Князья переходили из города в город, ища, где себе лучше, как рыба ищет, где ей глубже, а за князьями следовали их дружины, неотлучные их спутники, делившие с ними счастье и несчастье, выгоды и потери. Если князю становилось лучше, то и дружине его было лучше; с новыми приобретениями она получала новые выгоды, постоянные или временные. Села с данями были везде для нее готовы, во всяком княжестве, чуть ли не по генеральному общему первоначальному варяжскому размежеванию.
Потому же бояре и отроки не могли также приобрести себе оседлости, и меняли свои волости так, как князья меняли города. Ходя постоянно по городам с князьями, имевшими беспрестанную нужду и не могшими отпускать их от себя на житье, они не могли снискать постоянных привычек.
Кроме перехода с князьями, бояре имели еще свое собственное право перехода, то есть право оставлять своего князя, в случае личного неудовольствия, и переходить на службу к другому князю. Это право также принесено с Севера и имеет начало в глубокой древности, когда норманны ходили на службу в Гольмгард, в Грецию, к хозарам и по разным владениям Скандинавии. Так, приходили они к Олегу, Игорю, Владимиру. Так, при Изяславе киевляне, т. е. не только бояре, но и люди, хотели уйти в Грецию. Когда внешние пути были закрыты, бояре ходили между князьями от одного к другому.
В этих переселениях принимали иногда участие и низшие воины, люди, жители городов, из любви к князю, в надежде больших выгод, вследствие неустановившегося образа жизни. Так, в 1146 году мы видим из прямого указания летописи, что три города вышли, были пойманы и задержаны.
А глядя на них, приучались переходить с места на место и сами поселяне, ища себе больше льготы и покоя под защитой и покровительством значительнейших бояр, удаляясь от главных путей сообщения, по которым следовали воины, — тем более, что свободной земли было везде много, и она считалась ни по чем, совершенно не сходно с Западом, где каждой лоскуток ее был дорог. Срубить избу, где бы то ни было, ничего не стоило.
Князья переходили, бояре переходили, воины переходили, смерды переходили, города, в смысле гарнизонов (засад), переходили. Города переходили и в смысле столиц, то есть, пребываний княжеских. Князья получали себе во владение ту или другую волость, выбирали себе новое местопребывание, и таким образом переносили средоточие силы и власти. Так, по временам получали и теряли значение Овруч, Галич, Пересопница, Вщиж, Туров.
Пределы княжеств беспрестанно изменялись, да их почти и не было, а были пределы временных владений княжеских, например, княжество Киевское при великом князе Изяславе Ярославиче имело одни пределы, другие при брате его Всеволоде, при Святополке, при Мономахе, при Мстиславе, при Всеволоде Ольговиче, при Ярополке Владимировиче.
И главный центр княжеств (средоточие) переносился с места на место — Новгород, Киев, Владимир (как после Тверь, Москва, Петербург…)
Наконец, странное явление, большая часть древних городов наших даже вещественно, как поселения, не остались на первых своих местах, например, Новгород, Белозерск, Ростов, Муром, Рязань, Переяславль…
В этом движении, представляющем как бы переход от кочевой жизни азиатской к оседлой европейской, в этом брожении, вслед за основанием государства и распространением его пределов, представляется одно из главных отличий русской истории от истории западных европейских государств, и вместе основание, условие, многих последующих событий.
Русская Правда, данная Ярославом, распространенная его сыновьями и внуком Владимиром Мономахом, получила в течение этого периода новые дополнения и определения и заключала постановления об убийстве, увечье и побоях, краже, уликах и свидетелях, о долгах, ростах и уплате, о завещаниях и наследстве, о холопах и наемниках, об испытании, в случае неизвестности или невозможности добраться до истины, железом и водой.
Пени или вирные пошлины, в пользу князя и в пользу обиженного, составляли сущность этих постановлений, имевших в виду преимущественно военное, городское население.
Пени были наказанием, которым оканчивались всякие преступления, в особенности высшего сословия.
Рабству подвергались несостоятельные должники и неисправные наемники.
Предлагаем перевод этой Правды с подлинника, сохранившегося в списке 1284 года.
СУД ЯРОСЛАВА ВЛАДИМИРОВИЧА
ПРАВДА РУССКАЯ[2]
1. Если муж убьет мужа, то мстить брату за брата, сыну за отца, отцу за сына, или племяннику, как по брате, так и по сестре; если же некому мстить, то с убийцы взыскать деньгами: за голову мужа или тиуна княжеского 80 гривен. За русина, гридня, купца, тиуна боярского, мечника, изгоя и славянина 40 гривен.
