- Великолепно, - довольно буркнул Ян. - Лишь бы только Гаспар не начал раньше времени. Хотелось бы, чтобы солнце немного поспешило...Но невозможно требовать так много от Провидения...
В этот момент Грабинский вздрогнул и отвернулся, а Мартен уловил носом знакомый запах духов.
- Хочешь увидеть их вблизи, Мария? - спросил он не оборачиваясь и вновь направляя люнет на испанские суда.
- Да, хочу, - ответила Мария Франческа после короткого замешательства.
Она немного побаивалась этой колдовской трубы. Ведь не могла же та работать без помощи сатаны...
Мартен высмеивал её опасения, и любопытство боролось со страхом, но до сих пор она так и не отважилась взглянуть сквозь холодно блестевшие стекла. Ей они казались глазницами чудовища.
Теперь Грабинский ощутил её руку на плече. Она стояла вплотную к нему. Ее дыхание овевало его затылок.
- Вижу! - вскрикнула она. - Пресвятая дева, совсем близко!
Мартен наслаждался её удивлением. Велел разглядывать мачты и реи фрегата, допытывался, в какой цвет покрашены надстройки хольков и заметила ли она, какие фигуры у них на носах.
Стефан молчал, стиснув зубы. Пальцы сеньориты коснулись его шеи ниже уха, ласково щекотали кожу, углубились в волосы. Кровь била ему в лицо, стучала в висках, сердце колотилось в груди, как молот. Парень чувствовал, что долго он этого не выдержит, но не знал, что делать, чтобы не выдать. Чтобы её не выдать.
"- Бог мне свидетель, я этого не хочу, - горячечно неслись его мысли. - Не хочу, чтобы она меня касалась, чтобы ей казалось, что и я тоже...Но пусть и он об этом не узнает, ибо мне не поверит. Лучше погибнуть, лишь бы он меня не подозревал, но ведь я ни за что на свете ни слова не скажу против нее."
- "Ля Бель" сворачивает влево! - раздался крик Германа Штауфля, сидевшего на марсе.
Грабинскому показалось, что он падает вниз с огромной высоты. Но нет, он крепко стоял на палубе. Так видимо произошло потому, что прежде он бессознательно стиснул веки, а теперь открыл глаза.
Перед собой увидел он Тессари, который внимательно вглядывался в его лицо. И сердце замерло на миг: Тессари видел!
Тут он услышал за спиной громкую команду Мартена перебрасопить реи на правый галс. И одновременно ощутил, что "Зефир" уже начинает поворот.
Он оглянулся. Мария Франческа стояла в нескольких шагах за ним, опираясь о поручни фальшборта. Она усмехалась - или может быть с трудом удерживалась от смеха.
- Что с тобой, малыш? - спросила она. - Похоже, словно ты только что проснулся!
Стефан стремительно отвернулся и вновь наткнулся на Цирюльника. Но теперь Цирюльник смотрел на сеньориту. Его правая рука медленно скользнула вдоль бедра, коснулась рукояти пистолета - и вдруг упала вниз. Тессари скривился и плюнул, словно ощутив во рту что-то мерзкое.
- Пошли! - крикнул он Грабинскому и потянул того в сторону фокмачты.
Клементе Ороско, молодой капитан испанского фрегата "Сан Рафаэль" не имел большого опыта, но был человеком в меру рассудительным и отважным. Заметив пять кораблей, направлявшихся на юг, в первую минуту он полагал, что это тот самый эскорт, на который он наделся. Правда, в Сан Себастьяне ему обещали, что встреча должна произойти дальше к северу, примерно на широте Аркахона, но могло ведь случиться, что корабли адмирала Торреса, который руководил блокадой, вышли в море чуть раньше или попали в полосу попутных ветров.
Вскоре, однако, его охватили сомнения. Почему, черт возьми, командир предполагаемого эскорта не изменил курса? Должен же он был заметить его конвой, раз был замечен сам, и причем в условиях менее благоприятных, против солнца, которое теперь почти слепило капитана. У того в распоряжении были легкие и быстрые корабли, и давно пришла пора выполнить маневр, который от него ожидали, или по крайней мере выслать один из фрегатов, чтобы договориться с конвоем. Но тот этого не сделал; и по-видимому не имел желания приближаться к конвою; скорее, он хотел его миновать и потому скрывался в лучах заходящего солнца. Но кем в таком случае он был и куда плыл?
Ответ на эти вопросы напрашивался сам собой. Если кто-то избегает встречи с испанцами, он наверняка их побаивается. Значит он не друг, а враг. Враг, скорее всего слабый или трусливый. Или попросту контрабандисты, решившие попытать счастья. Да, наверняка контрабандисты!
Куда они плывут? Ведь не в Испанию же! Наверняка хотят прорваться в Байонну или какой-нибудь небольшой порт выше устья Адуры. Если так, то свернут на восток только в сумерках, когда конвой будет уже далеко.
