На римской площади, у здания сената, стояла статуя человека в жреческой одежде и пред ней разрубленный надвое точильный камень. Говорили, что это великий авгур Атт Навий.
Дело было при Тарквинии Старшем. Царь захотел проверить всеведенье гадателей. Он сказал Атту:
– Погадай-ка, пророк, может ли быть то, что я задумал.
Атт погадал и сказал:
– Может.
– Я загадал, что ты рассечешь ножом точильный камень. Вот камень. Режь!
Нож вошел в камень, как в масло, – твердый точильный камень развалился надвое. Эту историю гадатели напоминали, когда их очень уж донимали поговоркой о смехе авгуров.
Боги мстили за невнимание к знаменьям. Во время Первой Пунической войны римским войском командовал Клавдий Пульхр. Перед морским боем он велел погадать. Из походной клетки выпустили священных цыплят и насыпали им корму. Они не стали клевать – знаменье было дурным. Но Клавдий не послушался богов. Он приказал бросить цыплят в море:
– Если не хотят есть, пускай пьют!
Начался бой, и римляне были разбиты.
У этого рассказа есть продолжение – но уже не столько о римских суевериях, сколько о патрицианской надменности Клавдия. После поражения сенат приказал ему сложить власть и назначить диктатора. В насмешку Клавдий назначил диктатором своего вольноотпущенника. Конечно, сенат не утвердил назначения. Однако вольноотпущенник с этих пор до конца жизни щеголял в тоге отставного диктатора.
Сестра Клавдия была так же высокомерна, как и брат. Однажды она шла по площади в толпе. Ее толкали со всех сторон. Она воскликнула:
– О, если бы мой брат потерпел еще одно поражение и тем поубавил в Риме народу!
Ее привлекли к суду за оскорбление народа. Это была первая женщина, обвиненная в таком преступлении.
Впрочем, при умении богов можно было и обмануть. Папирий Курсор перед боем с самнитами велел погадать на цыплятах. Авгур донес, что цыплята клевали корм с жадностью. Бой уже начинался, когда вдруг Папирию сообщили, что авгур солгал: цыплята не ели.
– Это его дело, – сказал Папирий, – значит, для него знаменье было недобрым, а для меня добрым.
Так как в бою авгур погиб, а Папирий одержал победу, то решили, что он был прав.
Не было такой мелочи, которую нельзя было счесть знаменьем. У жреца Квинта Сульпиция во время жертвоприношения упала с головы жреческая шапка – жрец сложил с себя сан. Во время обрядов при назначении Фабия Максима диктатором послышался писк мыши – обряды начали сначала. Полководец Марцелл перед походом приказывал выносить себя из дому в закрытых носилках, чтобы не увидеть и не услышать чего-нибудь недоброго.
После галльского разорения сенат обсуждал вопрос, восстанавливать ли город, не перенести ли столицу в Вейи. Какой-то центурион в это время вел свой отряд по площади и, проходя мимо здания сената, скомандовал: «Стой!». Это сочли за волю богов. Рим остался в Риме.
За покорением средней Италии пришла очередь южной Италии, за самнитскими племенами очередь греческих городов. Не надо забывать, что это были те самые греки, которые славились изнеженностью на весь мир и у которых в году праздников было больше, чем будней. Справиться с Римом собственными силами они и не пытались. Но они призвали на помощь уже известного нам царя-рыцаря Пирра Эпирского.
Воинственные эпирцы не впервые появлялись в Италии. Еще когда в Македонии правил Александр Македонский, в Эпире правил его дядя Александр Эпирский. Когда Александр Македонский двинулся завоевывать Персию, Александр Эпирский двинулся завоевывать Италию. Персы считались народом изнеженным, италийцы мужественным. Александр Эпирский говорил:
– Племянник идет в женскую половину мира, я – в мужскую.
Италии он не завоевал и скоро погиб в сражении. Пирр был его родственником и пришел довершить его дело.
У Пирра был советник – оратор Киней, ученик Демосфена. Пирр говорил, что Киней покорил больше городов словами, чем он сам оружием. Киней спросил:
– Государь, а что мы будем делать, завоевав Италию?
– Завоюем Сицилию.
– А потом?
– Завоюем Африку.
– А потом?
– Завоюем Македонию и Грецию.
– А потом?
– Будем жить припеваючи: есть, пить и веселиться.
– Так что же нам мешает заняться этим прямо сейчас?
Пирр рассмеялся, но войну все-таки начал.
В Италии Пирр бился с римлянами в трех сражениях. Первое кончилось решительной победой, второе – не решительной победой, третье – поражением.