2. По кончине Ярослава, соединились сыновья его: Изяслав, Святослав, Всеволод и их мужи: Коснячко, Перенег и Никифор, и отменили мщение смертью за убийство, и постановили, вместо того, откупаться кунами, а прочее все оставили в том виде, как узаконено было при Ярославе.
Об убийстве
3. Если кто убьет княжеского мужа, сделав насильственное на него нападение, и если убийца не будет отыскан, то платить за него виру — 80 гривен с округа, где совершилось убийство; если же убитый будет людин (свободный человек), то 40 гривен.
4. Если какая округа начнет таким образом платить дикую виру, то платеж сей, поскольку он делается без участия убийцы, может быть рассрочен на несколько лет.
Если же убийца находится сам в оной округе, то, поскольку он равномерно участвует в платеже пени, и она взаимно должна помогать ему или же платить дикую виру, то есть, заплатить, со своей стороны, общими силами 40 гривен, а другие 40 гривен пени на свою часть платить самому убийце из (?) дружины.
Если кто убьет человека в ссоре, или в пьянстве явно, то убийца платит пеню также с помощью от округи
Если кто убьет человека без причины, разбоем
6. Если кто убьет человека без всякой ссоры, то волостные обыватели не платят за убийцу, но выдают его вместе с женою и детьми на заточение и разграбление.
5. Если кто не взносил для дикой виры, тому и другие не помогают, но платит сам один.
Определение вирных пошлин
19. Следующие вирные пошлины установлены были при Ярославе: вирнику получать 7 ведер солоду на неделю, одного барана, или полоть, или вместо того деньгами 2 ногаты; в середу или сыр (сырный день?) и в пятницу также, по одной куне, а в прочие дни по 2 курицы на день; также 7 хлебов на неделю, 7 убороков пшена, 7 убороков гороху и 7 голважен соли. Это должно идти вирнику с отроком; да кроме того четыре лошади, которым давать овса вдоволь. Ему же 8 гривен, и 10 кун перекладных; а метельнику 12 векш, да ссадная (?) гривна.
О вирах
7. Если вира будет в 80 гривен, то вирнику брать 16 гривен, 10 кун и 12 векш; да предварительно ссадную гривну; за убийство 3 гривны.
О княжеском служителе
8. За убийство княжеского служителя, конюха или повара, полагается 40 гривен.
9. За тиуна огнищан и тиуна конюшего 80 гривен.
10. За княжеского тиуна сельского или земледельческого 12 гривен, а за простого служителя 5 гривен; то же и за боярского.
О ремесленнике
11. За убийство ремесленника и ремесленницы взыскивать пени 12 гривен.
12. За простого человека и холопа 5 гривен; за рабу 6 гривен.
13. За дядьку и кормилицу, хотя бы они были и рабского состояния, 12 гривен.
О вире по подозрению
14. Если будет на кого вира по подозрению, то он должен представить 7 свидетелей для оправдания; варяг или кто иной (чужестранец?) двоих.
За кости или мертвеца вервь не платит виры.
Если кто отведет от себя виру
15. Если кто оправдает себя в убийстве и через то устранит от себя платеж пени, тот платит отроку за труды по производившемуся делу гривну кун, да обвинитель другую, а от верви в помочь 9 кун.
16. Если тяжущиеся, поискав свидетеля, не найдут его нигде, а между тем истец обвиняет в убийстве, то дело должно решиться испытанием железа. Таким же образом вершить и всякие тяжбы в воровстве и поклепе при недостатке других очевидных доказательств, если только иск простирается до полугривны золота.
А если менее, то испытывать водою, даже до двух гривен, а менее — достаточно привести к присяге по своих кунах.
Если кто ударит мечом
20. Если кто кого ударит необнаженным мечом или его рукояткою, то платит 12 гривен пени за обиду.
21. Если же обнажит меч, но, впрочем, не ударит, то гривну кун.
22. Если кто кого ударить тростью, или чашею, или рогом, или тупой стороной меча, то платит 12 гривен; а ежели ударенный, не стерпев обиды, сам ударит обидчика мечом, то того в вину ему не ставить.
23. Если кто ударит кого по руке или по ноге, и нога или рука от того отпадет или усохнет, или выколет глаз: то с такового взыскать в половину против пени за убийство, т. е. 20 гривен, да в пользу раненого за увечье десять гривен.
