Вера Бокова - Повседневная жизнь Москвы в XIX веке

В аренде у Лентовского сад находился восемь лет. Затем владельцы решили пустить эту территорию под застройку, и она разошлась по рукам мелкими участками. От «Корсакова сада» остались одни воспоминания. Однако «Эрмитаж» очень скоро вновь появился в Москве, уже в другом месте, на Каретном ряду (где находится и доныне), и в других руках — Я. В. Щукина. В 1890-х годах здесь ставила смешные фарсы антреприза Сабурова; играли частные оперные труппы Мамонтова, Цертелева и Южина, выступала французская оперетка. Зимой спектакли здесь не пользовались спросом: в зале сидело по 20–30 зрителей, зато летом бывали аншлаги и в зеркальном театре пели Шаляпин и итальянские знаменитости, а с 1898 года начал давать представления новообразованный Художественный театр и не только обеспечил зимние аншлаги, но и навсегда принес новому «Эрмитажу» хвалу и славу.

Разновидностью увеселительного сада был Московский зоосад, открытый в 1864 году. Вместо садовых павильонов здесь располагались клетки и вольеры для животных, а в остальном все было то же самое: кофейни и рестораны для публики, летние эстрады, на которых выступали музыканты и циркачи, всевозможные шествия и тематические праздники. Зимой работал чрезвычайно популярный каток, на который съезжалась самая изысканная публика (он описан в «Анне Карениной» Толстого).

Особой специализацией Зоосада были различные этнографические представления: здесь демонстрировали «настоящую индейскую деревню», «караваны дагомейцев», «упряжки самоедов» и другие тому подобные не только занимательные, но и развивающие кругозор зрелища. Бывали, впрочем, и зрелища из традиционного садового репертуара. Н. А Бычкова вспоминала, как в 1870-х в Зоологическом саду выступала «американка знаменитая, по канату ходить умела. Пол-Москвы сошлись эту самую Альфонсину Рост смотреть. Человек еще на воздушном шаре летал — тоже редкость. Тыщи народа все улицы да переулки у Пресни запрудили. На заборах, на крышах сидели, словно царь в Москву приехал. Я тоже в толпе была, видала, как американка по канату над прудом шла, большое расстояние… 30 копеек за вход в Зоологический сад стоило, откуда ж мне их взять?»[424].

На протяжении девятнадцатого века в Москве возникло еще довольно много мест, предназначенных прежде всего для прогулок — пешего променада, хотя и здесь проводились увеселительные мероприятия.

Эти, как их называли в начале XIX века, «гульбища» своим появлением были обязаны родившейся в конце предшествовавшего столетия всеевропейской моде на хождение пешком (моцион для здоровья). Именно в это время врачи заговорили о пользе физического движения, что в сочетании со своеобразной модой на все английское (а англичане первые ввели в обиход продолжительные пешие прогулки) породило и среди русской аристократии увлечение таким моционом. Встал вопрос о месте, где это можно делать, и оказалось, что Москва для подвижного образа жизни приспособлена плохо — никаких «гульбищ» в ней не было, а гулять просто по улицам из-за плохих мостовых и тротуаров было невозможно. В начале 1790-х годов городские власти попытались создать «гульбище» на берегу Москвы-реки в районе Кремля, но там было сыро и ветрено, и особого успеха эта затея не имела. Тогда, по примеру других европейских городов, устроили бульвар на месте первого срытого участка внутренней городской (Белого города) стены. Так появился Тверской бульвар. Сюда, несмотря на крайнюю юность бульвара, тонкие молодые деревца и отсутствие тени («наш бульвар скуп на тень и до крайности щедр на пыль», — писал в 1803 году Н. М. Карамзин[425]), публика неожиданно пошла: место удачно было расположено в самом средоточии дворянской Москвы. Сюда же устремились разносчики с мелким товаром, и уже к началу XIX века, еще до Великого пожара, утвердилась слава Тверского бульвара, как места, в котором в определенные часы бывает «вся Москва».

Вплоть до 1820-х годов бульвар все еще не мог похвастаться обилием зелени, но зато здесь было устроено множество затей в благородном вкусе: статуи, мостики, водометы и клумбы с цветами, открылась популярная кофейня. — «хорошенький домик, в котором было прелестное освещение, раздавалась тихая музыка и на крыльце толпились группы мужчин»[426]. По вечерам играла музыка и была иллюминация. Живший на углу бульвара и Бронной князь Михаил Васильевич Голицын устраивал и музыку, и освещение за собственный счет — видимо, ему нравилось любоваться на «настоящее гулянье». На обоих концах бульвара были поставлены столбы с круглыми шлифованными металлическими щитами-рефлекторами, которые отражали и усиливали свет, а на возвышении играл собственный княжеский роговой оркестр.

