Борис Ковалев - Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944

Для привлечения новых прихожан организовывались концерты духовной музыки в кинотеатрах, школах, библиотеках.

Очень часто пропаганда христианских идей в газетах вплотную смыкалась с пропагандой антисемитизма. В Орле наиболее активно этим занимался главный редактор газеты «Речь» Михаил Октан. В своем выступлении перед учителями города в июне 1942 года он, подробно анализируя и пропагандируя «Протоколы Сионских мудрецов», заявил: «Евреи стремятся всячески дискредитировать христианскую религию, церковь, духовенство, ослабить его влияние на народ, до последней степени истребив само понятие о Боге. В «Протоколах» говорится, что крушение христианской религии — вопрос времени. Атеизм, как об этом сказано в «Протоколах», для иудаизма неопасен. Он является порождением евреев. Захватив власть во всём мире, иудаизм, говорится в «Протоколах», не допустит никакой другой религии, кроме иудейской»84.

К священникам-самозванцам у коллаборационистской администрации в центральной России отношение было гораздо более терпимым, чем на Северо-Западе. Так, в Клинцовском районе Орловской области к концу 1941 года было открыто 45 из имевшихся 129 православных церквей. Священников на все церкви было всего 35, причем больше половины из них являлись самозванцами. Последних предполагалось высылать в районный центр к старшему священнику округа для сдачи экзамена. Если это испытание проходило успешно, то «в порядке исключения» все желающие работать получали приходы85. Для того, чтобы хоть как-то смягчить дефицит священников в орловской епархии, широко организовывались различные ускоренные пасторские курсы и кружки по изучению Закона Божьего для подготовки преподавателей. Так, в феврале 1942 года их регулярно посещало свыше 200 слушателей, 25 человек из них сдали экзамен на звание школьного законоучителя.

Весной 1943 года коллаборационистская пресса сообщила населению оккупированных районов, что православные церкви освобождаются от всех видов налогов. Но на практике это постановление, изданное накануне крупномасштабного наступления Красной Армии на Курской дуге, выполнялось очень редко86.

В газетах, издававшихся на русском языке в оккупированных областях РСФСР, регулярно публиковались материалы о том, что открытие церквей происходит по инициативе населения, за счет населения, при его непосредственном участии. Так, в Брасовской газете «Голос народа» 15 ноября 1942 года была опубликована статья «Восстановлен храм». В ней говорилось, как в короткий срок в бывшем при большевиках зернохранилище, вновь возобновилась церковная служба: «Теперь каждый верующий человек может удовлетворять свои религиозные чувства свободно, без всякого притеснения»87.

Пытаясь доказать доброе отношение вермахта к русским добровольцам, немецкие пропагандисты иногда допускали ошибки и нелепицы. В конце 1942 года были опубликованы плакаты, на которых изображались русские и немецкие солдаты, вместе отмечающие Рождество.

Их авторы не знали о том, что в России этот праздник отмечают на две недели позже, чем в Европе88.

В условиях начавшегося коренного перелома в Великой Отечественной войне, деятельность церкви стала практически единолично контролироваться немецкими властями. «Русская администрация» все больше играла роль ничего незначащей ширмы. Так, в Орле в январе 1943 года для проведения концерта духовной музыки потребовалось согласование с военным комендантом по следующим вопросам: состав хора, репертуар, место и время проведения, предполагаемое количество слушателей89.

В новых условиях разрешение требовалось и для проведения любых религиозных мероприятий. Оно давалось немецкий администрацией через посредничество русской. В январе 1943 года в Орле для разрешения крестного хода старшина церквей епархии обратился к бургомистру со следующим прошением: «19/6 января 1943 года в праздник Богоявления Господня по заранее установленному обычаю освящается вода на реке. Просим вашего ходатайства перед г-ном ортцкомендантом разрешить духовенству всех церквей г. Орла с крестным ходом прибыть в Богоявленский кафедральный собор к 11 часам дня для участия в общем крестном ходе на Иордань на реку Оку»90. Подобные прошения подавались и перед другими церковными праздниками.

К некоторым религиозным обрядам оккупанты относились достаточно настороженно. К ним можно отнести и церковный брак.

