Значение Пашендаля, как называют Третью битву при Ипре, не поддается объяснению. Она облегчила давление на французскую армию, все еще ощущавшую на себе последствия мятежей, хотя нет подтверждения тому, что Гинденбург и Людендорф достаточно хорошо были осведомлены о проблемах Нетэна, чтобы планировали извлечь из этого пользу. У них было слишком много своих собственных проблем — подпирания австрийских союзников урегулирования хаоса на русском фронте, — чтобы начинать второй Верден. Кроме того, осенью 1917 года программа реабилитации, организованная Петэном, произвела определенный эффект во французской армии, 23 октября она провела атаку около "Дамской дороги", возвратив около двенадцати километров фронта, на глубину пять километров, за четыре дня, — результат, эквивалентный тому, который был достигнут под Ипром ценой таких усилий и потерь за девяносто девять дней.
Эдмондс, официальный английский историк, оправдывает постоянное возобновление Хэйгом сражений при Пашендале тем, что это привлекло восемьдесят восемь дивизий на Ипрский фронт, в то время как "общие силы союзников, задействованных в операции, насчитывали только 6 французских дивизий и 43 дивизии из Британии и Доминиона [Австралии, Новой Зеландии и Канады]". Контекст выносит ему приговор в перспективе: восемьдесят восемь дивизий составляли только треть немецкой армии, в то время как сорок три дивизии Хэйга — более половины его войск. Что неоспоримо, так это тот факт, что почти 70 тысяч его солдат погибли в грязевой пустыне Ипрского поля боя и свыше 170 тысяч было ранено. Потери немцев могли быть более серьезны — статистические диспуты делают аргументы бесполезными, — но в то время как англичане отдали этому сражению все свои силы, у Гинденбурга и Людендорфа была еще одна армия в России, чтобы начать войну на западе сначала. Британия не имела другой армии. Хотя она, подобно Франции, позже ввела воинскую повинность, это была неотложная мера, вызванная войной, но не принцип национальной политики. К концу 1917 года на службу был привлечен каждый, кого можно было забрать с фермы или завода, в ряды рекрутов начали сгонять тех, кого "Новые армии" в расцвете добровольческого движения 1914 — 1915 годов отвергли бы с первого взгляда — люди с ввалившейся грудью, сутулыми плечами, низкорослые, близорукие, люди старше призывного возраста. Их физические недостатки были подтверждением отчаянной нехватки солдат в Великобритании в сочетании с расточительным отношением Хэйга к людям. В битву при Сомме он послал цвет британской молодежи, где их ждали смерть или увечье. В Пашендале он бросил уцелевших в трясину отчаяния.
Битва при Камбре
Оставалось одно средство наступления против немцев, применить которое не позволила грязь фламандских позиций. Это была машинная война. Основной резерв Танкового корпуса постепенно строился в течение 1917 года и, следовательно, уцелел. Его командир бригадный генерал-майор X. Элле искал возможность применить его с пользой в течение лета и заинтересовал генерала сэра Джулиана Бинга, командующего Третьей армией, идеей устроить сюрприз неприятелю в виде танковой атаки на его участке фронта. Здесь была сухая, меловая почва, на которой танки не должны были завязнуть. Один из артиллерийских офицеров Бинга, бригадный генерал-майор 9-й Шотландской дивизии Х.Х. Тюдор, тем временем разработал план собственный поддержки танков неожиданной бомбардировкой, чтобы таким образом лишить неприятеля возможности узнать об атаке заранее. В августе Бинт принял планы как Эллиса, так и Тюдора, а 13 октября их одобрил штаб Хэйга, по крайней мере в принципе. К началу ноября, когда битва при Пашендале начала казаться тщетной, Хэйг был озабочен тем, чтобы компенсировать неудачи любым успехом, и 10 ноября, под давлением Бинга, дал согласие на реализацию плана Эллиса-Тюдора.
Наступление должно было быть развернуто в Камбре так скоро, насколько это было возможно, с участием свыше 300 танков, за ними должны были последовать восемь пехотных дивизий при поддержке тысячи орудий. Артиллерийский план был критически важен для успеха операции. Обычно бомбардировки и заградительный обстрел начинали только после того, как все батареи были "пристреляны". Хотя пристрелка обеспечивала точность огня путем наблюдения за падением снарядов, это был длительный процесс, который к тому же всегда предупреждал неприятеля о готовящихся действиях и позволял ему подвести резервы в опасный сектор. Тюдор разработал метод пристрелки орудий путем вычисления отклонения каждого от нормы электрическими средствами. Когда отклонения были перенесены математически с исчерпывающей полнотой на сетку карты, артиллерийский командир мог быть уверен, что его батареи смогут накрыть установленные цели без всякой предварительной пристрелки, которая до сих пор всегда выдавала неприятелю планы наступления.