Постепенно, по мере того как сносились другие участки крепостной стены, а также прятались под землю участки реки Неглинной, к Тверскому прибавились другие бульвары. Но с самого начала западная часть Бульварного кольца оказалась востребованнее восточной, так и продолжалось потом, и продолжается доныне.

Наиболее популярны весь XIX век были Тверской и Никитский бульвары как пролегающие по аристократической части Москвы. С течением времени «барские затеи» здесь исчезли, но эти бульвары продолжали содержаться довольно хорошо: дорожки были выровнены и подметены, стояло много скамеек, окрашенных в зеленый цвет. С утра и до обеда сюда водили на прогулки своих питомцев няньки и гувернантки. После полудня к ним присоединялись светские дамы и кавалеры, театральные знаменитости, университетские профессора и прочая «чистая» публика. Все они совершали здесь «моцион», встречались со знакомыми, обменивались новостями, назначали друг другу свидания. Место это долго продолжало оставаться модным и регулярно воспевалось литераторами — и в прозе, и в стихах.

К примеру, в 1810-х годах по рукам гулял такой опус некоего титулярного юнкера князя Волконского, живописующий и само гулянье, и его завсегдатаев — историка А. Ф. Малиновского, возглавлявшего архив Коллегии иностранных дел, директора Императорских театров В. И. Майкова и других:

Вечером на Тверской бульвар выходили на прогулку работницы располагавшихся в центре многочисленных белошвейных, шляпных и модных мастерских и магазинов (а в конце века — и проститутки с Козихи), а также студенты, обитавшие в «Латинском квартале» Бронных улиц.

Пречистенский бульвар долгое время был довольно запущенным и мало посещаемым, и лишь после того, как сюда (именно из-за уединенности) несколько раз приехал прогуляться с женой посетивший Москву для коронации Александр II, бульвар вошел в моду и был приведен в порядок В конце века он считался уже более приличным местом, чем приобретавший все более «эротическую» славу Тверской.

Чистопрудный бульвар посещался преимущественно няньками и гувернантками с детьми и высшим купечеством; Рождественский, Сретенский и Петровский, так же как Цветной и Неглинный, бульвары оживлялись лишь в вечернее время, когда на свой промысел выходили сюда обитательницы «Трубы», а на Страстном бульваре стояли городские весы и вся его левая сторона вплоть до Екатерининской больницы была уставлена возами с соломой и сеном. Лишь когда на этом бульваре поселился знаменитый журналист М. Н. Катков, репутация места стала улучшаться.

К середине века почти все бульвары пришли в запустение. При входе на каждый из них по-прежнему висело на столбе объявление: «По траве не ходить, собак не водить, цветов не рвать», и исполнять это было нетрудно, так как травы и цветов не было, а собаки ходили сами и даже жили стаями на бульварах, в боковых кустах вечерами прятались жулики, а на скамейках ночевали бездомные. Лишь в 1880-х городские власти смогли, наконец, благоустроить бульвары, но устоявшиеся их репутации оставались неизменными до самого конца века.

Еще одним — следующим после Тверского бульвара — модным местом для прогулок было «гульбище» на Пресненских прудах, устроенное Кремлевской экспедицией, владевшей этими местами (ее тогда возглавлял П. С. Валуев), и открытое в 1806 году. Известный мемуарист Ф. Ф. Вигель описывал его так: «Не совсем прямая, но широкая аллея, обсаженная густыми купами дерев, обвилась вокруг спокойных и прозрачных вод двух озеровидных прудов; подлые гати заменены каменными плотинами, чрез кори прорвались кипящие шумные водопады; цветники, беседки украсили сие место, которое обнеслось хорошею железною решеткой»[427]. Два раза в неделю здесь бывала музыка. Место продолжало оставаться в моде до самой войны, а потом постепенно пришло в упадок И хотя владельцы пытались вернуть «чистую» публику, устроив возле нижнего пруда театр, в котором давали русскую оперу, открыв кофейню и устраивая зимой катальные горы, после 1820-х годов и до самого конца этого гулянья в 1850-х, посетителями его были главным образом купцы и мастеровые. «Москвичи, как и все мы, русские, в этом случае похожи на ребят: всегда обрадуются новой игрушке, потом скоро она им надоест, и беспрестанно подавай им новое», — замечал Вигель[428].