«Торжество Галилеянина (sic) продолжалось двадцать веков; ныне и Ему настала очередь сгинуть. Таинственный голос, некогда возвещавший на горах Эпира смерть великого пана, ныне снова возвещает конец Бога, обманувшего своих последователей (Dieu — trompeur). Он обещал верующим в Него царство справедливости и мира; долго поддерживалось это заблуждение. Но ныне исчезает этот Бог. Он уходит в предание веков вслед за божествами Индии, Египта, Греции и Рима. Франкмасоны! Мне приятно здесь отметить, что мы не беспричастны к этой гибели лжепророков. С того дня, как образовалось масонское сообщество, римская церковь, основанная на галилейском мифе, стала быстро приходит в упадок. С политической точки зрения масоны часто менялись, но во все времена они были верны своему основному лозунгу: «Долой суеверия! Долой фанатизм!».[35]
В этой тягостной для христианского сердца речи мы имеем разительный последний этап, к которому приведены масоны от исходного так сказать пункта первоначальных лицемерных ламентаций; можно, кажется, отсюда убедиться в необычайном коварстве направляющей масонство силы. Впервые масонство раскрыло свои карты и явилось тем, что оно есть теперь, под победные клики революции 1793 года; при первой империи оно стало «военным»; при реставрации оно вновь обернулось скромным обществом людей, «боящихся Бога и верных своему государю», хотя одновременно с этим подготовляло сначала революцию 1830 года, а затем республику 1848 года.
Во имя чего же теперь ведется посредством масонства борьба с христианством? Как оно ни странно, но лозунгом этой борьбы является… веротерпимость. Веротерпимость призывается как священное качало конечно с той целью, чтобы не только само масонство было бы допущено в христианских странах, но и чтобы проповедью сектантских и часто изуверских учений подорвать уважение к религии вообще, развратит самую душу христианского народа, а когда это достигнуто, вдруг начать проповедовать нетерпимость к «Галилеянину».
Всего этого не мог бы разумеется разоблачить Копен-Альбанселли, на подлинных показаниях которого основаны все предыдущие рассуждения, если бы он сам не был завлечен наравне со столькими ему подобными в этот водоворот безумия, если бы он сам не был тут некоторое время действующим лицом и вместе с тем жертвою.
«Во время моего пребывание в масонстве, — говорит Копен–Альбанселли, — фанатизм адептов принял для пользы дела особый оттенок: они не выступали ни против какой религии — это было бы неосторожно в то время; они восставали только против «нетерпимости». Благодаря этому фанатики не раздражали умеренных. Таким образом явился «фанатизм терпимости»; фанатики упрекали прочих в том, что они мол не истинные апостолы религии, которая должна быть прежде всего «терпимой». По словам этих фанатиков, истинная роль и назначение масонства заключались в утверждении в мире против всех и вся, (если нужно то и силою), «веротерпимости». Таково было внушение, которое они в данный момент подучили».[36]
Руководящая тайная сила желала привести своих последователей к тому, чтобы внушит им такого рода «веротерпимость» которая имела бы своей задачей не терпеть христианства, а в особенности католичества. «Благодаря целому ряду маневров она наконец этого добилась. Начали с того, что стали действовать против иезуитов под тем предлогом, что «они слишком фанатичны и нетерпимы». Разве масонская «церковь терпимости» не призвана следить за этим? Дабы оградит «веротерпимых» католиков от «неверотерпимых» иезуитов, последних изгнали. Совершив это «во имя веротерпимости», масоны воспользовались, ненавистью, возбужденною против иезуитов, и стали говорить, что дух их успел уже всецело обуять все католичество; для масонов явилась как бы новая задача: защита «хороших» католиков от «дурных». Адепты лож были твердо убеждены; что они обязаны защищать «истинно верующих» против «изуверов». Но понемногу оказалось, что «истинно верующих» почти не было; они, с точки зрение масонства, были все загублены и задавлены изуверством прочих. Настал момент, когда масонам показалось, что «дух иезуитства» совершенно воплотился в «дух католичества». Возбужденные масоны твердили: «виною католической нетерпимости является абсолютизм догмата. Самые кроткие люди, если они верят в догмат, неминуемо должны стать фанатиками. Всякий догмат уже сам по себе неверотерпим, ибо, если он утверждает, что это есть истина, он этим самым говорит, что все прочее есть заблуждение; вот где корень нетерпимости, против которого масонство считает своим долгом защищать людей». Теперь ясно, что после стольких последовательных извращений понятие о веротерпимости должно приобрести в голове масона совершенно особое значение и что масоны пришли к твердому убеждению, что существует веротерпимость ложная и веротерпимость истинная; истинная всегда вооружена, не делает никаких уступок ни в чем и не позволяет терпеть такой религии, которая могла бы ей противоречить»[37].
