- Как же это сделать? - спросил Симпсон, вытаращив глаза.
- Да просто пойти и спрятаться в носовом трюме, - сказал Билл. - Там ведь груза не много. Нынче же ночью, когда кто-нибудь из нас будет на вахте, мы откроем люк, и тот, кто захочет, пойдет и спрячется внизу, пока старик не очухается. Как вы полагаете, ребята?
- Мысль, конечно, неплохая, - медленно произнес Нед. - А кто пойдет?
- Томми, - просто сказал Билл.
- Вот уж о ком я не подумал? - с восхищением сказал Нед. - А ты, кок?
- Мне это в голову бы не пришло, - сказал кок.
- Понимаете, что хорошо, если это будет Томми? - сказал Билл. - Даже если старик об этом узнает, он всего-навсего задаст Томми трепку. Мы не признаемся, кто закрывал за ним люк. Он там устроится с какими хотите удобствами, ничего не будет делать и будет спать сколько пожелает. А мы, само собой, ничего об этом не знаем и не ведаем, мы просто хватились Томми и нашли на этом вот столе его письмо.
Тут кок наклонился, с довольным видом оглядывая своих коллег, и вдруг поджал губы и многозначительно мотнул головой в сторону одной из верхних коек: через ее край заглядывало вниз бледное и встревоженное лицо Томми.
- Хэлло! - сказал Билл. - Ты слышал, что мы здесь говорили?
- Я слышал, что вы будто бы собираетесь утопить старого Неда, ответил Томми осторожно.
- Он слышал все, - сердито сказал кок. - Ты знаешь, Томми, куда попадают мальчики, которые лгут?
- Лучше попасть туда, чем в носовой трюм, - сказал Томми и принялся тереть глаза костяшками пальцев. - Не пойду я. Все расскажу капитану.
- Ты ничего не расскажешь, - строго сказал Билл. - Это тебе наказание за все, что ты сегодня наврал про нас, и еще считай, что ты дешево отделался. А теперь вылезай из койки. Вылазь, пока я сам не вытащил тебя!
Парнишка с жалобным воплем нырнул под одеяло. Он отчаянно цеплялся за края койки и конвульсивно отбрыкивался, но его подняли вместе с постелью и усадили за стол.
- Перо, чернила и бумагу, Нед, - сказал Билл. Старик представил требуемое. Билл стер с бумаги комок
масла, приставший к ней на столе, и разложил ее перед
жертвой.
- А я не умею писать, - объявил неожиданно Томми. Матросы в смятении переглянулись.
- Врет, - сказал кок.
- Честно говорю, не умею, - сказал мальчишка с пробудившейся надеждой в голосе. - Меня и в море-то послали потому, что я не умею ни читать, ни писать.
- Дерни его за ухо, Билл, - сказал Нед, которого оскорбила эта клевета на благороднейшую из профессий.
- Это ничего не значит, - сказал Билл спокойно. - Я сам за него напишу. Старик все равно не знает моей руки.
Он уселся за стол, расправил плечи, с плеском погрузил перо в чернила и, почесав в голове, задумчиво уставился на бумагу.
- Побольше ошибок, Билл, - предложил Нед.
- Ага, - сказал тот. - Как ты полагаешь, Нед, как бы мальчишка написал слово "самоубийство"? Старик подумал.
- Са-ма-ву-бйс-тво, - сказал он по слогам.
- А как же тогда будет без ошибок? - озадаченно спросил кок, переводя взгляд с одного на другого.
- Напиши лучше просто "убил себя", - сказал старик. - Наверное, мальчишка все равно не стал бы писать такое длинное слово.
Билл склонился над бумагой и медленно написал письмо, стремясь, видимо, всячески учитывать пожелания своих приятелей не писать слишком грамотно.
- Ну как? - спросил он, отодвигаясь от стола.
"Дарагой капитан я беру мое перо в руку паследний раз сообщить вам что я немог дальше есть жудкие памои кторые вы называете еда я утопился это боле лекая смерть чем помирать сголоду я оставил мой складной нож билу и мои сиребряные часы ему тяжело помереть таким маладым томми браун".
- Прекрасно! - сказал Нед, когда Билл закончил чтение и вопросительно оглядел слушателей.
- Насчет ножа и часов я вставил, чтобы еще больше походило на правду, - сказал Билл со скромной гордостью. - Но если хочешь, я оставлю их тебе, Нед.
- Мне это не нужно, - великодушно сказал старик.
- Одевайся, - сказал Билл, поворачиваясь к всхлипывающему Томми.
- Не пойду я в этот трюм! - сказал Томми в отчаянии. - Так и знайте, ни за что не пойду!
- Кок, - спокойно сказал Билл, - давай сюда его барахло. Ну-ка, Томми!
- Говорю тебе, я не пойду! - сказал Томми.
- И еще вон тот линек, кок, - сказал Билл. - Он у тебя как раз под рукой. Ну-ка, Томми!
Самый молодой член экипажа перевел взгляд со своей одежды на линек и снова с линька на одежду.
- А как меня будут кормить? - мрачно спросил он, принимаясь одеваться.
