ПЯТИНЫ. Пятины были следующие: на северо-запад от Новгорода, между реками Волховом и Лугой, простиралась по направлению к Финскому заливу пятина Вотьская, получившая свое название от обитавшего здесь финского племени Води, или Воти; на северо-восток, справа от Волхова, шла далеко к Белому морю по обе стороны Онежского озера пятина Обонежская; к юго-востоку, между реками Мстою и Ловатью, простиралась пятина Деревская; к юго-западу, между реками Ловатью и Лугой, по обе стороны реки Шелони, шла Шелонская пятина; на отлете, за пятинами Обонежской и Деревской, простиралась далеко на восток и юго-восток пятина Бежецкая, получившая свое название от селения Бежичей, бывшего некогда одним из ее административных средоточий (в нынешней Тверской губернии). Эта пятина захватывала северную часть нынешней Тверской губернии, западную – Ярославской и юго-восточный угол Новгородской. Это пятинное деление Новгородской области появляется уже в актах московского времени, с конца XV в., но неизвестно по памятникам вольного Новгорода. По этим памятникам Новгородская область исстари делилась на округа, носившие одинаковые названия с пятинами; только они звались не пятинами, а землями, в XII в. – рядами: Вотьская земля, Обонежский и Бежецкий ряд или просто Шелонь, Дерева. Неясный след пятинного или соответственного ему деления лет за 50 до падения Новгорода находим в житии преп. Варлаама Важского, составленном в конце XVI в., где читаем: "Бысть тогда (около 1426 г.) Великий Новград по жребиям разделен, яже нарицаются пятины". Вероятно, Москва, не любя ломать местную старину, удержала и в Новгороде готовое областное деление. Особенностью пятинного деления Новгородской области было то, что все пятины, кроме Бежецкой, начинались вплоть у самого Новгорода или, как Деревская, недалеко от него и в виде расширяющихся радиальных полос бежали во все стороны. Так, Деревяницкий погост Обонежской пятины находился в двух верстах от Новгорода, а погост Спасский той же пятины – в 700 верстах, на Выгоозере, около Белого моря. Только в Бежецкой пятине, по книгам XVI в., ближайший погост находился от Новгорода в 100 верстах. Это наводит на мысль, что округа, рано или поздно получившие название пятин, состояли из древнейших и ближайших к Новгороду владений и постепенно расширялись.
ВОЛОСТИ. Владения, более отдаленные и позднее приобретенные, не вошли в пятинное деление и образовали ряд волостей, находившихся на особом положении. Так, города Волок-Ламский, Бежичи, Торжок, Ржев, Великие Луки со своими округами не принадлежали ни к какой пятине. В положении этих городов была та особенность, что они состояли в совместном владении у Новгорода – первые три с великими князьями владимирскими и потом московскими, а последние два с князьями смоленскими и потом литовскими, когда Смоленск был захвачен Литвой. За пятинами Обонежской и Бежецкой простиралась на северо-восток волость Заволочье, или Двинская земля. Она называлась Заволочьем, потому что находилась за волоком – обширным водоразделом, отделяющим бассейны Онеги и Северной Двины от бассейна Волги. Течением реки Вычегды с ее притоками определялось положение Пермской земли. За Двинской землей и Пермью далее к северо-востоку находились волость Печора по обеим сторонам реки этого имени, а по ту сторону северного Уральского хребта – волость Югра. На северном берегу Белого моря была волость Тре, или Терский берег. Таковы были главные волости новгородские, не входившие в пятинное деление. Они рано приобретены были Новгородом; так, уже в XI в. новгородцы ходили собирать дань за Двину, на Печору, а в XII в. – на Терский берег. Новгородская территория расширялась преимущественно посредством военно-промышленной колонизации. В Новгороде составлялись компании вооруженных промышленников, которые направлялись по рекам в разные стороны от города, чаще всего на финский северо-восток, основывали там поселения, облагали данью покоренных туземцев и заводили лесные и другие промыслы.
