Король Фридрих-Вильгельм III, поразмыслив, решил отказаться от этого плана. Было ясно, что не спроста Меттерних и Кэстльри не привлекли Талейрана к намеченной сделке. Для короля прусского внезапно раскрылась вся опасность его положения: что будет, если Талейран расскажет обо всем Александру, а главное, предложит Александру совместные дипломатические, а, может быть, и не только дипломатические действия Франции и России против Пруссии? Кошмар франко-русского союза, горечь тильзитских и послетильзитских времен были слишком живы. В конце концов король Фридрих-Вильгельм III признал за благо донести обо всем Александру, чтобы доказать все благородство своих собственных намерений. Александр призвал Меттерниха и объяснился с ним начистоту. По этому поводу Талейран злорадно доносил Людовику XVIII, что даже с провинившимся лакеем так не говорят.
Тайное соглашение Австрии, Франции и Англии против России и Пруссии (3 января 1815 г.) Работа конгресса, задержанная упорной внутренней борьбой, не двигалась вперед. Тогда Талейран переменил тактику. Франция была заинтересована не столько в том, против России чтобы воспрепятствовать усилению России, сколько в том, чтобы не усилилась Пруссия, непосредственный сосед Франции. И вот Талейран дает понять Александру, что Франция не поддержит Англии и Австрии в их оппозиции против создания в пределах империи Александра королевства Польского; однако Франция ни в коем случае не согласится и на передачу Саксонии прусскому королю. Сам Фридрих-Вильгельм III, как и его дипломатические представители Гарденберг и Гумбольдт, играл на конгрессе очень незначительную роль. Ему была обещана Саксония. Александр называл саксонского короля изменником, говорил, что отправит его в Россию, уверял, что Пруссия получит Саксонию в обмен на потерянную ею часть Польши, — и король был некоторое время спокоен. Однако Талейрану удалось убедить Меттерниха и Кэстльри в необходимости заключить соглашение трех держав — Австрии, Франции и Англии, чтобы сомкнутым строем вступить в решительную дипломатическую борьбу против России и Пруссии и воспрепятствовать включению Саксонии в состав Пруссии, или хотя бы даже передаче Саксонии прусскому королю в виде отдельного королевства.
3 января 1815 г. это соглашение и было подписано представителями трех держав: Австрии, Франции и Англии. Конечно, оно должно было остаться в строжайшей тайне от Александра и от кого бы то ни было вообще. Один экземпляр его остался в Вене у Меттерниха; другой был передан Талейрану и немедленно отослан в Париж королю Людовику XVIII; третий получил на руки Кэстльри и отвез принцу-регенту Англии Георгу.
Этот тайный договор так усилил энергию сопротивления саксонскому проекту, что Александру оставалось либо решиться на разрыв и, быть может, на войну, либо уступить. Получив все, что он хотел в Польше, Александр из-за Пруссии не захотел ссориться, а тем более воевать с тремя великими державами. Он уступил, и саксонский король водворился окончательно в своих владениях. Прусскому королю, конечно, оставалось лишь подчиниться своей участи.
Организация германского союза (1815 г.). Далее конгресс занялся устройством германских дел. Тут особых споров не было. Александр, как и Австрия, считал целесообразным закрепить феодальную раздробленность Германии. Англия была совершенно равнодушна к этому вопросу, а Пруссия — бессильна, даже если бы и хотела бороться. Все умонастроение деятелей Венского конгресса свидетельствовало о их нежелании хотя бы в чем-нибудь итти навстречу чаяниям поднимающейся буржуазии: провал германских надежд на объединение был еще одним характерным штрихом в картине полного торжества реакции.
Согласно плану Меттерниха конгресс наметил создание нелепого учреждения, которое называлось «Германским союзом» и выделяло для ведения дел так называемый «германский сейм» или «сейм Германского союза» В этот союз входили Австрия, Пруссия и все другие германские государства (числом 38); «сейм» состоял из представителей, назначаемых этими государствами. Решения сейма могли быть действительны только там, где местное правительство с ним согласится. Это уродливое создание меттерниховской мысли было рассчитано не на объединение германского народа, но, напротив, на увековечение его раздробленности. Конгресс уже приступал к подведению итогов, как вдруг участники его были потрясены неожиданной вестью: 1 марта Наполеон высадился во Франции. А еще через три недели, 20 марта 1815 г., Наполеон уже вошел в Париж.
