Конклав, состоявшийся после смерти Климента XII, продлился более шести месяцев — самая большая продолжительность со времен Великой схизмы. В конце концов выбор остановился на совершенно неожиданной компромиссной кандидатуре — болонце Просперо Лоренцо Ламбертини. «Если вы хотите святого, берите Гутти; если государственного мужа — Альдовранди; если доброго малого, то меня», — пошутил он, как говорят, в последние дни конклава. Очевидно, кардиналы захотели доброго малого; Ламбертини был избран должным порядком и принял имя Бенедикта XIV (1740-1758) в честь папы, который ввел его в состав Священной коллегии. Он оправдал ожидания. Высокообразованный теолог, знаток церковного права, автор сочинения, до сих пор являющегося образцовым трудом по канонизации, он также был общительным и доступным, не лез за словом в карман и обладал отличным чувством юмора. Он больше всего любил запросто бродить по Риму, дружески беседуя с прохожими; для него не было ничего необычного в таком, например, что когда в 1744 году неаполитанский король наносил визит в Рим, он принял его не во дворце на Квиринале, а в соседней с ним кофейне[278].
Однако за внешней беззаботностью и обаянием скрывались серьезность и неутомимое усердие. Своей задачей Бенедикт XIV считал восстановление достоинства и влияния Святого престола, несмотря на то что на дворе стоял уже XVIII век. Однако всего через два месяца после принятия сана начался первый и крупнейший кризис за время его понтификата: в октябре 1740 года скончался император Карл VI. Карл позаботился о том, чтобы получить официальные гарантии от ведущих европейских держав в том, что они будут уважать права его двадцатитрехлетней дочери Марии Терезии на ее наследственную корону, если не империю, где монарха выбирали[279]. Папа и Венецианская республика, Англия и Голландия охотно согласились, Людовик XV, хотя не хотел уступать, все же был настроен дружелюбно и миролюбиво, тогда новый король Пруссии Фридрих II, позднее известный как Великий, даже обещал военную помощь, если она потребуется. Как вскоре выяснилось, он кривил душой. Мария Терезия еще не знала, что всего через два месяца, 16 декабря 1740 года, 30-тысячная прусская армия вторгнется в имперскую провинцию Силезию. Война за австрийское наследство началась.
Тело Карла еще не остыло, а Елизавета Фарнезе уже вынудила своего податливого мужа Филиппа V заявить претензии на все наследственные владения Габсбургов. Основания для них были шаткими, и она знала это. Ей нужны были земли в Италии, и у нее сразу появился союзник — ее сын дон Карлос, на этот момент король Неаполитанский Карл VII. За две недели часть испанской армии пересекла Пиренеи и проследовала с разрешения Людовика XV через Лангедок и Прованс; тем временем испанский герцог Монтемар, отплыв с другими армейскими частями к Орбетелло (близ нынешнего Порто-Эрколе), соединился с неаполитанскими войсками. В этот момент король Карл Эммануил Сардинский решил действовать заодно с Марией Терезией, так что теперь Австрия и Сардиния действовали вместе против двух королевств, которыми правили монархи из династии Бурбонов. У них нашлись и другие союзники: в августе 1742 года британская эскадра под командованием шестидесятилетнего адмирала Томаса Мэтьюза появилась в виду Неаполя и стала угрожать обстрелом города, если король Карл не выйдет из коалиции Бурбонов. Угроза подействовала; теперь Мэтьюз повернул эскадру против французских и испанских кораблей и перерезал морские коммуникации между Неаполем и Испанией.
В течение всего этого периода Святой престол занимал неопределенную позицию. Несмотря на все предшествующие гарантии с его стороны, папа откладывал официальное признание наследственных прав Марии Терезии до самого конца 1740 года. С другой стороны, империя оставалась государством, где правителя выбирали. Налицо было два серьезных кандидата: муж Марии Терезии герцог Лотарингский Франциск III и курфюрст Карл Альберт Баварский. Бенедикт втайне симпатизировал Карлу Альберту; поскольку Франциск уже был великим герцогом Тосканским[280] под именем Франческо II, его избрание привело бы к тому, что империя вышла бы на границы Папской области. Однако Бенедикт дал подробные инструкции своему легату во Франкфурте, где должны были проходить выборы, не проявлять свою позицию, но поддерживать кандидата, который мог и хотел бы защищать интересы церкви.
