Говорить о некоторых из этих государств так, как будто они являются суверенными игроками на международной арене, было бы пародией на реальность. Либо по причине проникновения зарубежных государств, либо из-за того, что они сильно зависят от экспорта лишь ограниченной группы товаров, зачастую судьба их экономики полностью зависит от других, более могущественных государств. Кроме того, в ряде случаев правители, которые живут в президентских дворцах, и часто роскошных, не являются хозяевами сами себе. Они либо работают на наркобаронов, либо на зарубежные разведки, как это часто бывало раньше и, возможно, остается до сих пор в некоторых странах Центральной Америки и Карибского бассейна. В некоторых случаях, особенно на Гаити под властью Дювалье (рere et fils[830]), в Никарагуа при правлении семьи Сомоса, в Панаме во времена Норьеги и в Кот-д'Ивуаре по властью Уфуэ-Буаньи, не существовало даже четких различий между частным и публичным; не сильно отличалась ситуация на Филиппинах во время режима Маркоса или в Заире, когда им правил Мобуту. Действуя как частные лица, президенты этих стран, их жены, любовницы и дети одновременно являлись крупнейшими бизнесменами. В этом качестве они набирали частные армии в дополнение к государственным, беспрепятственно расхищали государственное имущество и нередко были вовлечены в огромное количество разнообразных законных и незаконных сделок, начиная с рэкета и контрабанды наркотиков и заканчивая контролем над проституцией.
Многие из этих стран в лучшем случае продолжают прозябать, поддерживая относительную стабильность и более или менее сносный уровень жизни, не причиняя особого вреда ни своему населению, ни другим. В худшем случае они страдают от авторитарного правительства и/или хронической нестабильности и гражданских войн, этнических конфликтов, религиозного фанатизма, партизанского террора и наркотеррора, что, в свою очередь, свидетельствует о неспособности правительств этих стран контролировать отдаленные и отсталые сельские регионы, стремительно разрастающиеся городские трущобы, частные армии наркобаронов и популистских лидеров или все вышеперечисленное. Некоторые из этих конфликтов, как, например, гражданская война в Нигерии в 1967―1969 гг. и война в Камбодже в 1970 ― 1995 гг., привели к смерти миллионов людей. Другие, такие как война в Судане, длятся десятилетиями и превратили целые регионы в пустыню. Поскольку эти страны слишком слабы, чтобы играть в традиционную игру в баланс сил, суверенитет некоторых из них зависит от доброй воли их соседей. Эти соседи вербуют наемников, чтобы вмешиваться в их внутренние дела, помогают в организации переворотов и контрпереворотов, покупают или шантажируют президентов и даже меняют их правительство по своему усмотрению.
По мере того как XX в. подходит к концу, государство ― некогда редкая политическая конструкция, ограниченная преимущественно западными окраинами относительно небольшого континента ― распространило свое влияние по всему миру. Начиная с Великой французской революции, обозначившей момент его превращения из средства в цель, наличие собственного государства стало предметом чрезвычайной гордости для народов; ради государства они были готовы пойти на любые жертвы, и, если надо, ― пролить реки крови. В некоторых регионах, таких как Палестина и Чечня, дела по-прежнему так и обстоят; но во многих других шансы народов основать когда-либо собственное суверенное государство малы. Напротив, как мы и постараемся доказать в этой книге, там, где суверенные государства все еще существуют и имеют долгую историю, они зачастую воспринимаются с угрюмым безразличием или даже враждебностью, что может служить одной из причин того, что они не только не пытаются сохранить свой суверенитет, но и находятся в процессе добровольной уступки его другим политическим образованиям, которые, как предполагается, способны лучше удовлетворять экономические нужды их граждан. Во многих странах момент величайшего триумфа государства может оказаться началом его упадка. То, что есть у всех, может оказаться не так уж ценно.
6. УПАДОК ГОСУДАРСТВА: 1975 г. ― ...
Как мы уже говорили, «изобретателем» государства можно по праву считать Томаса Гоббса. С его времени до наших дней одной из важнейших функций государства (как и у всех предыдущих форм политических организаций) было ведение войн против себе подобных. Если бы не необходимость воевать, почти наверняка было бы гораздо труднее добиться централизации власти в руках великих монархов. Если бы не потребности ведения войны, развитие бюрократической системы, налогообложения и даже системы социальных услуг в сфере образования, здравоохранения и т.п., вероятно, происходило бы гораздо медленнее. Как показывает история, создание всех этих служб так или иначе было связано с желанием правителей побудить подданных с большей охотой воевать за соответствующие государства.
