Основание: телеграфные донесения округов.
Народный комиссар внутренних дел СССРБерия
До «внезапного» нападения осталось всего 19 дней. 3 июня 1941. Москва
Планы противостояния «Чудовищу»
С каждым днем напряжение усиливается. В кремлевском кабинете Сталина идет лихорадочная карусель совещаний, обсуждений, докладов, личных встреч. Не покидают кабинет вождя Молотов, Маленков, Микоян, Каганович. Почти ежедневно, а то и по два раза в день, бывают в Кремле Тимошенко и Жуков. Вождь вызывает к себе для докладов наркомов связи, финансов, просвещения, нефтяной и машиностроительной промышленности. Много времени проводит с наркомом авиационной промышленности Шахуриным, с авиаконструкторами — Яковлевым и Микояном. Обсуждает вопросы экономики с Воскресенским и Зверевым, вопросы пропаганды с Мехлисом и Запорожцем, вопросы государственной безопасности с Берия и его подручными. Работы много! Время не ждет. Война на пороге.
Все, с кем ежедневно встречался Сталин, зафиксированы в специальной «Тетради записи лиц, принятых Сталиным», которая аккуратно ведется дежурным в приемной кремлевского кабинета вождя с 1927 г.!
Скрупулезно, до минуты, записан «вход» каждого человека в кабинет и «выход» его из кабинета. И вот что интересно, согласно записи в «Тетради», сегодня, 3 июня 1941 г., более полутора часов своего дорогого времени Сталин уделил беседе с человеком, который не имел никакого отношения к его лихорадочной работе по подготовке к войне.
Этим человеком был академик Евгений Тарле.
ВЫПИСКА ИЗ ТЕТРАДИ ЗАПИСИ ЛИЦ,
ПРИНЯТЫХ СТАЛИНЫМ
3 июня 1941
т. Тарле 18.00— 19.30
т. Маленков 20.05 — 20.25т. Хрущев 20.25 — 21.00
т. Тимошенко 20.45 — 23.31т. Жуков 20.45 — 23.30
т. Ватутин 20.45 — 23.30т. Шахурин 22.40 — 23.45
Последниевышли — 23.45
Сталин беседовал с академиком Тарле с 18.00 и до 19.30, ровно полтора часа, в то время как Маленкову он в этот день уделил всего 20 минут, Хрущеву 45 минут, Шахурину час и только совещанию с генералами — около трех часов.
Академик Тарле никак не вписывался в карусель ежедневных посетителей кремлевского кабинета. Он не был ни партийным функционером, ни конструктором самолетов, ни, тем более, «энкаведешником». Сын небогатого киевского торговца, 67-летний крещеный еврей Тарле, был историком — ученым с мировым именем. Он был почетным членом академии наук Колумбийского университета, членом-корреспондентом Британской академии наук, почетным доктором Сорбонны и многих других университетов Европы. Он свободно владел почти всеми европейскими языками и дружил с выдающимися деятелями науки и искусства многих стран. О чем мог беседовать с престарелым историком Сталин? Конечно же, об Отечественной войне 1812 г.!
Наполеоновская тематика занимала особое место в творчестве Тарле. Интерес к этой тематике возник у историка еще в дореволюционное время, когда он, молодой ученый, многие месяцы провел во Франции в стенах Парижского национального архива. Знаменитая книга Евгения Тарле «Наполеон» вышла в свет в 1936 г. сорокатысячным тиражом, и одним из первых ее читателей был Иосиф Сталин. Исторический шедевр «Наполеон» и, вышедшее вслед за ним, в 1938 г., «Нашествие Наполеона на Россию», стали настольными книгами Сталина, наравне с исследованиями Клаузевица, «Военными поучениями» Мольтке, «Наукой побеждать» Суворова, «Мозгом армии» Шапошникова и «Избранными произведениями» самого Наполеона Бонапарта.
Сталин вряд ли нуждался в беседе с Тарле для того, чтобы освежить в своей уникальной памяти содержание его книг. Скорее всего, вождь хотел поговорить с великим историком именно о том, чего в его достаточно популярных книгах не было, о том, что он, случайно или намеренно, опустил. В данном случае Сталин хотел воспользоваться уникальной памятью Тарле, которая, по воспоминаниям современников, представляла собой настоящий «информационный центр» и позволяла ученому воспроизводить почти дословно тексты прочитанных им документов.
Прежде всего, вождя, конечно, интересовали детали плана Наполеона, целью которого было разбить русскую армию в приграничном сражении.
