А, собственно, как часто поединок на арене завершался кровавым финалом и какие шансы выжить были у гладиатора во времена Римской империи? Это во многом зависело от степени его профессионализма и отношения публики к побежденным, ведь по правилам, установленным Августом, бои с установкой на смерть одного из участников надолго попали под запрет. Потерпевший поражение, если рана не была смертельна, имел право просить пощады у народа. Исполнение этой просьбы называлось missio. Случалось, что противники оказывались равны по силе и ловкости, тогда опять могли вмешаться зрители и потребовать, чтобы оба бойца были отпущены. О них говорилось, что они stantes missi, т. е. избавлены от смерти, когда еще стояли на ногах и могли продолжать бой. В таком финале не было позора поражения. Между тем преступников, осужденных на смерть, если они выступали в роли гладиаторов, помиловать было нельзя.
Результаты ста поединков I в. н. э… проанализированные французским ученым Ж. Виллем, дали следующую картину: шансы остаться в живых, выйдя на арену, примерно 9:1, у проигравшего — 4:1 [26]. Получается, что в тот период помилование фактически было обычным явлением. Кроме того, при подборе сражающихся пар учитывался опыт участников: запрещалось выставлять ветерана против новичка. Об одном из отступлений от правил рассказывают помпейские граффити. Речь идет о подвигах некоего Марка Аттилы, который, будучи дебютантом, в вооружении мирмиллона сразился с профессионалом, четырнадцатикратным победителем на арене, и заставил его просить пощады. История повторилась через некоторое время с двенадцатикратным победителем Луцием Феликсом. Спустя двести лет, видимо как реакция на сокращение числа выступлений, жестокие нравы снова возобладали. Шансы сохранить жизнь в ходе боя снизились до 3:1, а для проигравших и вовсе в лучшем случае составляли 1:1.
О судьбе и жизненном пути многих профессиональных бойцов мы знаем по надгробным эпитафиям, согласно которым средняя продолжительность жизни гладиатора, безусловно, отличалась от соответствующего показателя для простого римлянина. Если взять в качестве точки отсчета возраст 17 лет, в котором большая часть молодых людей попадала в гладиаторскую школу, то римский гражданин имел все шансы прожить еще лет тридцать, а они — в лучшем случае десять. Конечно, не всем удавалось достичь и этого возрастного предела. Надписи на могильных памятниках гладиаторов скупы на выражение чувств. Обычно в них указывали имя, тип вооружения, родину, число поединков и годы жизни, например: «Македону, фракийцу, новобранцу из Александрии, весь отряд фракийцев. Жил 20 лет, 8 месяцев, 12 дней». Гладиатор Главкон закончил свою карьеру на восьмом поединке, когда ему было двадцать три года. Жена по имени Аврелия и «те, кто любили его», поставили памятник, на котором, судя по всему, приведены последние сказанные им слова: «Мой совет: найди себе собственную звезду. Не доверяй Немезиде. Она обманула меня». Надгробная надпись из Флоренции рассказывает о гладиаторе, который после тринадцати выступлений на арене погиб в возрасте 22 лет, оставив жену и двоих детей, а товарищам дал напоследок еще один практический совет: «Убивай каждого, кого бы ни победил». Надо сказать, что многие из профессиональных гладиаторов были женатыми людьми и имели детей. Их семьи разделяли все тяготы казарменной жизни, часто связанной с переездами из одного города в другой. Например, одна эпитафия гласит, что погребенный был воспитанником школы в Аквилее, потом начал выступать в соседних провинциальных амфитеатрах, а нашел свою смерть в Далмации, решив померяться силами с гладиаторами школы в Спалато (совр. Сплит). Редко кто проявлял такое благоразумие, как ретиарий Веян, который сразу после освобождения посвятил свои сеть и трезубец в храм, а на заработанные деньги купил поместье, где и умер в собственной постели спустя много лет. Например, удачливый боец по имени Фламма из Сирии за тридцать лет своей жизни участвовал в тридцати восьми поединках, из которых четыре проиграл, но получил missio. В описании его судьбы цифра «4» фигурирует еще один раз. Четырежды Фламме вручали деревянный меч как символ освобождения, но он снова и снова возвращался на арену, пока не нашел там свою смерть. Таким людям нравилось показывать во всем блеске свою отвагу, ловкость, мастерство и хладнокровие. Сенека вспоминал мирмиллона Триумфа, недовольного тем, что при императоре Тиберии редки гладиаторские игры и зря пропадают лучшие годы. Младший современник Сенеки, философ-стоик Эпиктет (ок. 50–120 н. э.) в своих беседах упомянул, как императорские гладиаторы жаловались, что слишком редко принимают участие в поединках, и «молили бога и наставников, чтобы им чаще предоставляли возможность показать себя в деле». Видимо, ветераны чувствовали себя на арене достаточно уверенно. В описании боев одного гладиатора из Кампании отмечено, что, выступая в пределах этой области, он за четыре дня провел двадцать два поединка с лучшими местными бойцами [27].