- На этот раз им повезло, - с сожалением вздохнул капитан. - Не могу я связываться с этими кобардос; мне нельзя ни вступить с ними в бой, ни преследовать...Нельзя оставлять конвой.
Он решил внимательно следить за дальнейшими маневрами подозрительных кораблей и, немного обиженный на судьбу, обрекшую его на бездействие в виду ускользающей легкой - по его мнению - добычи, намеревался спуститься в каюту, когда услышал окрик боцмана, сидевшего на марсе.
- Que pasa? * - громко спросил он.
__________________________________________ *Что случилось, в чем дело? (исп.)
Боцман ответил, что фрегат, идущий во главе строя, перебросил реи и свернул налево.
Ороско выругался. Эта шайка бесстыжих бродяг, казалось, знает о его бессилии.
"- Продефилируют в полумиле за моей кормой, - подумал он. - Como que no! ** Могут себе это позволить...Не помешает, однако, дать им понять, что поступят умнее, если нас минуют на большей дистанции."
____________________________________________
**А почему бы и нет? (исп.)
Он приказал перебрасопить реи и выполнить поворот на фордевинд. Маневр прошел к его полному удовлетворению без сучка, без задоринки."Сан Рафаэль" накренился под ветром, замедлил ход, словно переводя дух, и снова помчался вперед, на этот раз на юг. Походило на то, что он собирается перейти за кормой трех своих хольков на их левое крыло, а может быть даже пальнуть из носовых орудий по "Ля Бель", которая осмелилась приблизиться к ним с тылу.
Да, он имел такое намерение, хоть и не слишком рассчитывал на успех. Полагал, что небольшой фрегат отойдет дальше на юг, как только его шкипер поймет, что ему угрожает. Но этот болван и не думал уступить ему дорогу. Корабль его теперь мчался навстречу "Сан Рафаэлю", поднимая на мачты какие-то тряпки, которые видимо должны были изображать нейтральный флаг.
- Интересно, какой? - буркнул несколько обеспокоенный Ороско.
Он чувствовал какой-то подвох, но по крайней мере не ожидал увидеть новый французский флаг с гербами Бурбонов, рядом с которым развевался корсарский боевой вымпел. Капитан был поражен, но не потерял головы. По счастью, он не дал застать себя врасплох - орудия были заряжены - и в самое время оказался именно там, откуда его конвою грозила опасность.
Открыв огонь из трех чугунных фальконетов и увидев рушащиеся на палубу реи корсара, он пережил короткий миг триумфа. Короткий, ибо уже в следующую секунду услышал залп по правому борту и в мгновение ока понял, что остальных четыре корабля вовсе не плывут следом за первым, а развернувшись, как и тот, под прямым углом, атакуют беззащитный конвой сбоку.
"- Мне конец," - подумал он, но не испугался.
У него оставались двадцать шесть готовых к стрельбе орудий на артиллерийских палубах, два фальконета на корме под кормовой надстройкой и несколько октав по бортам. Он мог продолжать драться и решил скорее погибнуть, чем спасаться бегством. Последнее вполне могло удаться, если бы он тут же воспользовался оказией, имея перед собой только одного, и то наполовину лишенного маневра противника.
Полностью овладев собой, Ороско скомандовал стоять к развороту, пролетел мимо лишившегося верхних парусов корсарского фрегата, который ветер развернул носом к северу, всадил ему по пути ещё одно ядро в самую середину носовой надстройки и снова повернув направо оказался за левым флангом своего несчастного конвоя.
Теперь ему предстояло срочно лечь на противоположный галс, и он вполне мог с этим справиться, если бы не убийственный перекрестный огонь с небольшого галеона и брига. Оба корабля один за другим прошли по носу "Сан Рафаэля" и как следует прошлись по нему своими орудиями, разнося вдребезги все, что было на палубе, вместе с носовой надстройкой.
Клементе Ороско не успел уже произвести ни единого залпа. Он был тяжело ранен и чувствовал, что жизнь уходит от него вместе с кровавой пеной, которая текла изо рта и не давала дышать. Угасающим взором окинул он три корабля, которые были ему доверены. Все кончено - на их мачтах развевались белые флаги.
Отвернувшись, он увидел ещё подлетающий галеон с поразительным числом парусов, растянутых на пяти реях. И над этой величественной пирамидой полотна трепетал на ветру черный флаг с золотой куницей.
Шкиперам с испанских грузовых хольков нечего было особенно сказать на допросе, которому их подвергли на борту "Зефира". Разумеется, они знали, что везут грузы для флота адмирала Торреса и знали курс, который надлежало держать, чтобы добраться до места встречи, но ничего больше. Все более обстоятельные приказы, вплоть до смены курса, они получали от своего комодора, капитана Ороско. Но Ороско погиб, а два оставшихся в живых офицера "Сан Рафаэля" на все вопросы Мартена лишь презрительно пожимали плечами.
