Оставались независимыми всего три царства: разбросанные владения скифов на севере, египтяне далеко на юге и – наиболее мощные из всех – вавилоняне на западе.
Набонид не обращал особого внимания на дела в своей империи. На самом деле он сделал своего сына Бел-шар-уцура соправителем, отдал ему Вавилон и отправился на юг, в Аравию, где создал себе резиденцию подальше от центра собственной империи.
Так что же все-таки Набонид делал в Аравии? История падения Вавилона, составленная сразу же после его правления, «Поэма о Набониде», была написана его врагами-персами, которые имели цель показать его неспособность править, и поэтому его следовало проглотить с ложкой соли. Но «Поэма» неумышленно говорит нам правду, когда обвиняет Набонида в поклонении другому богу, а не Мардуку. «Поэма» называет этого бога Нанна и говорит, что он был неизвестен людям в Вавилоне: бога,
которого никто никогда не видел в стране,
вознес он на пьедестал,
обращался к нему по имени Нанна
и короновал тиарой,
а выглядел бог как затуманенная луна.23
Этот бог не мог быть известен персам – но он, без сомнения, не был незнакомцем для вавилонян. Это был не кто иной, как древний бог-луна Син старого города Ура.
Набонид определенно поклонялся Сину; его мать, жрица луны, упоминает о набожности сына. Но поклонение Набонида привело его к проблемам. Хотя его собственные надписи относят его восшествие к власти (и падение наследников Навуходоносора) к благословению Сина, это поклонение увело его от трона, который он получил с таким трудом. Он почти сразу же столкнулся с проблемами во взаимоотношениях со жрецами Мардука, которые во время правления Навуходоносора приобрели огромное влияние и посчитали свою враждебность к Набониду вполне достаточной, чтобы сделать Вавилон непригодным для его жизни там: «Они игнорировали обряды [Сина], – жаловался Набонид в своих надписях, – …и [Син] заставил меня покинуть мой город Вавилон и отправиться к Тейму… Десять лет я… не входил в мой город Вавилон».24
Его решение было простым: он передал город Вавилон своему сыну Бел-шар-уцуру, которого сделал соправителем, и оставил избранный Мардуком город. Он уехал далеко в Аравию и остановился в пустынном городе Тейм, как говорит «Поэма»:
Он позволил всему идти своим путем, вверил царство сыну,
и, забрав с собой армию, направился к Тейму далеко на западе,
прибыв туда, в битве убил он принца Тейма,
вырезал толпы и горожан, и сельских жителей,
и устроил себе в Тейме резиденцию.25
То не было только поступком отчаяния. Тейм располагался в центре торговых путей, через город постоянно шли ценные товары – золото и соль. Из него Набонид мог держать руку на пульсе вавилонской торговли, и его переписка с Бел-шар-уцуром свидетельствует, что на самом деле он во все не «позволял всему идти своим путем». Его сын, который был в лучших отношениях с Мардуком, чем с отцом, в действительности правил под его руководством.
Тем не менее Набонид оказался перед дилеммой, возникшей из-за религиозных убеждений. Его греческие и мирские обязанности столкнулись, и так как он должен был принести в жертву одно или другое, он пожертвовал мирскими обязанностями. Он не возвращался в Вавилон даже на новогодние празднества, в которых царь должен был сопровождать Мардука во время его торжественного шествия через Ворота Иштар, чтобы подтвердить собственное право на трон. Набонид, удерживаемый любовью к собственному божеству, не мог заставить себя сделать это.[197]
В конце концов это ослабило Вавилон и предоставило Киру шанс захватить его.
К 540 году Кир начал выдвигать войска к западной границе, где начались периодические стычки с вавилонянами. Вторжения персов становились все более серьезными, так что Набонид приготовился отправиться на север, обратно в сердце своей империи.26
Ко времени, когда он прибыл, Кир уже подготовил атаку на сам Вавилон. Набонид, бывший теперь снова у власти, приказал вавилонским войскам выступить навстречу врагу. Они пересекли Тигр и встретили персидские войска под предводительством Кира у Описа.