Первая битва была при Гераклее, в 280 г. до н. э. Пирр поменялся доспехами с оруженосцем, оруженосца убили, войско дрогнуло, думая, что пал Пирр. Тот сорвал с себя шлем и поскакал по рядам, громко окликая солдат. Исход боя решили боевые слоны. Римляне видели их впервые и бежали в панике. Объезжая поле боя и глядя на трупы врагов, Пирр сказал:
– Римляне со мной и я с римлянами могли бы покорить весь мир.
После победы Пирр послал в Рим Кинея. Он предложил римлянам мир и союз, если они откажутся от своих завоеваний. Киней вез богатые подарки. Он обошел всех сенаторов, но ни один из них подарков не принял. Тем не менее сенат стал обсуждать предложение Пирра и уже готов был принять мир. Честь Рима спас старейший из сенаторов – Аппий Клавдий, потомок того Ап-пия Клавдия, который возглавлял децемвиров. В молодости он был знаменитым полководцем и оратором, провел в Риме первый водопровод, вымостил дорогу от Рима до Капуи, ввел в римский алфавит две новые буквы. Теперь он был дряхл и слеп, в сенат его принесли на носилках. Он произнес речь:
– До сих пор, римляне, я жалел, что лишился зрения; теперь, слыша ваши слова, я жалею, что не лишился и слуха…
Сенаторы устыдились. Предложение Пирра было отвергнуто, Киней воротился из Рима ни с чем.
– Каков показался тебе сенат? – спросил Пирр.
– Это собрание царей, – отвечал Киней.
Вторая битва была при Аскуле в следующем году.
Пирр одержал победу, но понес огромные потери.
– Еще одна такая победа – и у меня не останется войска! – воскликнул он.
С этих пор слова «пиррова победа» стали пословицей.
– Ты бьешься с лернейской гидрой, государь, – сказал Киней, – у римлян что ни год вырастают новые воины.
После второй битвы Пирр неожиданно оставил Италию и отправился в Сицилию. Как всегда, ему не сиделось на одном месте. С греческими городами Италии он поссорился, а греческие города Сицилии звали его на помощь против карфагенян. В Сицилии повторилось то же самое. Пирр разбил карфагенян, очистил от них остров, запер их в последней крепости Лилибее – но опять поссорился с греческими союзниками и, не кончив войны, вернулся в Италию. Покидая Сицилию, он сказал:
– Какое поле боя мы оставляем римлянам и карфагенянам!
Третья битва Пирра с римлянами состоялась в 275 г. до н. э., при Беневенте. Это было полное поражение. Как в первой битве причиной победы, так в этой причиной поражения стали слоны. Римляне осыпали их горящими стрелами; молодой слон в первом ряду испугался и затрубил; мать-слониха, заслышав голос сына, бросилась к нему, раскидывая всех на пути; ряды смешались, слоны ринулись на свои же войска; началось бегство и беспорядочная резня.
Дальнейшая борьба была невозможна. С остатками войска Пирр отчалил в Грецию. Три года спустя он там погиб в войне против Антигона Младшего за Македонию и Грецию. Во время уличных боев в Аргосе, где было так тесно, что даже пешие солдаты не могли пошевелиться, не поранив друг друга, Пирр, возвышаясь на коне, ободрял бойцов. Чтобы его было виднее, он снял свой знаменитый рогатый шлем, и тут брошенная кем-то с крыши черепица угодила ему в шею. Он упал с коня, и вражеский воин отрезал ему голову и принес своему вождю. Так нелепо погиб один из четырех самых великих полководцев древности. А города южной Италии подчинились римлянам. Власть Рима простерлась от Рубикона до Сицилийского пролива.
Героем войн Рима с Пирром был Фабриций. Не потому, что он был великий полководец – он не командовал ни в одном из трех сражений римлян с Пирром. Но он был прост, суров и благороден, под стать эпирскому рыцарственному царю; и Пирр первый это признавал и ценил. Когда Пирр разбил римлян в первом сражении, римлянами командовал консул Левин. В сенат принесли скорбное известие: эпирцы победили римлян.
– Нет, – спокойно поправил Фабриций, – не эпирцы римлян, а Пирр Левина.
Когда посольство Кинея было отвергнуто римлянами, сенат сам послал к Пирру послов для переговоров о выдаче пленных. Во главе посольства был Фабриций. Пирр принял послов по-царски. От Фабриция он был в восторге, предложил тому перейти к нему на службу и стать первым среди его друзей.
– Не советую, царь, – сказал Фабриций. – Когда твои подданные узнают меня, они отнимут престол у тебя и предложат его мне.
Пирр отдал Фабрицию римских пленных, но с условием: если сенат отвергнет мир, пленных вернут. Условие было выполнено: после того, как возвращенные пленные отпраздновали среди родных веселый зимний праздник Сатурналий, сенат приказал им под страхом смерти вернуться к Пирру. Ни один человек не остался в Риме.
