в области Талмуда и традиционной литературы. Особенно важно отметить, что в самые трудные годы русские евреи обращались к своим раввинам за разрешением вопросов, касающихся применения еврейского религиозного закона к современной жизни. Это значит, что вековая традиция не оборвалась даже в каторжных условиях советской действительности.
Поразительным примером жизненности еврейской традиции в СССР и частично в странах сателлитах — является небольшая книжка под названием «Шомрей Гагахелет» (Хранители огня), недавно вышедшая в Израиле под редакцией раввинов 3. Г. Гаркави и А. Шаули. Достаточно взглянуть на приведенный в ней материал, чтобы убедиться, что еще рано сбрасывать русское еврейство со счетов еврейской истории. Эти «респонсы» раввинов посвящены по существу одному вопросу: как сохранить в условиях безбожного, атеистического государства хотя бы минимум еврейского традиционного уклада? Евреи спрашивают, и раввины отвечают, что нужно и что можно делать, если нельзя иметь необходимый кворум (миньон) для совместного богослужения. Трактуется в книжке также трагическая проблема о принятии на себя мученичества в случаях принуждения отказаться от верности Торе.
Как было указано выше, евреи, живущие в азиатских частях Советского Союза, сохранили в большей мере, чем их единоверцы в России и на Украине, традиционный, религиозный уклад. Но следует отметить, что после смерти Сталина, в период т. н. либерализации многие тысячи евреев открыто участвовали в богослужениях в Москве, Ленинграде, Киеве и т. д. В 1962 г. 10.000 собрались вокруг главной московской синагоги в день Иом-Кипура. В 1963 г. число их поднялось до 15.000. Известный французский политический деятель Жан-Пьер Блок, который находился в Ленинграде в 1965 г., сообщает, что много тысяч евреев были в синагоге в день поста. В 1966 г. многотысячная толпа молодежи запрудила улицы и площадь вокруг московской синагоги, чтобы праздновать Симхат-Тору. Под аккомпанемент гитар они пели еврейские песни и танцевали до поздней ночи. Судя по сообщениям прессы, это же имело место в Ленинграде, Тифлисе и других городах. При этом следует учесть, что все эти молодые люди, и юноши и девушки вряд ли посещали еврейские школы, и их знания еврейской религиозной традиции, по всей вероятности, были весьма ограничены. Как же случилось, что вопреки безбожному воспитанию, несмотря на доминирующие общественные настроения, эта тяга к вековому еврейскому укладу сохранилась даже среди молодого поколения русского еврейства? Будущий историк изучит и осветит это замечательное явление. Мы же, современники, можем только зарегистрировать эти примечательные факты, свидетельствующие о пробивающихся наружу творческих силах, которые в условиях свободы окажут влияние на формирование культурного типа русского еврейства в пореволюционном русском обществе.
После смерти Сталина, особенно в годы интенсивной десталинизации, антисемитская пропаганда на короткое время почти совсем исчезла из газет и журналов Советского Союза. Новые люди, пришедшие к власти, создавали свой, отличный от сталинского, стиль советской жизни. Началась частичная реабилитация жертв сталинского «культа личности». Нужно, однако, сказать, что в отношении евреев эта «весна» очень скоро закончилась. Новая советская бюрократия — наследники Сталина, выдвиженцы из крестьянской среды, были проникнуты глубоким недоверием к чуждому им городскому еврею. Все, что они слышали об евреях в последние годы сталинского режима, внушало им уверенность в социальной и политической «неблагонадежности» евреев. Вдобавок, в результате немецкой оккупации, антисемитизм в разных формах значительно усилился среди всех слоев населения Украины, Молдавии, Литвы и т. д.
Эти настроения в той или иной степени охватили верхушки партийного и правительственного аппарата. Пятьдесят лет после революции, несмотря на все существующие законы, на евреев продолжают смотреть, как на чужаков. Эренбург, всегда бывший принципиальным сторонником ассимиляции, заявил в Париже в 1959 г., что он перестанет считать себя евреем после того, как исчезнет антисемитизм в России. Эренбург не раз возвращался к вопросу об антисемитизме и в своей серии статей в «Новом Мире», посвященной Чехову (май-июнь 1959 г.), он писал о реакции Чехова на процесс Дрейфуса и подчеркивал резко отрицательное отношение писателя к антисемитизму и ко всякому проявлению расовых предрассудков. Эти статьи звучали, как призыв к русской интеллигенции дать отпор усиливающимся антиеврейским выступлениям в Советском Союзе.
Очень содержательный отчет об антиеврейских настроениях в советской верхушке представила французская социалистическая делегация, посетившая Москву в мае 1956 г. Об этих беседах подробно сообщил Пьер Лошак, француз русского происхождения, сопровождавший французскую делегацию. В откровенной беседе Хрущев не отрицал наличие антиеврейских настроений, но он их относил к пережиткам старого режима. Сам Хрущев, однако, нашел возможным сказать, что если евреи захотели бы занять первые места в советском аппарате, то это, конечно, вызвало бы недовольство среди «коренных» советских граждан. Принимавший участие в беседе тогдашний заместитель премьера Михаил Первухин подчеркнул, что не следует забывать «нашу собственную интеллигенцию». Несмотря на то, что и Хрущев, и Первухин, видимо, проводили различие между евреями и «коренным» населением и между еврейской и русской интеллигенцией, Хрущев все же энергично протестовал, когда его обвиняли в антисемитизме. В таких случаях он ссылался на свои семейные связи и напоминал, что его сын, погибший на войне, был женат на еврейке. Любопытно, что в беседе с Элеонор Рузвельт в 1957 г. Хрущев отрицал даже возможность антисемитизма в Советском Союзе, где «национальный вопрос вообще не существует и где все национальности, и в том числе евреи, пользуются всеми правами и преимуществами советских граждан».
Трудно сказать, верил ли Хрущев в эту идиллическую картину советской жизни, или же он решил использовать свою встречу со знаменитой американкой в целях пропаганды. Во всяком случае все то, что мы знаем о положении евреев, когда Хрущев был у власти, рисует гораздо менее благоприятную картину. Как известно, в 1957 г. Хрущев ликвидировал т. н. антипартийную группу и тогда же вместе с другими вождями был также исключен из Президиума Центрального Комитета партии Лазарь Каганович. Хотя исключение Кагановича не было связано с его еврейским происхождением, все же его уход с еврейской точки зрения несомненно символизировал конец эпохи. После Кагановича евреев в Президиуме коммунистической партии или в секретариате Центрального Комитета нет. Евреи исчезли не только из руководящих органов партии, но также из ведущих правительственных кругов.
Несомненно, политика антиеврейской дискриминации начала складываться еще перед войной, но только после смерти Сталина антиеврейские ограничения приняли, так сказать, «будничный» характер.
Очень показательна в этом отношении недавно опубликованная работа С. Рабиновича. Рабинович пишет, что среди членов местных городских и центральных советов насчитывается 7647 евреев, но он не указывает, что общее число членов всех советов достигает почти 2.000.000. Среди 1443 членов Верховного Совета Национальностей и Совета Союзов в
