У Тупикина спросили:
— Есть мнение, что предвыборная кампания Лебедя если не финансировалась, то уж точно согласовывалась с президентом…
Он ответил так:
— Здесь ведь что? На последнем этапе Александр Иванович чаще мелькал на экране, потому что меньше было каких-то препятствий. Не было особого режима благоприятствования, но если мы эфирное время просили и у нас были средства, то без препятствий он шел на экран.
Расчет команды Бориса Николаевича на то, чтобы особо не препятствовать появлению фигуры Александра Ивановича, сыграл положительную роль. Не финансовый расчет, а чтобы не мешать, не противодействовать естественному росту авторитета и имиджа этого кандидата.
КРЕМЛЬ…В Кремле собрался Совет безопасности. Первый вопрос — о назначении нового секретаря.
Представив Лебедя, Ельцин сказал:
— Я думаю, нет смысла говорить о его боевом пути. Есть предложение утвердить… Единогласно. Поздравляю. Так что в бой!
Лебедь встал тогда и произнес слова, которые обычно по уставу говорит военный человек, которому начальник объявил благодарность:
— Служу Отечеству!
Наверное, все же свою новую высокую должность он и воспринимал как награду.
В тот же день Ельцин представил Лебедя большой группе журналистов, собравшихся в Кремле. Президент сделал упор на то, что-де с Лебедем единомышленник и назначение его на новую должность — это «объединение двух программ и двух позиций». Было совершенно ясно: заманив Лебедя в свой лагерь, президент ждал от генерала открытого призыва отдать его голоса в поддержку нынешнего главы государства.
Лебедь все же не стал клясться в любви к Ельцину. Он хорошо знал, какую оценку это может получить у людей, которые все еще ему верили.
Во всех кабинетах Минобороны и Генштаба работали телевизоры. Не было, казалось, в нашем ведомстве человека, который был равнодушен к тому, что происходило в Кремле в те минуты.
Когда церемония представления закончилась, прозвучал вопрос:
— Как это все понимать?
— А понимать так, — сказал кто-то, — многие мечтают о драке. Лебедь думает о России.
Красиво, но туманно.
Один из наших отставных полковников понимал случившееся так:
— Бывают на свете люди, которым кондуктор разрешает доехать до нужной станции хотя бы стоя в тамбуре. А к назначенному пункту они подъезжают уже в элитном спальном вагоне…
В те дни в МО и ГШ можно было услышать и другие суждения: «Вот использует Ельцин Лебедя для своей победы, а потом выбросит на улицу».
Лебедю не только военные, но и гражданские нострадамусы типа бывшего пресс-секретаря президента Павла Вощанова предрекали судьбу Руцкого…
С первых дней пребывания Лебедя в новой должности буквально каждый его шаг подвергался критике. В газетах почти всех политических направлений можно было прочитать, что Лебедь в новой должности успел согнать с места министра обороны Грачева, следом за ним уволить семь высших генералов — заговорщиков надуманного «ГКЧП-3», подготовить список на увольнение еще нескольких десятков генералов и полковников, поучаствовать в разгоне былых фаворитов президента Коржакова — Барсукова — Сосковца, смертельно обидеть Чубайса, Шумейко и даже секту мормонов, из-за чего Кремлю довелось выслушать официальный протест американского правительства…
— Все это может плохо кончиться, — глубокомысленно заключил отставной полковник Петрович. — Лебедь сделал свое дело, Лебедь может улетать…
В Генштабе он славился тем, что все его прогнозы сбывались.
Лебедь на пресс-конференции сразу после назначения на пост секретаря Совета безопасности сказал:
— Народ России не должен больше страдать от разборок политиков.