Своего рода гладиаторскую элиту готовили четыре существовавшие в Риме императорские школы. Одну из них, так называемую «Большую школу», итальянские археологи обнаружили рядом с Колизеем, связанным с ней подземным переходом. Она вполне оправдывала свое название, так как ежегодно здесь обучались ремеслу гладиаторов всех типов сотни молодых людей. Построенное из кирпича здание, по всей вероятности, насчитывало в высоту три этажа. В центре этого комплекса находился огромный двор с портиком и четырьмя фонтанами по углам (рис. 8). В него был встроен небольшой амфитеатр, на девяти рядах сидений которого могло разместиться до 1200 зрителей. Когда наступал момент выхода на арену Колизея, она уже не пугала обучавшегося здесь гладиатора своим непривычным видом. На северной и южной сторонах учебного амфитеатра располагались трибуны для императора или особо почетных гостей. На перпендикулярной оси были открыты два входа, ведущие на арену. В каморках-кубикулах по другим сторонам здания, как считается, могло разместиться до тысячи гладиаторов. Это здание оказалось обозначено на обнаруженных при раскопках фрагментах карты Рима, высеченной на мраморной плите во времена императора Септимия Севера.
Рис. 8. Большая школа в Риме (макет)
Другие столичные гладиаторские школы отличались конкретной специализацией. В Утренней школе, называвшейся так соответственно времени выступлений, готовили будущих «охотников», бестиариев и венаторов. Последних учили умело действовать копьем, рогатиной или широким и коротким кинжалом — ведь их жизнь постоянно зависела от меткого глаза и твердой руки. Хорошо обученный венатор порой легко расправлялся со своими страшными противниками; например, молодой Карпофор убил за один день 20 зверей, за что был прославлен поэтом Марциалом (Mart. Spect. 15). В Галльской школе готовили мирмиллонов, а в Дакийской, по крайней мере на первых порах, обучали кровавому ремеслу пленников, захваченных в войнах с даками. Гладиаторы из этих школ выступали не только на играх, устраиваемых императором. Он мог продать их или отдать внаем и таким образом получить хороший доход для казны.
Сохранились отдельные надписи, позволяющие судить об организационной стороне деятельности такого рода заведений. Во главе каждой школы стояли прокуратор с помощником, в прошлом люди военные или из числа чиновников финансового ведомства. Это были выгодные должности, ведь устроители игр от лица императора могли рассчитывать на заработки не менее 200 тысяч сестерциев в год [28] Они распоряжались целым штатом служащих: хозяйством занимался вилик, учетом доходов и расходов ведал диспенсатор, арсеналом — препозит; мертвецкой, куда попадали убитые или умершие гладиаторы, — куратор. При школе была особая мастерская по изготовлению и починке доспехов (самиарий). Как правило, гладиаторов определенного типа готовили особые мастера фехтования из числа императорских рабов или вольноотпущенников. Иногда среди них встречались специалисты сразу по двум-трем видам вооружения и технике ведения боя.
Особое внимание уделялось поддержанию хорошей физической формы гладиаторов. Об этом заботились опытные массажисты и лекари, так как гладиаторы стоили дорого и их владельцы были заинтересованы в том, чтобы они выступали на арене долго и наиболее эффектно. Ведь больные и изможденные бойцы никогда бы не смогли привлечь внимание публики. Нередко к их услугам были врачи достаточно высокого уровня, например, знаменитый Гален (ок. 130–200 н. э.), в 28 лет получивший соответствующую должность при гладиаторской школе в Пергаме. Позднее, сделав блестящую карьеру при императорском дворе, он не без гордости вспоминал, что при нем «ни один гладиатор не умер от ран, хотя раньше смертей было очень много». В его многочисленных сочинениях чувствуется знакомство с теми проблемами, которые возникали в процессе первоначальной профессиональной деятельности, в частности, по поводу вправления кишок в рану.