- Сейчас ты возьмешь с собой бутыль воды и несколько сухарей, ответил Билл, - а по ночам мы будем опускать тебе немного мяса, которое так тебе по вкусу. Прячь все это среди груза и, если услышишь, что люк открывают днем, сразу прячься сам.
- А как насчет свежего воздуха? - осведомился приговоренный.
- Свежий воздух будет тебе по ночам, когда поднят люк, - сказал Билл. - Не беспокойся, я обо всем позаботился.
Наконец приготовления были закончены. Дождавшись, пока Симпсон не сменил у штурвала помощника, они вышли на палубу, то волоча, то легонько подпихивая сопротивляющуюся жертву.
- Он у нас будто на пикник собрался, - сказал старый Нед: юнга мрачно стоял на палубе, держа в одной руке бутылку, а в другой - сухари, завернутые в старую газету. - Помоги-ка, Билл. Потихоньку...
Двое моряков бесшумно сняли с люка крышку, и, поскольку Томми наотрез отказался участвовать в этой процедуре, Нед первым спустился в трюм, чтобы принять его. Билл взял отчаянно брыкающегося юнгу за шиворот и подал его вниз.
- У тебя? - спросил он.
- Да, - отозвался Нед придушенно и, выпустив мальчишку из рук, поспешно выкарабкался наружу, вытирая ладонью рот.
- Ты что, приложился к бутылке? - спросил Билл.
- Врезал каблуком, - коротко объяснил Нед, - Давайте крышку.
Установив крышку на место, Билл и его сообщники тихонько вернулись в кубрик и не без некоторого страха перед завтрашним днем улеглись спать. Томми тоже свернулся в углу трюма и заснул, подложив под голову бутылку, ибо проплавал в море достаточно долго и научился принимать вещи такими, как они есть.
Лишь к восьми часам следующего утра хозяин "Солнечного луча" узнал, что у него пропал юнга. Он задал коку вопрос, сидя за завтраком, и тот, будучи человеком весьма нервным, побледнел, уронил на стол кружку с кофе и пулей вылетел наверх.
Некоторое время капитан громогласно призывал его в самых изысканных выражениях, какие приняты в открытом море, а затем, весь кипя, поднялся за ним на палубу, где обнаружил смущенных матросов, сбившихся в тесную кучку.
- Билл, - встревоженно сказал капитан, - что с этим проклятым коком?
- Его постиг удар, - сказал Билл, покачивая головой. - И нас всех тоже.
- Сейчас вас постигнет еще один, - пообещал капитан с чувством. - Где юнга?
На секунду собственная дерзость повергла Билла в смятение, и он беспомощно оглянулся на товарищей. Те поспешно отвели глаза и уставились в море за бортом, и тогда капитаном овладел панический ужас. Он молча взглянул на Билла, и Билл протянул ему грязный листок бумаги.
В полном остолбенении капитан прочел письмо с начала до конца, а затем передал помощнику, который вышел на палубу за ним следом. Помощник прочел и вернул капитану.
- Это вам, - сказал он кратко.
- Не понимаю, - сказал капитан, качая головой. - Ведь только вчера он ел свой обед вот здесь, на палубе, и приговаривал, что нигде еще не получал такой хорошей еды. Вы ведь тоже слышали, Боб?
- Слышать-то я слышал, - сказал помощник.
- И вы все слышали его, - сказал капитан. - Ну что же, у меня есть пятеро свидетелей. Видимо, он просто сошел с ума. Никто не слыхал, как он прыгнул за борт?
- Я слышал всплеск, сэр, во время моей вахты, - сказал Билл.
Почему же ты не побежал и не посмотрел, что там такое? - спросил капитан.
- А я подумал, это кто-нибудь выбросил за борт свой ужин, - ответил Билл.
- А! - произнес капитан и закусил губу. - Вот как? Вы все время скулите из-за еды. Что с ней такое?
- Это отрава, сэр, - сказал Нед, качая головой. - Мясо ужасное.
- Оно вкусное и питательное, - сказал капитан. - Ладно, коли так. Можете брать мясо из другого ящика. Теперь довольны?
Матросы несколько оживились и принялись подталкивать друг друга локтями.
- Масло тоже плохое, сэр, - сказал Билл.
- Масло плохое? - сказал капитан, нахмурившись. - Как это так, кок?
- Да я его не порчу, - сказал кок беспомощно.
- Давай им масло из бочонка в моей каюте, - проворчал капитан. - Я твердо уверен, что ты плохо обращался с юнгой. Еда была прекрасная.
Он ушел, забрав письмо с собой; за завтраком он положил письмо на стол, прислонив к сахарнице, и потому ел без всякого аппетита.
В этот день матросы катались как сыр в масле, по выражению Неда: в дополнение к прочим роскошным блюдам им выдали еще и пудинг - угощение, которым они лакомились прежде только по воскресеньям. На Билла смотрели как на хитроумнейшего благодетеля рода человеческого; радость и веселье царили в кубрике, а ночью крышка люка была поднята, и пленника попотчевали отложенной для него порцией. Благодарности он, впрочем, не выразил, вместо этого он задал скучный и неуместный вопрос: что с ним будет, когда плавание кончится.