РАЗВИТИЕ НОВГОРОДСКОЙ ВОЛЬНОСТИ. Теперь изучим условия и ход развития новгородской вольности. В начале нашей истории Новгородская земля по устройству своему была совершенно похожа на другие области Русской земли. Точно так же и отношения Новгорода к князьям мало отличались от тех, в каких стояли другие старшие города областей. На Новгород с тех пор, как первые князья покинули его для Киева, наложена была дань в пользу великого князя киевского. По смерти Ярослава Новгородская земля присоединена была к великому княжеству Киевскому, и великий князь обыкновенно посылал туда для управления своего сына или ближайшего родственника, назначая в помощники ему посадника. До второй четверти XII в. в быте Новгородской земли незаметно никаких политических особенностей, которые выделяли бы ее из ряда других областей Русской земли; только впоследствии новгородцы в договорах с князьями ссылались на грамоты Ярослава I, по которым они платили дань великим князьям. Это было письменное определение финансовых отношений, которые в других старших городах устанавливались устными договорами князей с вечем. Но со смерти Владимира Мономаха новгородцы все успешнее приобретают преимущества, ставшие основанием новгородской вольности. Успешному развитию этого политического обособления Новгородской земли помогали различны условия, которые нигде, ни в какой другой русско области, не приходили в такое своеобразное сочетание, каком они действовали в судьбе Новгорода. Одни из этих условий были связаны с географическим положением края, другие вышли из исторической обстановки, в какой жил Новгород, из внешних его отношений. Укажу сперва географические условия. 1) Новгород был политическим средоточием края, составлявшего отдаленный северозападный угол тогдашней Руси. Это отдаленное положение Новгорода ставило его вне круга русских земель, бывших главной ареной деятельности князей и их дружин. Это освобождало Новгород от непосредственного давления со стороны князя и его дружины и позволяло новгородскому быту развиваться свободнее, на большем просторе. 2) Новгород был экономическим средоточием края, наполненного лесами и болотами, в котором хлебопашество никогда не могло стать основанием народного хозяйства. Наконец, 3) Новгород лежит близко к главным речным бассейнам нашей равнины – к Волге, Днепру и Западной Двине, а Волхов соединяет его прямым водным путем с Финским заливом и Балтийским морем. Благодаря этой близости к большим торговым дорогам Руси Новгород рано втянулся в разносторонние торговые обороты. Таким образом, промышленность и торговля стали основанием местного народного хозяйства. Столь же благоприятно для развития новгородской вольности складывались и внешние отношения. В XII в. усобицы князей уронили княжеский авторитет. Это давало возможность местным земским мирам свободнее определять свои отношения к князьям. Новгород шире всех воспользовался этой выгодой. Став на окраине Руси, с нескольких сторон окруженный враждебными инородцами, и притом занимаясь преимущественно внешней торговлей, Новгород всегда нуждался в князе и его боевой дружине для обороны своих границ и торговых путей. Но именно в XII в., когда запутавшиеся княжеские счеты уронили княжеский авторитет, Новгород нуждался в князе и его дружине гораздо менее, чем нуждался прежде и чем стал нуждаться потом. Потом на новгородской границе стали два опасных врага – Ливонский орден и объединенная Литва. В XII в. еще не грозила ни та, ни другая опасность: Ливонский орден основался в самом начале XIII в., а Литва стала объединяться с конца этого столетия. Совокупным действием всех этих благоприятных условий определились и отношения Новгорода к князьям, и устройство его управления, и его общественный склад, и, наконец, характер его политической жизни. С этих четырех сторон мы и рассмотрим историю города.