Если говорить об экономике, то Банк Англии, первый институт подобного рода, своим возникновением обязан войнам, которые вела Великобритания против Людовика XIV[831]. Появление в начале XIX в. первых современных подоходных налогов также было связано с войной, как и введение института узаконенного платежного средства и его самого знаменитого представителя ― американского «гринбэка». Говоря о более поздних временах, ни ранние попытки создать систему социального страхования, ни отказ от золотого стандарта в 1914 г., ни большевистская революция (представлявшая собой попытку установить тотальный государственный контроль над экономикой) ― ограничимся только тремя примерами ― не были бы реализованы именно в это время и именно в этих формах, если бы не потребность государства мобилизовать свои ресурсы и вести войну против своих соседей.
Не менее важной, чем тот огромный вклад, который война внесла в структуру и организацию государства, была ее функция как эмоционально объединяющего фактора. Знаменитые труды Руссо, Гердера, Фихте, Гегеля и прочих в действительности читались лишь весьма ограниченным кругом людей. Лишь после того, как французское государство после революции учредило levee en masse (а позже этому примеру последовали остальные государства), произошла «Великая трансформация», и национализм, всячески поощряемый государством, стал доминирующей идеологией XIX в. Сказанное не значит, что я разделяю взгляды тех, кто полагает, что суверенное государство, не признающее над собой никакого высшего суда, является коренной причиной войны; наоборот, я считаю, что истинная причина существования войн состоит в том, что мужчины всегда любили воевать, а женщины любили воинов[832]. Однако отсюда следует, что государства могут добиться сильного эмоционального отклика со стороны народа только тогда, когда они готовятся к войне и в ходе нее. В противном случае, если по какой-либо причине они будут вынуждены прекратить эту деятельность, люди перестанут видеть смысл в сохранении большей лояльности к государству, чем, например, к General Motors или IBM. Это равносильно тому, что значительная часть raison d'etre[833] государства будет потеряна.
В первом разделе этой главы мы попытаемся доказать, что, начиная с 1945 г., у государств становится все меньше возможностей воевать друг с другом. Во втором разделе объясняется, каким образом государства, столкнувшись с этой потерей, взяли на вооружение социалистические идеи, направили свои усилия на решение внутренних проблем и построили современное социальное государство (или государство всеобщего благосостояния) лишь для того, чтобы с 1975 г. убедиться, что такая система государству уже не по средствам и, как утверждают некоторые, не является благотворной с социальной точки зрения. В третьем разделе мы рассмотрим, как технологический прогресс, который в период между 1500 и 1945 гг. способствовал упрочению позиций государства, развернулся в противоположную сторону и в настоящее время зачастую ведет к тому, что государство теряет власть в пользу разнообразных организаций, которые либо не имеют территориальной привязки, либо не обладают суверенитетом, либо и то и другое одновременно. В четвертом разделе, опирающемся на идеи, сформулированные в трех предыдущих, предпринимается попытка показать, что многие государства, находящиеся в самых разных уголках мира, как, к примеру, ЮАР и США, уже не так стремятся, да и не способны гарантировать защиту жизни и собственности своих граждан, а потому решение этой задачи все больше делегируется другим организациям. И, наконец, собрав все эти составные части вместе, мы получим возможность заглянуть в будущее.
Отмирание большой войны
Отмирание большой межгосударственной войны, которое продолжается и сейчас, т.е. в последние годы XX в., вызвано, прежде всего, появлением ядерного оружия. С древнейших времен политические организации, вступая в войну друг против друга, могли надеяться сохранить себя, разбив силы врага и одержав победу; но теперь, предположив, что у побежденной стороны все же останется немного готового к применению оружия, прямой связи между победой и самосохранением уже не существует[834]. Наоборот, нужно принять во внимание, по крайней мере, возможность того, что чем более решительная победа одержана над противником, имевшим в распоряжении ядерное оружие, тем больше угроза выживанию самого победителя. Воюющая страна, столкнувшись с перспективой потерять все (как это было во время Второй мировой войны вначале с Францией и Россией, а затем с Германией и Японией), будет испытывать большое искушение нажать на ядерную кнопку, либо эта кнопка будет нажата в результате распада системы управления и утраты контроля над ситуацией.
