рядом на бюллетенях, поданных за список № 13 (большевики), – говорилось в газетной заметке, – имеется надпись: “Долой буржуев”» {1035}. Впрочем, еще более оригинальный документ оставила нам, потомкам, избирательная комиссия участка № 92, там же, на Лукьяновке. Он также был отпечатан на пишущей машинке и озаглавлен: «Программа списка № 22 Всероссийской партии алкоголистов». Девиз партии: «Алкоголисты всех стран[,] объединяйтесь, лишь в опьянении обретешь ты право свое». Кандидаты: Н. Романов, адмирал Нилов, бывший дворцовый кандидат Воейков, Фридерикс {1036}…
Избирательная записка, объявленная недействительной. ЦГАВО, ф. 1156, оп. 1, д. 51, л. 7
Избирательная записка, объявленная недействительной. ЦГАВО, ф. 1156, оп. 1, д. 51, л. 13
Результаты выборов по Киеву оказались следующими {1037}:
Итак, убедительную победу на выборах в Киеве одержали русские националисты, получившие 29,5 % голосов. Украинские эсеры с 22,0 % заняли второе место. Если же вычесть голоса 16 киевских воинских участков и учитывать только 95 гражданских, то победа Шульгина сотоварищи выглядит еще убедительнее: Внепартийный блок русских избирателей финишировал с 33,2 % голосов, а два основных украинских списка (УПСР и УСДРП) в сумме – с 20,3 %, с отставанием более чем в полтора раза {1038}.
«Программа» вымышленной «Всероссийской партии алкоголистов». В «требованиях» пародируются всевозможные политические лозунги, популярные в тот период. ЦГАВО, ф. 1160, оп. 1, д. 3., л. 43б
Победители выборов в Украинское Учредительное собрание на отдельных участках Киева (Антон Чемакин)
Поскольку Киев, в отличие от Одессы, не был отдельным избирательным округом, то его голоса, как и на выборах во Всероссийское Учредительное собрание, суммировались с голосами от всей губернии. Как и в тот раз, общая картина по губернии была абсолютно иной, чем по городу. В округе в целом с подавляющим преимуществом (75,7 %) победил список украинских эсеров. Большевики с 6,4 % голосов заняли второе место, сионисты с 6,0 % – третье, блок русских избирателей с 2,9 % – четвертое. Депутатами Украинского Учредительного Собрания от Киевского округа были избраны:
• от списка № 1 (Украинская партия социалистов-революционеров и Украинский крестьянский союз) – 38: Михаил Грушевский, Александр Севрюк, Николай Стасюк, Василий Химерик, Федор Швец, Николай Шраг, Аркадий Степаненко и др.;
• от списка № 5 (Внепартийный блок русских избирателей) – 1: Василий Шульгин;
• от списка № 13 (Российская социал-демократическая рабочая партия (большевики), социал-демократия Украины, социал-демократия Польши и Литвы и польская партия социалистов (левица)) – 3: Георгий Пятаков, Владимир Затонский, Василий Шахрай;
• от списка № 16 (Еврейский национальный избирательный комитет) – 3: Наум Сыркин, Иона Маховер, Иосиф Шехтман {1039}.
Василий Шульгин вспоминал в 1929 году:
Таким образом, представителем «матери городов русских» в Южно-Русском Вече (кое угодно было иным мистификатором называть «украинским учредительным собранием») явился бы русский, что вполне, впрочем, естественно и несомненно вызвало бы одобрение вещего Олега, доблестного Святослава, Владимира Святого, Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха и Богдана Хмельницкого {1040}.
На склоне лет, в начале 1970‑х годов, он вновь вернулся к этому эпизоду:
<…> по закону в Украинском учредительном собрании от Киева должен был быть отдельный представитель. При таких условиях было очень важно, кого именно Киев изберет в Учредительное собрание. <…> [Е]диным представителем матери городов русских был избран «horribile dictu» («ужасно сказать!») исступленный богдановец [35], черносотенец и «собачья голова» В. В. Шульгин {1041}.
Формально Шульгин был неправ: как мы видели выше, никакого «отдельного представителя» от Киева не было предусмотрено. С другой стороны, подавляющее большинство (более трех четвертей) голосов Внепартийному блоку русских избирателей, благодаря которым Шульгин прошел в собрание, дал именно Киев. Так что утверждение «Шульгин стал депутатом в Украинского Учредительного собрания от Киева», строго говоря, неверно, но по сути адекватно передает результат выборов в Киеве.
Вообще же выборы в Украинское Учредительное Собрание оказались, по сути, напрасными. Если Всероссийское собрание просуществовало один день, то Украинское так никогда и не было созвано. Центральная Рада на заседании 21 января (3 февраля), в разгар боев в городе, определила срок его созыва – 2 (15) февраля {1042}; однако через пять дней большевики изгнали Раду из Киева. В итоге выборы состоялись в Волынском, Екатеринославском, Киевском, Полтавском, Подольском, Херсонском и Черниговском округах, по которым насчитывалось 237 депутатов. Не состоялись – в Харьковском, Таврическом, Одесском, Путивльском, Валуйском, Острогожском и Богучарском, которые должны были дать 66 депутатов [36] {1043}. После возвращения Центральной Рады, вместе с немцами, деятельность комиссии возобновилась. Рада запланировала поручить комиссии по выборам «негайно перевести вибори в тих місцевостях, де вони не відбулись» {1044}; само же собрание запланировали открыть в мае 1918 года. Однако в конце апреля Центральная Рада, усилиями тех же немцев, перестала существовать. (Более того, немцы поторопились с организацией переворота как раз с тем, чтобы упредить открытие Украинского Учредительного Собрания.) Правда, ликвидацией дел главной комиссии по выборам занялись только в ноябре 1918 года, уже под конец режима Скоропадского {1045}.
На протяжении всего 1917 года независимость Украины даже большинством самих украинцев не воспринималась как нечто, к чему следовало бы активно стремиться.
Вместе с тем, эволюция восприятия идеи независимости Украины на протяжении исторически ничтожного срока – с февраля 1917 года, когда она была нереальной, до января 1918 года, когда она стала свершившимся фактом – неплохо укладывается в схему, которая в современной терминологии называется «окном Овертона» (иногда говорят «окно дискурса»). Джошуа Тревиньо (Joshua Treviño) выделял следующие этапы эволюции идеи на пути к легитимности: немыслимое (unthinkable); радикальное (radical); приемлемое (acceptable); разумное (sensible); популярное (popular); общепринятое (policy) {1046}.
Механизмов, которые в данном случае продвигали «окно» через эти этапы, было, как представляется, два: отношения Украины (УНР) с российским центральным правительством и мирные переговоры в Брест-Литовске со странами Четверного Союза.
До Февральской революции обсуждаемую идею следует отнести к категории немыслимого. (Был Михновский сотоварищи, но всерьез их не воспринимали.)
На Всеукраинском национальном конгрессе в апреле речь шла не более чем об автономии. «Конґрес ніяких ні сепаратистичних, ні “самочинних“ тенденцій не виявив <…> самостійницькі промови зустріли цілковиту неприхильність Конґресу», – утверждал Владимир Винниченко {1047}. На этом этапе представляется адекватным говорить об идее независимости как о радикальной.
Соглашение с Временным правительством и II Универсал в июле, казалось,