Но не менее важным было и мнение ученого о русских военных планах противостояния «Чудовищу». Каждый из этих планов — план «упреждающего удара», предложенный бесстрашным грузинским князем Багратионом, план «стратегического отступления», за который ратовал военный министр Барклай, и сложный стратегический маневр, разработанный чудаком Карлом фон Фулем, — имел свои достоинства и недостатки. И именно эти достоинства и недостатки давних российских планов интересовали Сталина.
Именно эти «за» и «против» давних российских планов противостояния «Чудовищу» взвешивал Сталин вместе с академиком Тарле за 19 дней до «внезапного» нападения!
До начала операции «Барбаросса» остается всего 17 дней. 5 июня 1941. Бухарест
Румынские войска заняли окопы
До начала операции «Барбаросса» остается немногим более двух недель. Но точная дата нападения, известная, фактически, уже многим, формально все еще держится в секрете. И даже союзнику Германии генералу Антонеску эту дату еще не сообщили.
Но кондукатору не терпится начать войну! И Румыния, опережая Германию в подготовке к «внезапному» нападению, фактически рассекречивает всю операцию «Барбаросса» и лишает ее «внезапности».
По приказу Антонеску румынские полевые войска уже заняли окопы первой линии! Офицерам румынской армии уже выданы топографические карты Южной части СССР! Здания школ в Бухаресте ускоренно переоборудуются под госпитали, идет эвакуация жителей приграничной зоны, а в городах и селах роют щели для укрытия от будущей советской бомбежки.
ИЗ СПЕЦСООБЩЕНИЯ РАЗВЕДУ ПРАВЛЕНИЯ ГЕНШТАБА «О подготовке Румынии к войне» № 660586 5 июня 1941
Румынская армия приводится в боевую готовность. С середины апреля румынское командование приступило к увеличению численного состава армии. Начавшийся 21-го апреля призыв резервистов и офицеров запаса на сборы сейчас принял характер скрытой всеобщей мобилизации.
При использовании всех людских ресурсов и при немецком вооружении, румынская армия может быть доведена до 40 пехотных дивизий, общей численностью до 1800 тысяч человек.
Офицерам румынской армии в мае месяце выданы топографические карты Южной части СССР. В приграничной полосе с СССР отмечалось занятие окопов первой линии полевыми войсками.
Подтверждается эвакуация государственных учреждений из городов, а также местного населения из приграничной зоны. Имеется распоряжение о постройке в городах и селах своими средствами каждой семьей траншеи или примитивного убежища к 15 июня. Министерство спустило указание о досрочных экзаменах в школах с тем, чтобы здания подготовить под казармы и госпитали. Экзамены должны быть закончены к 10 июня.
Офицеры румынского Генштаба настойчиво утверждают, что по неофициальному заявлению Антонеску война между Румынией и СССР должна скоро начаться.
Начальник разведывательного управления
генерал-лейтенантГОЛИКОВ
До «внезапного» нападения осталось всего 17 дней. 5 июня 1941. Москва
«Разговоры об эвакуации прекратить!»
Специальная Комиссия по эвакуации населения города Москвы, созданная Сталиным в апреле 1941 г., закончила свою работу. Председатель комиссии Василий Пронин представил Сталину разработанный этой комиссией секретный документ под названием: «План частичной эвакуации населения города Москвы в военное время». По этому плану после начала войны следовало вывезти из Москвы 1 400 000 жителей!
Резолюция Сталина на представленном документе была неожиданной:
« Т-щу Пронину.5.06.41
Ваше предложение о «частичной» эвакуации Москвы в «военное время» считаю несвоевременным.Комиссию по эвакуации прошу ликвидировать, а разговоры об эвакуации прекратить.
Когда нужно будет и если нужно будет подготовить эвакуацию, ЦК и Правительство уведомят Вас».
Как же так? В апреле 1941 г., когда создавалась комиссия по эвакуации, подготовка плана эвакуации Москвы была «своевременной», а в июне 1941 г., когда война уже на пороге, вдруг стала «несвоевременной»? Настолько «несвоевременной», что даже созданную им самим «Комиссию по эвакуации» Сталин приказывает «ликвидировать»! И даже «разговоры об эвакуации» приказывает «прекратить»!
Нежелательные визитеры
А Москву уже начали покидать иностранные дипломаты. Первыми собрались на родину семьи сотрудников германского и итальянского посольств. Отсылали мебель, картины, ковры, а один из советников германского посольства даже отослал в Берлин на специальном самолете свою любимую собаку, с которой он вообще никогда не расставался.
