Однажды с помощью радиолокатора обнаружили группу вражеских самолетов, идущую курсом на наш аэродром. Тут же последовала команда поднять на перехват дежурные истребители. Звено под командованием штурмана 100-го полка Михаила Петрова без промедления взлетело.
Километрах в тридцати западнее Аслау звено встретило странную группу самолетов противника, вызвавшую у наших летчиков удивление. Сопровождаемый восьмеркой истребителей, летел бомбардировщик Ю-88, а на нем сверху сидел «фоккер». Позднее мы узнали, что это была своеобразная «новинка» фашистской авиации: «юнкере», начиненный взрывчаткой, и закрепленный на нем истребитель с летчиком, управляющим полетом самолета-бомбы.
Советские летчики быстро сориентировались в обстановке. Петров дал команду второй своей паре:
– Синюта, атакуй истребителей сопровождения! Я атакую «юнкерса»!
Летчик «фоккера», увидя заходящего для атаки Петрова, перевел Ю-88 в пикирование и отцепился. Но тут же попал под атаку Петрова и был сбит. «Юнкере» врезался в землю около автострады. Взрыв был такой мощный, что поднял вверх тучу земли, образовав внушительную воронку. Вражеские истребители сопровождения, потеряв еще один самолет, не приняли боя и поспешно ушли в западном направлении.
Эта попытка налета на наш аэродром была последней. Все они были сорваны. Вражеская авиация потеряла восемь самолетов и десять летчиков. В нашей дивизии потерь не было.
В начале апреля меня вызвал генерал Красовский.
– В штабе ВВС начинается отработка планов использования авиации в Берлинской операции. Хочу, чтобы вы полетели со мной как консультант по истребительной авиации.
– Благодарю вас, товарищ командующий, за доверие. Лететь готов!
По пути в Москву мы прошли над Варшавой. Столица Польши лежала в развалинах, не было видно ни одного целого здания. На языке вертелись проклятия фашистским извергам. Такой осталась в моей памяти Варшава на долгие годы.
На совещании командования ВВС мне пришлось побыть лишь один день, когда обсуждались принципы применения истребительной авиации в предстоящей наступательной операции. Красовскому надо было задержаться в Москве. Командарм разрешил мне слетать на один день в Новосибирск.
Всего день носил на руках дочурку, впервые испытывая отцовскую радость. Как не хотелось расставаться с ней, с Марией и матерью. Но шла еще война и надо было добивать фашистов. Спецрейсом на Ли-2 я без задержки вернулся в Москву.
Прилетели на фронт на аэродром Оппельн. Было чему здесь удивиться. Сотни самолетов всех типов, непрерывно, мешая друг другу, взлетали на боевые задания, торопливо садились. Своим коллегам по должности, Горегляду и Крюкову, в свое время я предложил подходящие полосы на автостраде. Но они моему примеру не последовали, мотивируя тем, что весенняя распутица кончается. Наверное, были правы. Апрель брал свое. Грунтовые аэродромы быстро подсыхали, обеспечивая работу с них как истребительным частям, так и бомбардировочной авиации.
А на земле ускоренно шло сосредоточение войск. Для обеспечения их выдвижения нам пришлось открыть автостраду, а самим перейти на подсохший аэродром Аслау. Беспрерывно днем и ночью двигались по автостраде колонны частей, автомашины с боеприпасами и горючим, артиллерийские и танковые соединения.
Огромные силы накапливались для мощного всесокрушающего удара по противнику на Нейсе и Шпрее. В эти дни, прикрывая районы сосредоточения войск фронта, мы видели с воздуха забитые частями села и лесные массивы. Душа радовалась от сознания нашей силы на финише войны.
Сомнений, что вражеская оборона будет сокрушена, не было, хотя враг не пожалел труда на ее укрепление. Он сосредоточил большую группировку, чтобы если не сорвать, то хотя бы задержать захват Берлина. Мы понимали, что последняя битва будет жестокой. Фашистские главари пойдут на любые жертвы, чтобы оттянуть час возмездия за кровь и слезы миллионов советских людей, за разрушенные города и села.
Накануне наступления наше соединение в полном составе перебазировалось к реке Нейсе на полевую площадку у поселка Бурау. В полках и в штабе дивизии прошли партийные и комсомольские собрания. На них воины обсудили свои задачи на предстоящий период. С нетерпением ждали мы время «Ч» и были готовы к выполнению боевых задач, поставленных командующим воздушной армией генералом Красовским.
