им энеолитические — ямная, афанасьевская и майкопская. Вероятно, после того как из Передней Азии были восприняты навыки земледелия, животноводства и металлургии, интерес к получению новых знаний ослабел. Лишь в трех-четырех районах нашей страны в эпоху бронзы отмечаются робкие попытки к созданию письменности. Все они как будто окончились ничем
{33}. Видимо, обитатели Восточной Европы, Средней Азии и Сибири старались освоить только то, что могло облегчить пропитание и борьбу за существование. Овладеть всей суммой знаний, всеми сокровищами науки, литературы и искусства Древнего Востока они и не стремились.
В лесную зону металлургия меди проникла на много столетий позже, чем в Причерноморье, на Кавказ и в Среднюю Азию — во второй половине II тыс. до н. э. Тогда же степные скотоводческие племена срубной и андроповской культур продвинулись на Оку, Средний Урал и в Зауралье. Для населения лесов начался тот период, который южные области пережили значительно раньше. На огромном пространстве от Сибири до Европейского Севера встречаются одинаковые бронзовые топоры — так называемые «кельты сейминского типа». В Сейме, близ Горького, найдены украшения из прибайкальского нефрита, в Финляндии — вещи из уральского кедра, а на окской стоянке — клык моржа {34}.
Так или иначе это должно было сказаться на духовной жизни. Фольклористы часто пользуются понятием «бродячий, или странствующий, сюжет». У многих народов эпические предания и легенды совпадают до мельчайших деталей, а сюжеты их столь сложны, что о конвергенции говорить трудно. Видимо, это результат сношений одних племен с другими в глубокой древности.
Некоторые мифы возникли еще в эпоху неолита и бронзы. Именно тогда земледельцы впервые попытались объяснить смену дня и ночи, восход и заход солнца. Согласно египетскому мифу, днем оно плывет по небесному Нилу, а вечером, у двери в подземный мир, пересаживается с дневной ладьи Манджет на ночную — Месктет. Во время ночного плавания дорогу солнцу преграждают 12 змей, охраняющих 12 ворот (12 ночных часов), а в самом конце — страшный Апоп, мешающий светилу покинуть подземное царство. Но могучий Ра побеждает змей и, выйдя на небо, опять трогается в путь на дневной ладье. В некоторых вариантах мифа солнцу угрожают не змеи, а заглатывающий его крокодил {35}.
Рис. 11. Сопоставления изображений солнечной ладьи из разных районов: 1 — Египет, Дендерский храм; 2 — Наскальные изображения в Богуслене, Швеция; 3 — Кобыстан; 4 — Смолянка под Усть-Каменогорском
Иллюстрации к этому мифу, нередкие в росписях египетских гробниц и святилищ (храмы Карнака, Эдфу, пирамида Рамзеса IV и т. д.), обнаружены и в Европе, и в Азии. На скалах Кобыстана вырезано около двух десятков ладей. В них длинный ряд пловцов, а на носу — солнце с лучами. Часто люди, поднявши руки, как бы приветствуют его (рис. 11, 3). На утесах по берегам уральских рек Вишеры и Тагила аналогичные рисунки нанесены охрой. Только тут солнце показано над ладьей, наверху. На Тагиле вокруг него извиваются змеи, заставляющие вспомнить о битве Ра с Апопом. Еще в начале XIX в. была скопирована красочная писаница на скалистом берегу реки Смолянки, близ Усть-Каменогорска. В центре ее — овал с перекрестием, утвержденный на ладье (рпс. 11, 4) {36}. Характерен этот сюжет и для петроглифов Южной Швеции (рис. 11, 2), На Шишкинских скалах на верхней Лене мы увидим особенно интересную сцену: дракон, похожий на крокодила, открыв пасть, хочет проглотить некий диск (рис. 12).
Рис. 12. Изображение дракона, нанесенное красной краской на Шишкинские скалы на верхней Лене
Схема солнечной ладьи, повторяющаяся на камнях Азербайджана, Урала, Казахстана — превосходный пример великой силы идей в истории человечества. Тысячи километров, моря, горы, пустыни, леса отделяли от Египта обитателей Прикаспия или Сибири, но представление о небе, сложившееся на берегах Нила, дошло до далеких северных племен.
В лозой среде солярный миф подвергся переработке, искажениям и упрощению. Это можно заметить даже по памятникам искусства. В Кобыстане, в Смолянке и на шведских петроглифах светило плывет на ладье, как и в египетском мифе. На Тагиле и Вишере оно существует само по себе, а корабль сам по себе. И все же основа сюжета оказалась очень устойчивой. Настоящая солярная ладья вырезана на костяном гребне конца XII — начала XIII в. из Пскова. На ней укреплен квадрат с вписанным крестом {37}. В Швеции такие же изображения высекали на граните двумя тысячелетиями раньше. Пластинку с барельефом в виде дракона, заглатывающего солнце, археологи нашли в культурном слое XIV в. в Новгороде {38}.
Обзор иллюстраций к рассказу о странствиях Ра, успевший. наверное, утомить читателя, раскрывает перед нами обычную судьбу идеи в жизни общества. Сперва возникновение в одном узком районе, потом распространение, охватывающее огромную территорию, практически весь мир древности. Этот процесс сопровождается утратой многих особенностей мифа, но основа его сохраняется и живет еще долгие века. Не такова ли история христианства и многих других религиозных учений?
Древние связи южных областей с северными можно проследить не только по композициям с ладьей и змеями. Заслуживают внимания оригинальные солнечные знаки — круги с двумя параллельными лучами, выгравированные и выбитые на камнях в Крыму и в Средней Азии, в Карелии и Швеции (рис. 19).
Поразительный факт: орнаментация керамики на Урале и в Азербайджане, в Казахстане и Скандинавии совершенно разная, а изображения на камне всюду очень сходны. Во введении к книге уже было сказано, что каждый вид первобытного искусства развивался по своим законам. Узоры на посуде — прикладное искусство и в то же время присущий данному племени определенный набор знаков и идеограмм. Женщины, лепившие горшки, украшая их, искали новые декоративные возможности в усвоенной еще с детства системе орнамента. Монументальные наскальные рисунки вырезали или наносили краской надолго и вкладывали в них нечто более значительное, чем в узоры на хрупких сосудах для варки и хранения пищи. Поэтому в петроглифах ярче выявилось главное в жизни племен III–II тыс. до н. э. — воздействие
