«Стратегия завтрашнего дня должна стремиться к сосредоточению всех имеющихся сил в первые же дни начала военных действий. Нужно, чтобы эффект неожиданности был настолько ошеломляющим, чтобы противник был лишен материальной возможности организовать свою оборону».
Иными словами, вступление в войну должно приобрести характер оглушительного подавляющего удара, использующего, как это писал Сект, «каждую унцию силы».
Для такого удара даже неприменимо положение, что обрушивается в первые часы войны; наоборот, первые часы войны наступают потому, что обрушился этот удар.
При этом отбрасывается старая традиция, согласно которой нужно, прежде чем ударить, предупредить об этом. Война вообще не объявляется.
[Ком-ий: извините, советские историки широко использовали факт того, что немцы как бы вовремя не предупредили о нападении на СССР. И эту мысль активно повторяют многие противники В. Суворова.]
Она просто начинается заранее развернутыми вооруженными силами. Мобилизация и сосредоточение относятся не к периоду после наступления состояния войны, как это было в 1914 году, а незаметно, постепенно проводятся задолго до этого. Разумеется, полностью скрыть это невозможно. В тех или иных размерах о сосредоточении становится известным. Однако от угрозы войны до вступления в войну всегда остается еще шаг. Он порождает сомнение, подготавливается ли действительное военное выступление или это только угроза. И пока одна сторона остается в этом сомнении, другая, твердо решившаяся на выступление, продолжает сосредоточение, пока, наконец, на границе не оказывается развернутой огромная вооруженная сила. После этого остается только дать сигнал, и война сразу разражается в своем полном масштабе. [Ком-ий: значит, советские военные руководители до самого 22.06.41 пребывали в сомнении, что немцы готовят нападение именно на СССР. Но если у границ с СССР готовится такая армия, но не для нападения на СССР, то она должна же на кого-то напасть? Значит, в СССР были уверены, что немцы готовятся напасть на кого-то другого. Этим «другим» в то время могла быть только Британия (как говорится, без вариантов).]
Так началась германо-польская война. Она вскрыла совершенно новый характер вступления в современную войну, и это явилось в сущности главной стратегической внезапностью для поляков. Только факт открывшихся военных действий разрешил, наконец, сомнения польских политиков, которые своим чванством больше всего войну провоцировали, но в то же время больше всех оказались захваченными врасплох. [Ком-ий: надо полагать, у советских политиков чванства не было. Но факт остается — они о немецких приготовлениях знали, но 22.06.41 оказались захвачены врасплох. Но как-то ведь они должны были реагировать? Какие-то планы должны были разрабатывать? Какие-то приказы должны были отдавать армии? О чем, если немецкое нападение оказалось «НЕОЖИДАННЫМ»?!]
3. Ошибки польского командования
Польское командование допустило также стратегические ошибки и просчеты, которые не могут быть поставлены в непосредственную зависимость исключительно от внутренней политической гнилостности бывшего польского государства. Они коренятся в поразительном непонимании новых условий, в которых может произойти вступление в современную войну. [Ком-ий: извините, так в каком варианте советский Генштаб в то время ожидал начала войны с Германией? По примеру 1914 года? Он поразительно не понимал новых условий? А сам комбриг профессор Иссерсон Г.С. не имел касательства к советскому Генштабу?]
В этом отношении войну проиграл прежде всего польский Генеральный штаб, показавший пример чудовищного непонимания стратегической обстановки и в корне неправильной ее оценки. [Ком-ий: надо полагать, советский Генштаб в 1941 г. восхитительно понимал стратегическую обстановку и в корне правильно ее оценивал?] Огромную ошибку в оценке стратегической обстановки совершил французский Генеральный штаб при вступлении в войну 1870 года. Польские стратеги, однако, далеко превзошли печальные исторические уроки своих учителей. Ошибки польского командования могут быть сведены к трем основным.
1. На польской стороне считали, что главные силы Германии будут связаны на западе выступлением Франции и Англии и не смогут сосредоточиться на востоке. Исходили из того, что против Польши будет оставлено около 20 дивизий и что все остальные силы будут брошены на запад против англо-французского вторжения. [Ком-ий: есть соображения, что советский Генштаб ожидал аналогичного — что немцы свое настоящее наступление будут проводить против Англии. ] Так велика была вера в силу и быстроту наступления союзников. [Ком-ий: Так велика была вера в 1941-м в СССР во… (что?) Откуда же она взялась?] Таким образом, план стратегического развертывания Германии в случае войны на два фронта представлялся совершенно превратно. Так же оценивались и возможности Германии в воздухе. Наконец, твердо рассчитывали на непосредственную эффективную помощь Англии воздушными и морскими силами. Бесследно прошли исторические уроки прошлого, уже не раз показавшие подлинную цену обещанной помощи Англии, которая всегда умела воевать только чужими солдатами. [Ком-ий: а как насчет цены обещаний Гитлера? Они для СССР тоже прошли бесследно?]