Танки, сгруппированные на участке фронта протяженностью 10 тысяч метров, должны были наступать плотной группой со следующей за ними пехотой, которая должна была брать в плен людей, захватывать орудия и закреплять занятую территорию. Танки обеспечивали пехоте доступ к неприятельским позициям, прорывая проходы в проволочных заграждениях — на "линии Гинденбурга" в Камбре их глубина составляла несколько сот метров, — в то время как пехота давала танкам возможность перебраться через окопы, бросая им под гусеницы связки хвороста, которые работали как мосты. Три немецкие линии обороны располагались одна за другой на глубину более шести километров. Все это планировалось преодолеть одним рывком в первый же день. Поскольку в секторе Камбре долгое время царило затишье, его гарнизон составляли только две дивизии — 20-я ландвера и 54-я резервная, поддерживаемые не более чем 150 орудиями. 20-я дивизия ландвера была оценена разведкой союзников как "дивизия четвертого сорта". К несчастью, 54-я резервная дивизия, более сильное формирование, находилась под командованием генерала фон Вальтера, артиллериста, который, что было необычно для немецких военных, учел возможность применения танков и подготовил своих артиллеристов к тому, чтобы вести огонь по движущимся целям с защищенных позиций.
Острый интерес Вальтера к танковым операциям — при том, что в это время у немецкой армии не было танков — оказал самое решительное влияние на результат сражения. Также сыграла роль ошибка в оценке возможностей танков со стороны генерала Г.М. Харпера, командующего 51-й Горной Шотландской дивизией, пехотным формированием, находящимся в центре фронта атаки. Харпер, смелый, но стандартно мыслящий человек, недолюбливал танки, зато любил своих солдат-горцев. На его взгляд, танки привлекали внимание немецкой артиллерии и ставили под ее огонь его пехоту. Вместо того чтобы приказать им следовать вплотную к танкам, он отдал приказ держаться от них на расстоянии 150 — 200 метров. Этому разделению и суждено было решить судьбу британского наступления в критический момент сражения.
Все начиналось хорошо. Несчастные немецкие солдаты, гарнизон сектора Камбре, не были готовы к ураганной бомбардировке, которая обрушилась на них в 6 ч. 20 мин. утра 20 ноября. Вслед за этим появились плотные колонны танков — в общей сложности 324, — ползущие перед колоннами пехоты. В течение четырех часов атакующие во многих местах продвинулись на глубину больше шести километров, не понеся почти никаких потерь: 20-я дивизия легкой пехоты во 2-м Дюрхэмском батальоне легкой пехоты потеряла убитыми четырех человек, в 14-м Дюрхэмском батальоне легкой пехоты семь человек были ранены.
Иной была ситуация в центре. Там 51-я Горная шотландская дивизия, осмотрительно следуя за танками на расстоянии около сотни метров, вошла в зону обороны немецкой 54-й резервной дивизии, Артиллеристы, подготовленные генералом фон Вальтером, начали обстреливать британские танки, как только они оказались, не поддерживаемые пехотой, на возвышенности у деревни Флескьер, и уничтожали их один за другим. Вскоре одиннадцать были выведены из строя, а пять уничтожены одним немецким сержантом, Куртом Крюгером. Он был убит горцами, когда пехотинцы 51-й дивизии наконец поравнялась с танками. К тому времени, однако, было слишком поздно, чтобы достичь цели, которая должна была быть взята в течение дня. В итоге, пока слева и справа от поля боя в Камбре немецкие позиции были полностью уничтожены, в центре перед рядами британцев выпячивался выступ. Таков был результат отказа от ясной идеи поддержки прорыва генерала Бинга и революционного плана Эллиса и Тюдора.
В Англии звенели колокола в честь победы — впервые с начала войны. Однако праздник был преждевременным. Кавалерия Бинга, которая решила двинуться через поле боя вслед за танками в сумерках 20 ноября, наткнулась на неразрезанные проволочные заграждения и повернула обратно. Пехота повторила этот путь 21 ноября и в последующие дни. Затем 30 ноября немецкая армия вновь продемонстрировала ужасающую мощь своей контратаки. В течение десяти дней перед се началом кронпринцем Руппрехтом, местным командующим, были собраны двадцать дивизий. Этой утренней атакой они не только возвратили значительную часть территории, отбитой танками 20 ноября, но и дополнительно участок, который раньше удерживали британцы. Битва при Камбре, которая должна была образовать глубокий "карман" в немецкой линии фронта, закончилась образованием весьма неоднозначных условий вдоль линии Дрокур — Кеан — Суич, извилистого двойного выступа, который давал как британцам, так и немцам определенное количество долго удерживаемой территории. Это был адекватный символ ненадежного баланса сил на Западном фронте в конце 1917 года.
