Например:
1) 23 августа с.г. противник под прикрытием авиации прорвал линию обороны 4 и 166 СП, которые в беспорядке стали отходить.
Командир 4 полка майор Яров и военком батальонный комиссар Сергеев, вместо организации планомерного отхода, бросив полк, бежали с поля боя.
Командир 116 СП майор Козин, военком батальонный комиссар Беликов и нач. штаба полка капитан Тищенко бежали с поля боя, причем на КП полка оставили сов. секретные документы и кассу полка.
2) 15-го августа с.г. огневые позиции артполка 22-й истребительной бригады подверглись бомбардировке авиацией противника.
Командир полка майор Чирков и военком Петров, проявив трусость, бежали с поля боя. Полком никто не руководил…
Красноармеец 1 дивизиона ЛП 78 СД Щербинин в разговоре с бойцами заявил:
«…Немецкая армия сильнее Красной Армии. Немцы скоро нас окружат и уничтожат. Наши командиры о бойцах не заботятся, плохо кормят. Наших командиров нужно перестрелять, а самим пойти в плен к немцам».
Основная причина неуспеха советских войск была все та же — слабая организация и неудовлетворительная подготовка. Войска, не закончив сосредоточения, бросались в бой без разведки местности и противника, при слабом артиллерийском и авиационном обеспечении, причем авиаторы бомбили без разбора и чужих и своих, а танкисты зачастую обстреливали собственную пехоту. Времени для подготовки контрударов, для отработки взаимодействия, организации управления «не хватало».
Наспех формируемые из различных соединений группы не имели в своем составе специальных органов управления и служб связи, что означает отсутствие в ходе боя как первого, так и второго. По свидетельству Чуйкова: «Связь и на второй год войны была у нас слабым местом. Гитлеровцы во всех звеньях использовали рации. У нас превалировала проводная связь. Она постоянно выходила из строя. Приходилось рассылать офицеров, что крайне затрудняло руководство войсками, разбросанными на степных просторах». Поэтому сведения об изменении обстановки и принимаемые решения запаздывали.
В штабах по-прежнему «рисовали стрелы», не имея достоверной информации не только о противнике, но и о своих войсках: «Приказы со словечком «немедленно» частенько приходили в часть, когда уже были оставлены поименованные в приказах населенные пункты, а иной раз переставала существовать как боевая единица и та часть, которой надлежало выполнить приказ».
Более того, из района Калача 25 августа вполне успешно начала наступать усиленная танками 71-я немецкая дивизия. А 29-го армия Гота нанесла еще один удар — из района Абганерово. На этот раз она взломала оборону 64-й армии и к исходу дня вышла к Гавриловке, то есть в тыл войскам Шумилова и Лопатина. 62-я и 64-я армии оказались глубоко охвачены противником с севера и с юга. Командармы Лопатин и Шумилов просили командование фронта отвести войска из оперативного мешка на заранее подготовленный рубеж обороны, но Еременко разрешения на это не дал. Он планировал очередной контрудар. Однако наносить его было нечем, к тому же в советские планы постоянно «вносил коррективы» противник.
29 августа армия Гота, раздавив 126-ю стрелковую дивизию и разгромив ее штаб, проломила оборону в центре 64-й армии. 30 августа советское командование вынуждено было принять запоздалое решение об отводе обеих армий на средний оборонительный обвод. Но и там они не смогли закрепиться и к исходу 2 сентября отошли к внутреннему обводу.
62-я армия заняла оборону на участке Рынок, Орловка, Гумрак, Песчанка, а 64-я армия — на участке от Песчанки до Ивановки. На левом фланге находилась 57-я армия, командование которой принял генерал Толбухин.
Немецкие самолеты днем и ночью бомбили Сталинград и переправы. Зарево пожаров не угасало. Полыхали нефтехранилища и нефтеналивные суда. Нефть, керосин потоками стекали в Волгу и горели на ее поверхности. В городе не хватало воды, не было электричества. Население укрывалось в оврагах и подвалах. К концу августа в городе числилось свыше 400 тысяч жителей. Но поскольку он был забит беженцами из западных областей, точной цифры никто не знает. По некоторым данным, она достигала 600 тысяч человек. До 20 августа было эвакуировано 100 тысяч, из них сталинградцев не более 35–40 тысяч человек. Офицеры Генштаба, изучавшие по заданию Ставки обстановку в Сталинграде, докладывали:
«Город перенаселен. Дошло даже до того, что люди живут под заборами, в садах, на берегу р. Волги, в лодках и т.д. Эвакуация города проходит слишком медленно из-за отсутствия достаточного количества средств передвижения и плохой работы эвакобюро… Все школы и клубы переполнены ранеными. Госпитали продолжают оставаться в городе. Светомаскировка плохая…»
Эвакуация мирного населения, дабы избежать распространения паники, запрещалась до 23 августа, когда, наконец, было принято соответствующее постановление.