«Вавилоняне вступили в бой, – без обиняков сообщает Геродот, – но они проиграли битву и были загнаны назад в город»,27 где немедленно забаррикадировались под руководством Набонида. По словам Ксенофонта, у них было достаточно пищи и воды, чтобы продержаться двадцать лет.28 Подъем Кира к власти был достаточно плавным для вавилонян, чтобы хорошо подготовиться к осаде (действие благоразумное – но очевидно предполагающее, что Набонид не питал особых надежд на способность его армии противостоять Киру).
Кир, понимая, что у него уйдут месяцы, если не годы, чтобы дождаться голода среди защитников такого огромного и хорошо оснащенного города, составил другой план. Ксенофонт описывает его так: Тигр, который протекал через самый центр Вавилона, был глубже, чем два человеческих роста. Город невозможно было легко затопить благодаря укреплениям Навуходоносора, но Кир собирался использовать другую стратегию. Он выкопал вокруг Тигра рвы выше по течению от города, и однажды темной ночью его люди открыли все рвы одновременно. При отведении от основного течения во многих направлениях уровень Тигра, который тек через город, немедленно упал до уровня, достаточного, чтобы персидские солдаты смогли пройти по илистому руслу реки под стены города. Ядро наступающего отряда выбралось наверх со дна реки внутри города; ночью, перемазанные в иле, они мчались по улицам, крича, будто пьяные кутилы, пока не достигли дворца и не взяли его штурмом. Ксенофонт указывает, что в данное время как раз проходило несколько религиозных празднеств, это и помогло замаскировать вторжение. Книга Даниила соглашается с этим, говоря, что Бел-шар-уцур, соправитель, праздновал во дворце с сотнями знатных горожан и был уже пьян, когда персы ворвались во дворец.
Набонид, по-видимому, был где-то в городе; его схватили и пленили без ран. Но Бел-шар-уцур был убит в последовавшей схватке. Ворота открыли изнутри. Остальные персы вошли внутрь, и город пал. Произошло это 14 октября 539 года до н. э..
Несомненно, до Кира доходили слухи, что Набонид пренебрег Мардуком, и тот наказывает город за такое оскорбление. Кир немедленно продемонстрировал себя избранником Мардука. Он въехал в город, чтобы «взять руку Мардука» в традиционной религиозной церемонии. В конце концов он был по браку внучатым племянником Навуходоносора, а троны наследовались и при меньшей связи по крови. Он поручил своим писцам объяснить, в традиции Меродах-баладана и Наполеона, что по сути он – освободитель Вавилона, реставратор его древнего величия.
Он спас Вавилон от претензий
Набонида, царя, который не чтил Мардука,
и которого Мардук отдал в руки Кира.
Народ распростерся ниц и целовал Киру ноги,
люди возрадовались его верховной власти, и просияли их лица.
Я, Кир, освободил жителей Вавилона от их ярма.
Я восстановил их дома, я убрал руины,
Мардук, Великий Господин, возрадовался моим деяниям.
Я вернул богов на должные их места
по указанию Мардука, Великого Господина.29
Точно таким же образом Кир объявил евреям, что восстановит честь их бога Яхве. Это сделало его очень популярным среди ссыльных евреев. «В первый год Кира, царя Персидского, – начинается книга Ездры, говорящая о первом годе господства Кира в Вавилоне, – возбудил Господь дух Кира, царя Персидского, сделать заявление: все царства земли дал мне Господь, Бог небесный, и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас, из всего народа Его, пусть идет в Иерусалим, что в Иудее, и строит дом Господа, Бога Израилева».30 Кир также вернул ценности из храма Соломона, которые нашел в сокровищнице Вавилона. – еще один пример использования им богатств (в данном случае захваченных другими) для подкрепления собственной позиции. За это он заработал себе от евреев титул «Помазанник Господень».
Чуть позднее чем через год после начала возвращения в Иерусалим, во время великого празднования, вернувшиеся ссыльные заложили основание Второго Храма. Священники облачились в ризы, которыми не пользовались со времени взятия города Навуходоносором; звучали трубы, цимбалы и пение. Но новое творение, убогое и неустойчивое, возведенное среди валунов, было так не похоже на предыдущее великолепие, что более взрослые наблюдатели не могли вынести этого отличия. Когда молодые ссыльные кричали, «священники в летах… и главы семей, которые видели предыдущий храм, рыдали в голос, видя основание этого храма… Невозможно было отличить крики радости от рыданий, но шум был слышен далеко».31