В условиях отсутствия церковных метрических книг заключение подобных браков было очень сложно отследить, а нацисты стремились держать под контролем все стороны жизни населения. В этих условиях германское командование издало особое распоряжение, согласно которому церковное венчание допускалось лишь после оформления брака в загсе. Священнослужители, совершившие венчание без предварительного оформления брака в загсе, подлежали наказанию лишением свободы или значительным денежным штрафом91.

Представители немецкой военной администрации регулярно отчитывались перед вышестоящими инстанциями о состоянии церковных дел на вверенной им территории. В одной из инструкций германского командования группы армий «Центр» говорилось: «Препятствовать богослужению нельзя, но нужно знать, что там происходит».

Германское командование по мере продвижения группы армий «Юг» к Кавказу летом 1942 года стремилось внести раскол среди местных жителей как по национальному признаку, так и по религиозному. Оно издало ряд распоряжений и инструкций по поводу общения немцев с местным населением. В одном из приказов командования группы армий «Юг» говорилось следующее:

1. К кавказским народам следует относиться, как к друзьям немецкого народа.

2. Допускать свободу религии92.

Немецкие пропагандистские службы получили от Й. Геббельса указание насчет того, что в качестве религиозной программы достаточно обещания «свободы исповедания любой религии» и «защиты религиозных обрядов». «Это особенно важно, — отмечал рейхсминистр, — по отношению к исламским народам. При этом не надо ничего говорить об оставлении неприкосновенной современной церковной организации»93.

В этих условиях в Крыму и на Северном Кавказе оккупанты активно заигрывали с представителями мусульманского духовенства. Так, в Симферополе было создано при националистическом татарском комитете центральное религиозное управление, которое ведало всеми городскими и сельскими мечетями. В начале 1943 года оно провело так называемую аттестацию служителей мусульманской церкви с выдачей им специальных удостоверений на право служения.

По всему Крыму была создана сеть религиозных школ. Руководство ими осуществляло центральное управление. Оно же вырабатывало для этих школ спецпрограммы. Кроме этого, в обычных школах было введено преподавание религии.

Татарские комитеты и управление города Бахчисарая в день рождения Гитлера организовали шествие к могилам погибших немецких солдат для приведения их в порядок и возложения цветов.

Также в день рождения Гитлера бахчисарайское духовенство в ханском дворце организовало большой намаз. Хатип мечети выступил с проповедью, в которой призывал всех усилить борьбу с большевиками. Город в этот день был чист и украшен. В Бахчисарае состоялось большое совещание духовенства, интеллигенции, кустарей и др., на котором с речью на татарском языке выступил немецкий офицер Брунс на тему «Наша победа — ваше освобождение»94.

В ходе немецкого наступления на Северном Кавказе летом 1942 года, представители исламского духовенства этого региона провозгласили Гитлера «великим имамом» Кавказа. В ответ на это командующий 1-й танковой армией вермахта генерал Э. Макензен принял ислам95.

20 августа 1942 года вышел немецкий военный приказ об организации на Северном Кавказе Временного епархиального церковного управления и о назначении его председателем священника О. Н. Польского. Это произошло через две недели после захвата немцами Ставрополя. Перед новой епархией ортскомендантура поставила следующие задачи: восстановление церквей в городе и крае, учреждение семи благочинных округов, создание 60 новых приходов, запрещение сект, взятие твердого курса на полное снятие раскола между «тихоновцами» и «обновленцами»96.

При этом, поощряя сепаратизм, нацисты способствовали тому, что на Северном Кавказе активизировали свою работу украинские националисты. В 1942 году русские епископаты Таганрогский и Ростовский вошли в состав Украинской автономной церкви. В Ростове-на-Дону, где к началу войны оставалась только одна действующая церковь, теперь было открыто восемь церквей97.

В Ворошиловске (ныне Ставрополь) до войны действовал всего один небольшой Успенский храм, находившийся на кладбище. В первые недели оккупации с согласия немецких властей городской управой были открыты еще две церкви — Крестовоздвиженская и Вознесенская, а затем и церковь Апостола Андрея Первозданного. Правда, последняя по настоянию румынских солдат православного вероисповедания. Из музея атеизма во вновь открывшиеся храмы были переданы иконы и церковные облачения.