С 24 августа по 14 сентября за Волгу было вывезено около 300 тысяч человек. Если учесть, что в это количество входят раненые солдаты, персонал госпиталей, тыловые учреждения, беженцы из других областей и около 60 тысяч сталинградцев-призывников в возрасте до 50 лет, которые очень скоро вернутся обратно, то станет ясно: почти половина жителей оставалась в Сталинграде — женщины, дети, старики, рабочие оборонных предприятий. От бомбардировок и артобстрелов с августа по октябрь, по неполным данным, погибло почти 43 тысячи человек гражданского населения, десятки тысяч получили ранения.
Мужское население города в основном было уже на фронте.
«Солдаты сидят в окопах, солдаты читают письма»:
Гор. Сталинград, пос. Ворошилова, Жилстрой №-22, школа ФЗО М-14, Перельман М.Т.: «…Не знаю, придется ли тебе писать письмо или нет. Положение наше ужасное. Мы погибаем. Вырваться отсюда нельзя, пути отрезаны. На Волгу немец сбросил мину и 2 пассажирских парохода потоплены, сегодня сгорела баржа с нефтью. В общем, с жизнью надо распрощаться. Жалко детишек, они веселы и беспечны и совершенно не готовы принять смерть. Не умрем от бомб, то умрем от мерзких рук местного населения. Они не люди, а звери».
…Ростовская обл., Дубовский район, Ильинский с/с, к-хоз «Лен.Путь», Лапко Н.Р.: «…Милый, мне кажется, что приходит конец моей жизни. Я живу в таком месте, что от врага не убежишь, не на чем, а от нас он не так далеко. Если не смогу уехать и придет кровавый палач, то я не останусь на поругание, возьму детей и пойду в реку. Все, что от меня зависело, я сделала. Районные начальники уже своих жен отправили на машинах. Так было и у нас, когда мы еще и не думали, то начальство, т.е. верхушки, отправили своих жен не торопясь, обеспечив продуктами и хорошим транспортом, а нас уговаривали не делать паники, и когда враг наступал на пятки, то нас всех выпихнули. На переправе скопление народа, а там гад бомбит. Так точно было в Больше–Каменском районе, начальство отправило свои семьи на автомашинах, а нам как пришлось. Так и здесь райработники, т.е. верхушки, жен своих уже отправили машинами, а нас отправят на быках, да и то если будет возможность. Мы «догоним» их…
…Левая сторона Дона, Степное Поле, Нельга Клавдия Васильевна: «…11.7.42 г. произошла эвакуация нашего населения, все выехали, начальство — военком Микульского райвоенкомата выехал за 2 дня до эвакуации. Нам не сообщил ничего, а оставшийся зам. — интендант тов. Павлов, казак, нагрузил машину и срываться. Я к нему обратилась, так он ответил — идите на переправу, там есть лодки и вас перевезут. Я и мама стали плакать — как же идти без ничего. Он с криком — «я не потащу вас на своем горбу», а на машину погрузили ценности военкомата: лампы, ведра, балалайки, гитары, а ребенка и жену командира оставили на съедение немцам».
А чем озабочено высоколобое начальство? 25 августа на заседании Военного совета фронта начальник Генерального штаба (!) Василевский и представитель ГКО Маленков с пристрастием допрашивали секретаря обкома партии A.C. Чуянова, почему в городе перестала выходить газета «Сталинградская правда»? На доклад о том, что здание редакции и типографии разрушено до основания немецкой авиацией, последовал приказ — восстановить типографскую базу в течение суток, ибо: «Есть газета — есть партийное руководство в городе, есть Советская власть».
В эти же дни в штаб Паулюса прибыл генерал-майор Леннинг, назначенный комендантом Сталинграда.
1 сентября правый фланг 6-й немецкой армии соединился с левым флангом 4-й танковой армии в районе Старый Рогачик. С этого времени главные силы Паулюса и Гота были нацелены в основном на центральную часть города, вдоль железных дорог Калач–Сталинград и Сталинград–Котельниково. Утром 3 сентября немцы повели наступление по всему фронту. К полудню на левом фланге 64-й армии им удалось переправиться через реку Червленую и прорвать оборону у поселков Цыбино и Нариман. На участке 62-й армии, преодолев советские позиции на реке Россошка, противник вышел на линию разъезда Басаргино. Советские войска с тяжелыми боями отходили на последние позиции, к Сталинграду. Армии понесли большие потери, в некоторых дивизиях оставалось по 500–1000 человек, в десяти танковых бригадах, действовавших в полосе 62-й и 64-й армий, имелось всего 146 танков.