Раннее утро 16 апреля. Летно-технический состав, собравшись поэкипажно на стоянках самолетов, ждет команды на вылет. Стоит настороженная тишина. Все молча прислушиваются, с нетерпением поглядывают на запад: вот-вот должен начаться последний штурм. Впереди – Берлин.
Вдруг воздух вздрогнул от залпа тысяч орудий, от разрывов снарядов и мин. Этот оглушающий гул предвещал, как всегда, начало наступательной операции. Тишины как не бывало, а с ней ушла и напряженность ожидания боя. Послышались восклицания среди летчиков:
– Вот дают артиллеристы прикурить фрицам! Выковыривают их из укрытий! При таком огне сейчас фашистам небо кажется с овчинку!
В небе ракеты. Наступило время действия и нашей дивизии. Первые эскадрильи пошли на прикрытие районов боевых действий наших войск от налетов вражеской авиации. А артиллерийская канонада все продолжалась. В это время нарастающий гул в воздухе заставил всех нас глянуть вверх. Над аэродромом на запад шли в колоннах сотни бомбардировщиков. Их сопровождали истребители. Мы знали, они будут наносить удары по важнейшим объектам в глубине обороны противника и по его резервам.
Через час после них к переднему краю фронта потянулись группы «илов». С КП дали команду нашим летчикам, находившимся в воздухе:
– Не допустить к Нейсе ни одного вражеского истребителя! На реке работают «горбатые»!
– Вас поняли! Пока в воздухе противника нет. Ведем поиск! – передали командиры групп истребителей.
Сегодня у летчиков дивизии особая задача: обезопасить действия «илов», ставящих над Нейсе дымовые завесы на фронте в несколько сотен километров. Надо было ослепить противника на переднем крае обороны, дезориентировать его, скрыть место форсирования реки главными силами фронта. Несколько затихшая артиллерийская подготовка после постановки дымовых завес снова загрохотала в полную силу. Артиллерия поддерживала переправу передовых частей и соединений на противоположный берег реки. Форсировав водную преграду, соединения общевойсковых армий и передовые танковые бригады успешно прорвали первую полосу фашистской обороны и продвигались ко второй.
Вечером в прорыв начали вводиться основные силы танковой группировки фронта. В этой операции нашей дивизии предстояло прикрывать танковую армию генерала Д. Д. Лелюшенко. Две дивизии нашего авиакорпуса, Горегляда и Крюкова, защищали с воздуха танковую армию генерала П. С. Рыбалко.
Мы учли опыт предыдущих боев, сделали все, чтобы более оперативно и четко взаимодействовать с танковыми бригадами. Наш передовой КП под руководством назначенного на днях заместителя командира дивизии подполковника О. М. Родионова перебрался через Нейсе с главными силами танкистов Лелюшенко. Он и взял на себя управление действиями истребителей при патрулировании.
Олег Макарович Родионов умело справлялся с обязанностями. Чувствовалось, что он накопил большой опыт руководства действиями групп истребителей с земли. Да и боевой практики ему не занимать. Не раз водил группы на боевое патрулирование, на штурмовки наземных целей, провел много воздушных боев. За подвиги ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
В воздухе было полное господство нашей авиации. Вражеские летчики делали попытки прорваться в район боев небольшими группами, пытались наносить штурмовые удары по нашим стремительно наступающим танковым войскам, которые неудержимо рвались к третьей линии обороны. Но советские воздушные бойцы были начеку. Патрулирующие группы стремительно атаковали «фоккеров» и «мессершмиттов». И те, не выполнив своих задач, уходили на запад. При преследовании удавалось сбивать лишь небольшое количество вражеских самолетов. Чтобы не возвращаться домой с неизрасходованными боеприпасами, наши истребители, закончив патрулирование, наносили удары по отступающим войскам и резервам противника. В успешном решении штурмовых атак по наземным частям врага важную роль сыграли тренировки на полигонах еще при базировании на автостраде. Не зря мы тогда уделили внимание точности стрельбы и бомбовых ударов по наземным целям. Теперь не раз получали сведения от передовых танковых частей, которые на дорогах обнаруживали горевшую технику гитлеровцев.
На третий день наступления танковая группировка фронта с ходу прорвала третью полосу противника между городами Котбус и Шпремберг, превращенными врагом в крупные узлы обороны. Наши части вышли на оперативный простор. Путь на Берлин и Эльбу был открыт.
