«В случае осуществления плана «С.3-20» советские войска захватывали никелевые рудники в Петсамо.(которые они уже захватывали в декабре 1939 года, а потом сами отдали обратно. — С.З.), Аландские острова и выходят к городу Кемь» [47, с. 21].
Невдомек автору, что Кемь гораздо ближе к СССР, нежели Аландские острова.
«Вовсе не случайно в 1940 году на Балтике была сформирована 1-я бригада морской пехоты под командованием матерого советского диверсанта Терентия Парафило» [47, с. 61–62].
Не иначе, как за транспортами с рудой гоняться… «Матерый Парафило» такой же придворный диверсант, как и еще один непомерно раздутый «мыльный пузырь» И.Г. Старинов. Бригада морской пехоты была создана, исходя из опыта боев частей БОС и Зимней войны, когда выяснилось, что сухопутные части РККА плохо подготовлены к проведению десантных операций и в результате в ходе советско-финляндского конфликта РККА не смогла высадить ни одного из крупных запланированных десантов в тыл линии Маннергейма.
А теперь поговорим о действительных причинах, приведших к Зимней войне. Ведь ее, этой самой войны, по крайней мере на тот момент (конец 1939 года) могло и не быть.
«14 апреля 1938 года второй секретарь советского посольства в Хельсинки Б. Ярцев был принят финским министром иностранных дел Р. Холста. При этом у последнего создалось впечатление, что Б.Ярцев — не просто дипломат, а представитель ЦК ВКП(б). В ходе секретных переговоров (по инициативе советской стороны. — С.З.) Ярцев предложил экономическую и военную помощь Финляндии…
…Как оказалось, не знал о переговорах Ярцева (о подписании обязательств о сопротивлении мифической германской угрозе и предоставлении финской территории для организации на ней советских военных баз. — С.З.) и… нарком иностранных дел СССР М. Литвинов» [1, с. 20, 22].
Объясним причины такого сталинского фортеля. Если бы правительство Каяндера согласилось на предложения Ярцева (полагая, что эти предложения исходят из советского МИДа) и во всеуслышание объявило о своем согласии уступить СССР часть своей территории, для всего мира это выглядело бы как инициатива финской стороны (без всякого советского давления), так как о факте секретных переговоров между финским правительством и Ярцевым не были осведомлены ни мировая общественность, ни даже сам советский МИД (из опасения утечки информации).
Сам Ярцев-Рыбкин вел себя на переговорах откровенно нагло, пытаясь запугать сперва Холсти, а позже Таннера и их представителей. Не добившись успеха, советский агент послал Сталину шифротелеграмму (находится в архиве Службы внешней разведки РФ) о том, что финны упорно не желают заключать политический договор, наподобие того, который был навязан Москвой странам Балтии.
Но поскольку в 1938 году соглашения с Германией, развязывающего руки СССР в Финляндии и Прибалтике, достичь не удалось, а год войны неумолимо приближался, Сталину оставалось только, следуя «плану-25» (то есть оперативным планам, разработанным штабом Тухачевского в 1925 году), готовиться к вторжению в Прибалтику и Польшу и попутно укреплять проблемный участок будущего антиантантовского фронта возле Ленинграда.
На заседании Главного Военного Совета СССР 22 июня 1938 года в присутствии Сталина обсуждался вопрос об усилении приграничных укрепрайонов ЛВО (Карельского, Кингисеппского и Псковского), а также было принято решение о строительстве двух новых — Мурманского и Видлицкого.
«Попытки переговоров продолжались: 3 октября Ярцев предложил финнам самим организовать строительство военной базы на острове Готланд и охранять ее, а в случае превосходства противника Советский Союз взял бы ее на себя… Финны ответили, что сами решат проблемы обороны острова.
В начале декабря финская делегация прибыла в Москву… Финнов принял не Литвинов, а нарком внешней торговли Анастас Микоян… Консультации вновь закончились ничем: Микоян предлагал военное сотрудничество и военное же освоение Готланда, а финны — торговлю и вопрос о статусе Аландских островов (накануне Второй мировой войны Финляндия, в нарушение женевской конвенции 1921 года о демилитаризации Аландского архипелага, возвела на островах ряд военных укреплений. Советский Союз, воспользовавшись этим (а СССР не признал конвенцию 1921 года), начал навязывать финнам своих «наблюдателей» в архипелаге. — С.З.)» [1, с. 24–25].
До сих пор Сталин скрывал, что же ему в действительности понадобилось от финнов. Карты были приоткрыты только 5 марта 1939 года.