В России нет политика, который бы не переживал из-за страданий народа. Но народ от этого не перестает страдать…
За четыре месяца пребывания Лебедя в должности секретаря СБ он допустил немало серьезных ошибок. Уже с первых дней работы на Старой площади он стал окружать себя «своими людьми». Появление некоторых в ближайшем окружении Лебедя вызвало искреннее удивление у многих на Арбате. К примеру, офицера Управления военной политики Минобороны полковника Владимира Денисова. Ходили слухи, что он якобы предоставил Лебедю богатый компромат на генерала Бориса Громова, когда в Кремле стали поговаривать о его возможном назначении на пост министра обороны (информация об этом мелькнула и в прессе). Лебедь буквально одной фразой срезал Громова на пресс-конференции: «Громов хороший генерал, но разменял себя на пятаки». Этого стало достаточно, чтобы Ельцин засомневался и вычеркнул генерала из списка кандидатов на высший военный пост…
Военная элита этот поступок Лебедя не одобрила: мол, если с такой опрометчивой легкостью Лебедь и дальше будет решать судьбы заслуженных людей, то от личных симпатий или антипатий Александра Ивановича теперь будет зависеть вся кадровая политика в Вооруженных Силах…
Приступив к работе в СБ, Лебедь пошел на кардинальные кадровые решения: он урезал штат Совета с 400 до 183 человек, уволив при этом двух замов из трех. Он оставил лишь одного прежнего заместителя — генерала Валерия Манилова. Он, рассказывали, сумел предоставить Лебедю необходимую документацию о деятельности СБ, в то время как другие сотрудники не горели желанием отчитаться по рабочим документам. И все же Манилову не удалось «пленить» нового шефа: Лебедь держал его в «черном теле» до тех пор, пока не Представилась возможность спихнуть ловкого аппаратчика в Генеральный штаб на высокую должность первого заместителя начальника Генерального штаба. Такое назначение, помнится, вызвало удивление у многих сотрудников ГШ, поскольку двух «чистых» первых заместителей в ГШ никогда не было, а круг служебных обязанностей Манилова, на мой взгляд, был явно надуманным…
Генерал Лебедь в армии считался человеком твердого слова. Он и сам о себе говорил: «В моей биографии нет ни одного случая, когда бы я нарушил свое слово». Но стоило ему допустить всего лишь одну промашку — и о нем заговорили, как о «пустослове». Речь вот о чем. В те дни было опубликовано его интервью «Новой ежедневной газете», в котором на вопрос: «Как идут ваши консультации по кандидатуре военного министра?» — Лебедь ответил: «Успешно. В понедельник-вторник назначим».
Но указанные им дни миновали, а назначение главного силовика не состоялось. Это не осталось незамеченным в войсках и вызвало некоторое разочарование в кумире.
ПРОТИВОВЕС…Многие аналитики ГШ не без основания считали, что Ельцин лишь на короткое время даст возможность Лебедю потешиться полученной властью. То был очевидный ход старого партийного волка. Было совершенно очевидно, что Ельцин не мог допустить наращивания силы секретаря СБ. И потому он возвратил в Кремль «хорошо поработавшего» Чубайса…
Конфиденциально.
Институт политических исследований.
Аналитический документ (с. 12).
«…Появление А. Чубайса, по всей вероятности, позволит «сгладить» отношения не в обществе и даже не в парламенте, а только в ближайшем окружении президента, и лишь отчасти. Внутренняя стабильность этого окружения испытывает весьма суровое испытание возвышением А. Лебедя. По мнению ряда аналитиков, интеграцию генерала А. Лебедя в элиту нельзя расценивать как ловкий ход команды президента, обусловленный логикой предвыборной борьбы и необходимостью решения болезненных кадровых вопросов. Рекрутирование А. Лебедя, по некоторым данным, вызвало волну надежд, пробудило активность среднего управленческого аппарата различных ведомств, уже давно проявлявшего недовольство стилем поведения, бесконтрольностью и вседозволенностью правящей элиты…»
У Ельцина были наверняка и другие расчеты. Он не мог не понимать, что устранение Грачева по требованию Лебедя, а вместе с ним и группы высших генералов разжигает аппетит у его помощника по национальной безопасности. Потому он так долго не позволял Лебедю «перешагнуть через себя», когда тот продолжал усиленно лоббировать на пост министра обороны начальника академии Генерального штаба генерал-полковника Игоря Родионова. Ельцин явно затягивал решение этого вопроса. Всем было ясно, что между Лебедем и Ельциным шла схватка за первого человека в армии, а итог ее покажет, чья взяла.
Появление на посту военного министра «человека Лебедя» могло означать победу его линии. Это сильно било по самолюбию Ельцина и его окружения, которое бдительно отслеживало малейшее усиление позиций Лебедя и сопротивлялось ему.
Приняв решение войти в команду Ельцина, Лебедь согласился войти в круг людей, привыкших играть по собственным правилам, но принес в Кремль свой устав. Он бросил вызов целому клану людей, хорошо устроившихся под крылом президента. Такое не могло прощаться.