ГАРАНТИИ ВОЛЬНОСТИ. В Х и XI вв. князья еще очень мало дорожили Новгородской землей: их интересы были привязаны к южной Руси. Когда Святослав, собираясь во второй болгарский поход, стал делить Русскую землю между своими сыновьями, к нему пришли и новгородцы просить князя. Святослав, по летописи, сказал им: «Да пойдет ли кто к вам?» Это пренебрежение к отдаленному от Киева городу было одною из причин, почему Новгород не сделался достоянием ни одной ветви Ярославова племени, хотя новгородцы, тяготясь частыми сменами своих наезжих князей, много хлопотали о приобретении постоянного князя. Другою причиною было то, что Новгородская область по смерти Ярослава не образует особого княжения, а служит придатком к великому княжению Киевскому и разделяет превратности судеб этого княжества, считавшегося общим достоянием Ярославичей. Позднее князья стали обращать больше внимания на богатый город. Но тотчас после смерти Мономаха, как только упала его тяжелая рука, обстоятельства помогли Новгороду добиться важных политических льгот. Княжеские усобицы сопровождались частыми сменами князей на новгородском столе. Пользуясь этими усобицами и сменами, новгородцы внесли в свой политический строй два важных начала, ставшие гарантиями их вольности: избирательность высшей администрации и ряд, т. е. договор, с князьями. Частые смены князей в Новгороде сопровождались переменами и в личном составе новгородской администрации. Князь правил в Новгороде при содействии назначаемых им или великим князем киевским помощников – посадника и тысяцкого. Когда князь покидал город добровольно или поневоле, и назначенный им посадник обыкновенно слагал с себя должность, потому что новый князь приводил или назначал своего посадника. Но в промежуток между двумя княжениями новгородцы, оставаясь без высшего правительства, привыкали выбирать на время исправляющего должность посадника и требовать от нового князя утверждения его в должности. Так самым ходом дел завелся в Новгороде обычай выбирать посадника. Этот обычай начинает действовать тотчас после смерти Мономаха, когда, по рассказу летописи, в 1126 г. новгородцы «дали посадничество» одному из своих сограждан. После выбор посадника стал постоянным правом, которым очень дорожили новгородцы. Понятна, перемена в самом характере этой должности, происшедшая вследствие того, что она давалась не на княжеском дворе, а на вечевой площади. Из представителя и блюстителя интересов князя пред Новгородом посадник должен был превратиться в представителя и блюстителя интересов Новгорода пред князем. После и другая важная должность – тысяцкого – также стала выборной. В новгородском управлении важное значение имел местный епископ. До половины XII в. его рукополагал русский митрополит с собором епископов в Киеве, следовательно, под влиянием великого князя. Но со второй половины XII в. новгородцы начали выбирать из местного духовенства и своего владыку, собираясь «всем городом» на вече и посылая избранного в Киев к митрополиту для рукоположения. Первым таким выборным епископом был игумен одного из местных монастырей Аркадий, избранный новгородцами в 1156 г. С тех пор за киевским митрополитом осталось лишь право рукополагать присланного из Новгорода кандидата. Так во второй и третьей четвертях XII в. высшая новгородская администрация стала выборной. В то же время новгородцы начали точнее определять и свои отношения к князьям. Усобицы князей давали Новгороду возможность и приучали его выбирать между князьями-соперниками и налагать на выбранного князя известные обязательства, стеснявшие его власть. Сами князья поддерживали эту привычку. Вместе с успехами самоуправления общественная жизнь Новгорода принимала все более беспокойное, шумное течение и делала положение новгородского князя все менее прочным, так что князья иногда сами отказывались править своевольным городом, даже тайком ночью бегали из него. Один князь в XII в. сказал другому, позванному править на Волхове: «Не хлопочи о Новгороде, пусть управляются сами, как умеют, и ищут себе князя, где хотят». Всеволод III, бесцеремонно нарушавший все вольности, приобретенные Новгородом, иногда позволял им выбирать князя по своей воле, а в 1196 г. он и другие князья дали Новгороду свободу – «где им любо, ту собе князя поимают», берут князя из какой им угодно княжеской линии.