Когда 24 января 1742 года Карла Альберта единодушно избрали императором под именем Карла VII и через три недели состоялась его коронация, Бенедикт поспешил признать его. Мария Терезия со своей стороны проявила всю силу духа, на какую была способна, объявила выборы недействительными и отправила свою армию в Баварию. 13 февраля она вступила в Мюнхен, а в августе разгневанная королева объявила о конфискации всех церковных владений в Австрии. К этому времени Папскую область наводнили испанские, французские и неаполитанские войска. Понтификат Бенедикта XIV начался плохо.
Облегчением почти для всех, и не в последнюю очередь для папы, которого новый император сильно разочаровал, стала смерть Карла VII 20 января 1745 года в результате непродолжительной болезни, меньше чем через три года после его коронации. На сей раз сомнений в том, кто будет преемником, не возникало, и Великий герцог Тосканский был в октябре коронован с соблюдением всех церемоний и стал императором под именем Франца I Стефана. Несмотря на сильное давление со стороны Франции и Испании и подозрения, которые он испытывал сам, папа признал его. Однако оставались некоторые нерешенные вопросы. Прошел почти целый год, прежде чем Франц I Стефан совершил акт повиновения; однако путь для восстановления отношений был свободен, и обмен дипломатическими представителями совершился должным порядком.
Когда наконец через восемь лет война завершилась в 1748 году мирным договором в Экс-ла-Шапель, единственным настоящим победителем в ней оказался Фридрих Прусский, который, собственно, и развязал ее. Карл Эммануил удержал за собой Савойю и Ниццу; герцогство Парма и Пьяченца после двенадцати лет пребывания в составе империи перешло в руки младшего брата Карла III Филиппа Бурбона[281], который, таким образом, стал основателем династии пармских Бурбонов, существующей до сих пор. Мужа Марии Терезии официально признали в качестве императора Франца I Стефана. Многие люди наверняка считали, что война за австрийское наследство не стоила понесенных жертв.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.
Иезуиты и революция
(1750-1799)
И во время войны, и по завершении ее папа Бенедикт провел немало времени в переговорах с европейскими державами. По натуре своей будучи сторонником примирения, он не боялся идти на значительные уступки ради установления добрых отношений и, если можно так выразиться, бесперебойной работы церковного механизма. Что касалось Испании, он готов был пойти даже на переговоры о передаче в ведение короля назначений на двенадцать тысяч церковных должностей, оставив при этом себе лишь пятьдесят две. Когда курия пришла в ужас, Бенедикт просто заметил, что король Фердинанд почти наверняка присвоил бы себе эти полномочия в любом случае и что он, папа, вступив в переговоры, обеспечил получение Святым престолом 1 300 000 скудо в качестве компенсации.
Внимание понтифика также привлекла Португалия, с которой Святой престол разорвал дипломатические отношения при Бенедикте XIII[282]. Папа по собственной инициативе удовлетворил все требования короля Жоана и даже присвоил ему титул «Непоколебимого в вере» (Fidelissimus). Однако после смерти Жоана в 1750 году, с возвышением Себастьяна Жозе ди Карвалью-и-Мелу, более известного как маркиз де Помбал, Португалия стала источником серьезного беспокойства для папы. Новый король, Жозе I, оказался полным ничтожеством, не интересовавшимся ничем, кроме удовольствий, и вскоре маркиз стал самым могущественным человеком в королевстве. О страхе, который он вызывал, свидетельствует письмо папского нунция из Лиссабона, где говорилось, что более деспотичного министра не знала не только Португалия, но и вся Европа. Помбал полагал (как почти всегда оказывалось, ошибочно), что он лучше знает, что нужно для его страны, и не терпел, когда ему противоречили: тех, кто высказывал мнения, противоположные его собственному, или оказывался у него на пути, он бросал в тюрьму или казнил. Неудивительно, что он ненавидел церковь и всячески пытался взять ее под свой контроль. При этом особое отвращение он испытывал к наиболее активной церковной группировке — Обществу Иисуса.
Неприязнь к его членам возникла еще до этого и усиливалась с каждым годом. Основанное в 1534 году как скромный миссионерский орден, Общество теперь воспринималось как обширный круг высокомерных интеллектуалов, жадных до власти и чрезвычайно амбициозных; оно принимало активное участие в международных интригах и пользовалось любыми средствами для достижения своих целей. В течение многих лет янсенисты высмеивали его в своих памфлетах; Блез Паскаль в «Письмах из провинции» нападал на них как на бесстыжих лицемеров. Их винили во всевозможных проявлениях жестокости, во всех нарушениях закона. Кто еще, как не они, спрашивали люди, несет ответственность за убийство французских королей Генриха III и Генриха IV, за покушение на жизнь королевы Елизаветы и Якова I в Англии? И разве гражданская война в Англии не стала результатом иезуитского заговора?
