пор разыскать не удалось.
Что касается адмирала Росона Беннетта, которого Альенде называет «руководителем исследовательских работ Военно-морских сил» и с которым он советует связаться Джессупу «для подтверждения приведенной здесь информации», то при ближайшем рассмотрении выясняется одно в высшей степени интересное обстоятельство.
Удивляет прежде всего то, что к тому времени, когда Джессуп получил второе письмо Альенде (13 января 1956 года), Беннетт действительно возглавлял Управление военно-морских исследований. Однако в должность он вступил лишь 1 января 1956 года, сменив на этом посту адмирала Фредерика Р.Ферта (того самого «адмирала К Ферта», которому Альенде несколькими месяцами раньше прислал снабженную пометками на полях книгу Джессупа).
Однако ведь Альенде должен был отослать письмо значительно раньше, чтобы оно окольным путем через издателя успело попасть к Джессупу 13 января! Возникает вопрос: откуда Альенде мог знать, что Беннетт станет руководителем Управления морских исследований вместо Ферта?
Если источником информации для Альенде был кто-то «наверху», то в письме имеет место досадный промах. Получается, что ошибочно его определение «нынешнего шефа Военно-морских сил Берка», который к моменту Филадельфийского эксперимента якобы возглавлял Управление морских исследований.
Хотя некий адмирал Арли А.Берк действительно существовал, однако он ни во время Второй мировой войны, ни после не имел ни малейшего отношения к военно-морским исследованиям.
В 1943 году Берк командовал эскадрой эсминцев в Тихом океане и вообще всю службу, судя по всему, провел в качестве флотского офицера.
Вместе с тем описание Берка, данное Альенде, как человека «любознательного и, настойчивого», обязанного адмиральским чином своему «отношению к прогрессивным исследованиям», вполне подходит адмиралу Гарольду Боуэну, который не только возглавлял Управление морских исследований к моменту Филадельфийского эксперимента, но и был движущей силой бесчисленного множества секретных «ультрапрогрессивных» проектов Второй мировой войны.
Таким образом, в ошибке Альенде могло быть повинно некоторое сходство имен.
Но тогда почему в отношении адмирала Беннетта информация была такой точной, а во втором случае – совершенно неверной. Объяснить это можно разве что его стремлением завуалировать настоящее имя данной персоны!
Появление статьи под названием «М.К. Джессуп, письма Альенде и гравитация», изданной в 1962 году самим Крэббом, судя по всему, послужила искрой для последующей дискуссии и источником бесценного материала для каждого, кто стремился к детальному исследованию этой проблемы.
Впервые были опубликованы не только письма Альенде, но и в факсимильном варианте некоторые страницы книги Джессупа «Аргументы в пользу НЛО» с теми самыми пометками на полях.
В последних письмах к Джессупу говорится, что Т.Таунсенд Браун, известный физик и исследователь в области гравитации, по меньшей мере имел какое-то отношение к эксперименту по созданию невидимости, когда возглавлял один из отделов Корабельного бюро, и что (по словам Крэбба) в действительности именно Браун был каким-то образом связан с этим проектом, однако, как мы убедимся, не являлся автором идеи.
Вторым после Крэбба шел, пожалуй, Грей Баркер, исследователь в области «летающих тарелок» и издатель в Кларксбурге, Западная Вирджиния.
Опираясь на данные Крэбба, к которым он добавил и свои материалы, Баркер опубликовал в 1963 году работу, которая и по сей день остается одной из наиболее значительных публикаций на тему писем Альенде: «Удивительный случай доктора МХ.Джессупа».
* * *
Еще одна интересная личность – доктор Дж, Мэнсон Валентайн, океанограф, зоолог и археолог, который с 1945 года интенсивно изучал происходящее в Бермудском треугольнике, был близким другом Джессупа, когда тот жил во Флориде.
Джессуп, все сильней страдавший депрессией и нуждавшийся в благодарном слушателе, в последние месяцы перед своей трагической кончиной много времени проводил в обществе Валентэйна, доверяя тому многие свои мысли.