«Сто дней» (20 марта? 28 июня 1815 г.). Империя была восстановлена. Бесспорно, слухи о разногласиях, раздиравших Венский конгресс, сыграли немалую роль в решении Наполеона покинуть Эльбу. Совсем удивительный сюрприз ждал его в Париже. В кабинете короля, бежавшего из Парижа лишь за сутки до въезда Наполеона, поздно вечером 19 марта, Наполеон нашел тот самый секретный договор 3 января 1815 г., одна из трех копий которого, как сказано, была переслана Людовику XVIII из Вены Талейраном. Король бежал так внезапно, что впопыхах забыл у себя в столе этот документ. Наполеон немедленно приказал снарядить курьера, и тот помчался с этим пакетом в Вену. Наполеон приказал вручить документ императору Александру.
По показанию Бутякина, в присутствии которого Александр впервые прочел направленный против него секретный договор, царь покраснел от гнева, но сдержался. Когда к нему пришел Меттерних, который с момента возвращения Наполеона главным образом от царя ждал спасения Европы, Александр молча протянул ему тайный плод дипломатического творчества австрийского канцлера. Меттерних так растерялся, что, повидимому, в первый и последний раз в жизни даже не нашелся, что солгать. Очень уж велика была неожиданность.
Впрочем, Александр тут же поспешил успокоить Меттерниха, сказав, что враг у них один — именно Наполеон.
После поражения Наполеона при Ватерлоо произошла вторая реставрация Бурбонов во Франции.
Итоги Венского конгресса. За несколько дней до Ватерлоо, 15 июля 1815 г., произошло последнее собрание Венского конгресса и подписание его «заключительного акта». Участникам конгресса казалось, что они создали нечто весьма прочное. На самом деле они соорудили здание, которое довольно скоро начало рассыпаться. Реакционная утопия конгресса состояла в том, чтобы, не считаясь ни с новыми производственными отношениями, ни с двадцатипятилетней бурей, разрушившей в Европе старые устои абсолютизма и феодализма, удержать эту часть света в рамках отжившего строя. Эта утопия лежала в основе всей деятельности конгресса.
Бельгию подарили голландскому королю; за Данией утвердили германские Шлезвиг и Гольштейн; Австрии отдали чисто итальянское население Ломбардии и Венеции; Германия оставалась поделенной на 38 самостоятельных государств; Польша снова была поделена на три части… Всюду возвращались старые династии, силившиеся реставрировать старые порядки.
Дипломаты Европы разъехались из Вены с сознанием, что, хотя формально в Европе и числится пять «великих держав», на самом деле направление всей международной политики сосредоточивается в руках России, Австрии и Англии. Что касается Пруссии и Франции, то они должны были приложить еще немало усилий, чтобы занять вполне самостоятельное положение. Меттерних принадлежал к числу тех участников конгресса, которые — особенно на первых порах — остались довольны результатами работ конгресса и были убеждены в прочности своих достижений. Александр в этой прочности вовсе но был уверен. Немедленно же после конгресса он стал искать форму постоянного общения и сотрудничества монархов с целью организованной защиты старого строя.
Некоторое время не только царю, но и всей Европе казалось, что такая форма найдена в «Священном союзе». Но в конце жизни Александр убедился в непрочности «союза».
Главные участники конгресса расстались с недоброжелательными чувствами друг к другу. Более охотно, чем когда-либо, Меттерних повторял свое всегдашнее суждение о царе: «непостоянный характер русского императора, который оскорбляется по поводу каждого пустяка, и расположение которого нельзя купить никакими жертвами, делает крайне трудной для нас, как и для прочих держав, серьезную и прочную дружбу с Русской империей. Располагая внутренними ресурсами, которых не знают другие цивилизованные страны…, имея возможность безнаказанно отказаться от всякого союза и положить конец всякой войне, отозвав свою армию, Россия благодаря своему географическому и политическому положению всегда должна возбуждать опасения, особенно же при таком правительстве, у которого нет твердых принципов, и которое действует лишь по капризу, по обстоятельствам момента».
Александр вернулся с конгресса убежденный в том, что Меттерних — лжец и предатель и что Австрия — готовый союзник для любого врага, который захочет выступить против России.