Гамбетта пустил знаменитую масонскую фразу: «наш враг это клерикализм». Как только он произнес ее, она была подхвачена и распространена повсюду, и люди восхищались умению масонов находит меткие крылатые словечки. Эти люди, однако, также ошибались, как ошибаются дети, когда думают, что холодно потому, что снег идет. Масонские изречение не потому имеют успех, что они удачно подобраны, а потому что, удачные или нет, они пускаются в ход масонством посредством всех сил, коими оно располагает. Доказано, что фраза Гамбетты прежде, чем произнес ее он, произносилась в масонских ложах; но как только она попала на язык человеку, к голосу которого прислушивались, она сейчас же была приписана ему и рекламирована; опять это было лишь делом рассчитанного внушения посредством постоянного повторение того же самого. «Я часто слышал в ложах, а затем и в обществе, — продолжает Копен-Альбанселли, — что борьба ведется не против католичества, а только против клерикализма[38], т.е. вмешательства духовенства в политику. Это происходило тогда, когда в парламенте уже было двести пятьдесят — триста масонов и всего один священник, причем его рясу все видели, а ритуальные передники трехсот масонов никто не видел. Пошли против клерикализма, кричали: «Да здравствует истинный католицизм! Долой клерикализм! Священники пусть идут к своим алтарям!» — Что же, пускай священники идут к алтарям, но тогда, раз масонство теперь сознается, что оно есть антицерковь, пускай масоны идут в свои ложи! И если масонство ведет свою антихристианскую пропаганду вне лож, ведет свою антикатолическую политику в парламенте, отчего же и католичеству не вести своей пропаганды и не заниматься своей политикой?».[39]
Так рассуждает современный француз, побывавший сам в масонстве и утомленный прелестями масонского режима во Франции. Действуя политически против церкви, тайная сила, направляющая масонство, могла сказать: «Все преимущества на моей стороне, раз я нападаю на церковь так, что никто не знает о моем существовании. Если католики будут защищаться, то их удары рассеются, ибо меня не знают; вместо того, чтобы поражать меня, они будут попадать мимо.
Кроме того будет то преимущество, что я всегда могу выставить их как провокаторов. Если же они не будут защищать свою церковь, то тогда дело еще проще — не придется вести никакой борьбы, а достаточно будет продолжать действовать как начато». Разумеется, католики старались защищать свою Церковь повсюду, а следовательно и на политической почве. Это конечно было выдано масонами за провокацию с их стороны в дало возможность лишний раз использовать перед толпою призрак клерикализма.
Итак клерикализм был собственно тем козлищем отпущения, на которого направляющая тайная сила заставляла масонов сыпать все упреки в нетерпимости, фанатизме, обскурантизме, деспотизме. Но масоны не подозревали, что шкура этого козлища надета на самом деле на католичество, против которого значит и направляется вся злоба, возбужденная якобы к клерикализму.
Прежде всего напали на конгрегации. Они, де, поддерживают дух клерикализма. Конечно никто ничего не знал, ничего сам не видел и не имел никаких доказательств этого; но этому верили, как верят всякое даже самой нелепой сплетне. Сначала масоны почитали конгрегации, или по крайней мере делала вид, что почитают: некоторые декларации Бриссона в 1872 году свидетельствуют об этом. Затем в конгрегациях будто бы разочаровались, но продолжали демонстративно «почитать» католицизм. «Мы не на религию нападаем, — говорили масоны, — а только на конгрегации, которые стоят совершенно вне религии, не нужны и даже вредны для нее. Мы никогда не тронем бедных сельских священников, наоборот мы защищаем их, нападая на конгрегации». Но затем вскоре принялись и за «бедных сельских священников», и раздался клич: «Долой вообще все рясы!». Когда оказалось, что настало время, то, не обращая внимания на протесты тех «посвященных», которые «не поспевали за общим курсом», и не взирая на статьи масонских статутов, предписывающие веротерпимость, были спущены с цепи обладавшие наиболее зычным голосом «псы».