Литвинов, вызвав к себе посла Финляндии А. Ирие-Коскине-на, от имени правительства СССР предложил сдать в аренду Советскому Союзу 4 финских острова в Финском заливе (Готланд, Лавен-саари, Сескар и Тютерс) сроком на 30 (!) лет. Если верить Литвинову, СССР будто бы не имел намерения укреплять эти острова, а лишь хотел использовать их в качестве наблюдательных пунктов, контролирующих морской путь в Ленинград. Финны вновь отказались.
Но так как пакт с рейхом все еще не был заключен, Сталин по-прежнему осторожничал и вел себя более-менее корректно.
Финны, встревоженные поползновениями советской дипломатии, усилили подготовку на случай военных действий. Советская же сторона взяла небольшую паузу, ибо главной задачей на тот момент оставался союз с Германией.
«30 мая 1939 года германский статс-секретарь Вейцзеккер представил советскому поверенному в Берлине меморандум, в котором указывалась возможность улучшения советско-германских отношений и необходимость продолжения переговоров в экономической области, прерванных в феврале (начались эти переговоры еще раньше. — С.З.)…» [1, с. 32].
Деканозов вступил в секретные переговоры с немцами (так же как и Ярцев с финнами), итогом которых стал уже упомянутый доклад германского посла в Москве Шуленбурга от 5 июня 1939 года, в котором он сообщает, что Молотов «почти что призвал нас к политическому диалогу». Что это был за «политический диалог», разъяснять не надо. В середине августа в берлинском ресторане «Эвест» произошла тайная встреча главы экономического департамента немецкого МИДа Шнурре с временным поверенным в делах СССР Астаховым и торговым представителем Бабариным.
После заключения с немцами пакта Сталин был на седьмом небе от счастья, он посчитал свои руки полностью развязанными.
Одним из характерных приемов официальной советской историографии является создание иллюзии последовательности произошедших с участием советской стороны политических событий во второй половине 1939—начале 1940-хгодов. Мол, сперва СССР был вынужден «взять под защиту братские украинский и белорусский народы», затем, через некоторое время «Прибалтика изъявила желание влиться в семью братских народов СССР» и пришлось ввести на ее территорию ограниченные контингенты, а уж затем «агрессивная финская военщина спровоцировала войну с Союзом». В действительности же выдвижение советских войск к границам Польши, Прибалтики, Финляндии и Румынии началось практически одновременно, по существовавшему единому плану военной операции, и происходить это начало летом 1939 года.
Судите сами. 17 сентября 1939 года РККА вступило на территорию суверенной Польши. Официоз, не вдаваясь в подробности, скромно величает силы вторжения аморфным понятием «части РККА». Нет, уважаемые, группировка Красной Армии в составе двух фронтов была более чем определенной и насчитывала в своем составе, по официальным данным, 466.516 бойцов и командиров, а по неофициальным — свыше миллиона, и это ближе к правде, так как достоверно известно, что в составе группировок насчитывалось 142.132 командиров и младших командиров. 142 тысячи командного состава на 324.384 бойцов? Не многовато ли!
В мирное время в СССР никаких фронтов не было, существовали округа, армии, корпуса и дивизии. На формирование из отдельных частей фронтов и армий уходит гораздо больше месяца (например, 7-я армия формировалась из частей Калининского и Ленинградского военных округов почти два месяца — с конца сентября до конца ноября 1939 года). Вот и выходит, что формирование и выдвижение к границам Польши Белорусского и Украинского фронтов должно было начаться не позднее первых чисел августа, то есть еще до подписания в Москве пакта Молотова — Риббентропа и в момент проведения там же встречи военных миссий СССР и Антанты.
Таким образом, Сталин приготовился к нападению на Польшу даже раньше Гитлера. Так, например, 3-й армейский (Берлинский) корпус начал выдвижение к польской границе только в последних числах августа. Далее получаем подтверждение нашим логическим выкладкам.
Еще 23 июня 1939 года новоиспеченным наркомом ВМФ СССР Н.Г. Кузнецовым на всех флотах и флотилиях (даже не имеющих отношения ни к польской, ни к финской границам) была введена трехступенчатая система оперативной готовности: № 3 (повседневная), № 2 (повышенная), № 1 (полная боеготовность). 1 июля 1939 года в Кронштадте была сформирована отдельная стрелковая бригада, специально предназначенная для проведения десантных операций. Причем практически сразу же была объявлена оперативная готовность № 2. А 31 августа КБФ сформировал в своем составе соединение охраны водного района (от кого?).
