3000 г. до н. э.
к 3000 г. до н. э.
2500 г. до н. э.
3500 г. до н. э.
р
500 г. до н. э.
-
3100-1800 г. до н. э.
6000 г. до н. э.
1500 г. до н. э.
2500 г. до н. э.
3100-1800 г. до н. э.
6000 г. до н. э.
1500 г. до н. э.
500 г. до н. э.
к 1500 г. до н. э.
1 г. н. э.
1500 г. до н. э.
200 г. до н. э.
1000 г. н. э.
-
-
-
1 г. до н. э.
-
300 г. до н. э.
-
-
-
600 г. до н. э.
-
-
-
-
-
Как мы видели в главах 5 и 10, очаговыми регионами каждого полушария — местами первого появления производства продовольствия и центрами его дальнейшего распространения — была лишь горстка относительно небольших по площади областей. В Евразии ими стали Плодородный полумесяц и Китай, в Америке — Анды с Амазонией, Мезоамерика и восточная часть Соединенных Штатов. С какой скоростью важнейшие новшества распространялись из этих центров, мы лучше всего представляем на примере Европы, благодаря огромному объему работы, проделанной местными археологами. Взяв табличные данные по Англии, мы видим, что, после того как со значительным запозданием (пять тысяч лет) сюда проникают производство продовольствия и оседлость из Плодородного полумесяца, освоение дальнейших новшеств — вождеской и государственной организации, письменности и особенно металлических орудий — происходит намного быстрее: медные и бронзовые орудия широко распространяются в Англии на две тысячи лет позднее, чем на Ближнем Востоке, железные — только на двести пятьдесят. Очевидным образом, «заимствование» одним оседлым сельскохозяйственным обществом у такого же соседнего общества металлургии было намного более простым и быстрым процессом, чем «заимствование» бродячими охотниками-собирателями производства продовольствия у соседей-земледельцев (или чем вытеснение первых вторыми).
Почему в Америке хронология появления всех ключевых новшеств сдвинута к более поздним датам по сравнению с Евразией? Очевидных причин несколько, и их можно разбить на четыре группы: более позднее начало американской хронологии по сравнению с евразийской; более ограниченный набор диких животных и растений, пригодных для доместикации; более серьезные препятствия для распространения; меньшая площадь (и бо§льшая изолированность) густонаселенных территорий.
Что касается опережения во времени, Евразия была населена людьми около миллиона лет — намного дольше, чем Америка. Согласно археологическим данным, приведенным в главе 1, люди проникли в Америку в районе Аляски лишь на рубеже XIII и XII тысячелетий до н. э., впервые появились южнее канадского ледникового щита к концу XII тысячелетия до н. э. (культура кловис) и достигли южной оконечности Южной Америки к концу XI тысячелетия до н. э. Даже если спорные заявления об обнаружении более древних стоянок человека в Америке подтвердятся, ее гипотетические докловисские обитатели по непонятным причинам оставались слишком малочисленны, и ничего подобного плейстоценовому периоду в Старом Свете, то есть умножению охотничье-собирательских обществ с растущим населением и развивающимися искусством и технологией, в Новом Свете мы не наблюдаем. Когда кловисские охотники-собиратели только заселяли юг Южной Америки, в Плодородном полумесяце до возникновения производства продовольствия оставалось каких-то полторы тысячи лет.
Следует остановиться на том, какие последствия могла иметь для Америки ее более поздняя колонизация. Во-первых, не слишком ли большой срок должен был пройти после конца XII тысячелетия до н. э., чтобы территория обеих Американских континентов была полностью заселена? Рассчитав все вероятные показатели, мы поймем, что эта задержка мало чем могла повлиять на пятитысячелетнее отставание Нового Света в аспекте появления первых оседлых сельскохозяйственных популяций. Вычисления, приведенные в главе 1, показывают, что даже если в начале, когда первые коренные американцы двинулись на юг от канадской границы, их было только сто человек и их численность увеличивалась со скоростью не больше одного процента в год, им понадобилось бы тысячелетие, чтобы заселить территорию обеих континентов с оптимальной для охотников-собирателей плотностью. Продвигаясь на юг всего лишь по миле в год, эти первопроходцы достигли бы южной оконечности Южной Америки за каких-то 700 лет после пересечения канадской границы. Надо добавить, что предположительно взятые здесь показатели скорости миграции и роста численности значительно меньше, чем те, о которых мы знаем по историческим примерам заселения прежде необитаемых или малообитаемых земель. Следовательно, обе Америки, скорее всего, были полностью заняты охотниками-собирателями уже через несколько столетий после появления первых колонистов.