«Почему, – спросили его, – Джессуп покончил с собой?»
Ответ был ошеломляющим.
«Если это было самоубийство, – сказал Валентайн, – то виной тому, видимо, депрессия. Военно-морские силы предлагали ему работать над Филадельфийским экспериментом или другими подобными проектами, но он отказался его беспокоили опасные побочные эффекты… Возможно, его можно было спасти. Он был еще жив, когда его нашли. Возможно, ему дали умереть».
Валентайн вспоминает, что Джессуп рассказывал ему о некоторых поразительных вещах, которые узнал в связи с этим невероятным проектом.
Эксперимент, по его словам, осуществлялся с использованием магнитных генераторов, так называемых размагничивателей, которые работали на резонансных частотах и таким образом создали чудовищное магнитное поле вокруг стоящего в доке корабля.
Поражает, что сообщение Валентайна, базировавшееся на непосредственной информации от Джессупа, почти полностью совпадает с данными Альенде, согласно которым эксперимент принес поразительные результаты, но имел тяжелейшие последствия для экипажа.
«Когда начало проявляться действие эксперимента, – продолжал Валентайн, – поначалу возник непроницаемый зеленый туман. (Кстати, и выжившие в бермудских катастрофах говорили о светящемся зеленом тумане). Вскоре весь корабль оказался заполненным этим зеленым туманом и вместе с экипажем начал исчезать из поля зрения находившихся в доке людей, пока, наконец, не остался один лишь след на воде».
Валентайна попросили по возможности просто изложить суть этой теории.
«Она практически касается электрических и магнитных полей, – сказал он, – а именно: путем наведения в катушке электрического поля создается магнитное поле; силовые линии обоих полей находятся под прямым углом друг к другу. Но поскольку пространство имеет три составляющие, то должно существовать еще и третье поле, предположительно гравитационное. Тогда путем такого последовательного включения электромагнитных генераторов, при котором возникает магнитная пульсация, можно было бы, вероятно, по принципу резонанса создать это третье поле. Джессуп считал, что Военно-морские силы столкнулись с этим случайно».
Публикация рассказа доктора Валентайна имела эффект разорвавшейся бомбы.
Допустим, что подобный эксперимент был спланирован и была проведена попытка его осуществления – мог ли он привести к успеху? Хотя бы к частичному.
Если довериться данным Карлоса Альенде и доктора Валентайна, то основы проекта Филадельфийского эксперимента следует искать в весьма туманной и в высшей степени сложной научной теории, разработанной Альбертом Эйнштейном и известной как Единая теория поля. В своем втором письме Джессупу Альенде пишет, что Эйнштейн впервые опубликовал эту теорию в 1925 – 1927 годах, однако затем изъял из соображений «гуманистики», как выразился Альенде. Он, правда, не объясняет, что он, собственно, имел в виду под этим термином.
Альберт Эйнштейн действительно создал в 1925-1927 годах вариант своей Единой теории поля для силы тяготения и электричества. Результаты появились в немецких научных журналах того времени. Альенде прав, утверждая, что работа была изъята как незавершенная. Примечательно, что теория эта снова всплыла на поверхность лишь в 1940 году, то есть после того, как Эйнштейн, пацифист до мозга костей, пришел к убеждению, что национал-социализм должен быть уничтожен при любых обстоятельствах и что для этого годятся любые средства. И – что поразительно – именно 1940 год, похоже, был годом, когда Военно-морские силы Соединенных Штатов Америки начали работать над тем проектом, который впоследствии мог вылиться в Филадельфийский эксперимент…
Эйнштейн действительно был дружен с Бертраном Расселом, особенно после начала Второй мировой войны, и часто обсуждал с ним проблемы пацифизма. Оба испытывали отвращение к достойной сожаления склонности человека использовать достижения науки для самоуничтожения, и оба отдавали делу мира значительную долю своих сил и личных материальных средств.