Из всех этих ложных расчетов делают еще более ложные выводы. Считают возможным обойтись чуть ли не одной армией мирного времени. С мобилизацией второочередных дивизий поэтому не спешат. Но об этом широко оповещают, объявляя о мобилизации двухмиллионной армии. Такой дезинформацией думали напугать противника. Однако эффект получился совершенно обратный, так как германское командование сосредоточило в ответ еще большие силы против Польши.
2. На польской стороне считали, что в отношении активных действий со стороны Германии речь может идти только о Данциге и даже не о всем Данцигском коридоре и Познани, отторгнутых от Германии но Версальскому договору. [Ком-ий: с советской в 1941 г. наиболее известны объяснения о возможности неких немецких провокаций. ] Таким образом, совершенно не уяснили себе действительных целей и намерений противника, сводя весь вопрос уже давно назревшего конфликта к одному Данцигу. [Ком-ий: а советский Генштаб в 1941 г. полностью уяснил себе действительные цели и намерения противника?]
Поэтому о Силезском направлении, откуда на самом деле последовал главный удар германской армии, весьма мало заботились. [Ком-ий: и потому в 1941 г. мало позаботились о направлениях главных ударов немцев?]
3. На польской стороне считали, что Германия не сможет сразу выступить всеми предназначенными против Польши силами, так как это потребует их отмобилизования и сосредоточения. Предстоит, таким образом, еще такой начальный период, который даст возможность полякам захватить за это время Данциг и даже Восточную Пруссию. [Ком-ий: так и про лето 1941-го нам сейчас объясняют так, что советский Генштаб якобы ожидал некий «начальный период»…]
Таким образом, мобилизационная готовность Германии и ее вступление в войну сразу всеми предназначенными для этого силами остаются невдомек польскому генштабу. [Ком-ий: и советскому в 1941 г. ] Поляки не разобрались в стратегической обстановке, и это явилось уже проигрышем, по меньшей мере, первого этапа войны, а то и всей войны. [Ком-ий: аналогично в СССР летом 1941 г.].
В этом отношении война для Польши была проиграна еще ранее, чем началась. [Ком-ий: но в СССР в 1941-м запас территории для вынужденного отступления из-за проигрыша первого этапа войны оказался не в пример Польше гораздо большим и не привел к проигрышу всей войны.]
4. Польский план стратегического развертывания
Глубокое непонимание всей стратегической обстановки привело польское командование к совершенно эфемерному плану стратегического развертывания. Польское развертывание против Германии было несомненно поставлено в весьма сложные условия.
Эти условия являются более трудными, чем те, в которых находилось стратегическое развертывание русской армии в Польше в 1914 году. Полякам приходилось против Германии обеспечивать фронт протяжением в 800 км, от Балтики до Бескидов (западные отроги Карпат). Кроме того, на севере оставалась еще Восточная Пруссия, граница с которой составляла протяжение в 300 км.
Изломанное, охватывающее начертание границы, неизбежно вызывавшее развертывание в разных направлениях, и необеспеченность восточной границы с Советским Союзом создавали на самом деле общее протяжение фронта развертывания в 2500 км. Чтобы полностью обеспечить такой огромный фронт, потребовалось бы по меньшей мере 200 дивизий. Такими силами Польша, конечно, не располагала.
Сложность польского развертывания против Германии определялась и тем обстоятельством, что бывшая Польша за все время своего плачевного существования готовилась к войне не на западе, а на востоке, против Советского Союза. [Ком-ий: так к чему же готовилась РККА к лету 1941 года? К чему-то готовилась? Или вообще не готовилась?] Ее западная пограничная полоса не расценивалась как операционная база. Она являлась скорее тыловой базой, вовсе не рассчитанной на роль театра военных действий. Она не имела никаких укреплений, но зато была обильно насыщена тыловыми базами и складами. К тому же на западе бывшей Польши находились все военно-экономические объекты и центр польской промышленности. [Ком-ий: нечто похожее и на западе СССР к 22 июня 1941 года — куча складов со стратегическими запасами, масса промышленности. ] В Верхней Силезии находились: 95 % польской каменноугольной добычи, 10 цинковых и свинцовых заводов, поставлявших 100 % цинка и свинца (108 тысяч тонн в год), и азотные заводы, дававшие 50 % всей польской продукции азота. В общем, на западе находилась вся экономическая база бывшей Польши. Через западные районы проходили и все пути связи и торговли с Западной Европой.