Во-вторых, не могла ли значительная часть пятитысячелетнего отставания уйти на то, чтобы первые американцы полностью освоились с местными видами растений и животных, а также обнаружили достаточно источников камня? Если снова опираться на аналогию с новогвинейскими и полинезийскими охотниками-собирателями и земледельцами, которые обживали прежде незнакомые земли — скажем, с маори в Новой Зеландии или с тудавхе на новогвинейском плато Каримуи, — то открыть наилучшие источники камня, узнать все об окружающих животных и научиться отличать полезные растения от ядовитых колонисты должны были меньше чем за столетие.
В-третьих, было ли у населения Евразии преимущество с точки зрения наличия адаптированных к среде обитания технологий? Первые земледельцы Плодородного полумесяца и Китая являлись наследниками технологий, которые люди с современными поведенческими чертами, осваивавшие ресурсы этих регионов, создавали на протяжении десятков тысяч лет. К примеру, в распоряжении первых земледельцев Плодородного полумесяца были каменные серпы, ямы-хранилища и другие приемы и приспособления, которые постепенно возникли у их доаграрных предшественников, занимавшихся сбором урожая диких зерновых. Первые американские поселенцы, напротив, оказались на Аляске с технологическим арсеналом, адаптированным к условиям сибирской арктической тундры, и им самим приходилось изобретать технологии, подходящие к каждой новой среде обитания, в которую они попадали. Такой технологический разрыв мог существенно повлиять на задержку развития важнейших культурных и хозяйственных новшеств у коренных американцев.
Еще более очевидным фактором, обусловившим эту задержку, были ограниченные возможности доместикации, которые предоставляла дикая флора и фауна Америки. Охотники-собиратели, как уже говорилось в главе 6, начинают заниматься производством пищи не потому, что предвидят потенциальную выгоду для потомков, а потому что уже на стадии зарождения такой способ хозяйствования обнаруживает свое превосходство перед охотой и собирательством. Но в Америке конкуренция между ранним производством продовольствия и охотой-собирательством была значительно менее выраженной, чем в Плодородном полумесяце или Китае, в том числе из-за почти полного отсутствия среди ее диких млекопитающих одомашниваемых видов. Первые земледельцы Америки находились, таким образом, в зависимости от дичи как единственного источника животного белка и не могли полностью отказаться от прежних способов добывания пищи. Напротив, в Плодородном полумесяце и Китае, где одомашнивание животных произошло почти сразу после окультуривания растений, сформировавшийся сельскохозяйственный комплекс быстро сделал эти способы ненужными. Кроме того, евразийские домашние животные повышали конкурентоспособность и самого земледелия — служа источником удобрения и позднее тягловой силой для пахотных орудий.
Производство продовольствия, практикуемое коренными американцами, уступало в конкурентоспособности евразийскому и по другой причине, связанной с особенностями местной дикой флоры. В первую очередь это касалось востока Соединенных Штатов, где было выведено меньше дюжины растительных культур, включавших мелкосеменные зерновые, но не включавших ни крупносеменных зерновых, ни бобовых, ни волокнистых культур, ни плодовых или ореховых деревьев. Это также касалось главной зерновой культуры Мезоамерики — кукурузы, которая в результате долгой территориальной диффузии сделалась главной культурой Америки вообще. На фоне ближневосточной дикой пшеницы и ячменя, чья эволюция в культурные растения потребовала минимальных биологических трансформаций и всего нескольких столетий, дикому теосинте, чтобы превратиться в кукурузу, понадобилось, по-видимому, несколько тысячелетий, в течении которых это растение радикально изменило свое репродуктивное поведение, перераспределило энергетические ресурсы в пользу роста семян, утратило твердые как камень семенные оболочки и во много раз увеличило размер початка.
