Бертран Франсуа Лабурдонне родился в 1699 году в семье бретонского мелкого дворянина. Его отец служил капитаном судна и погиб в английском плену когда сыну было шесть лет. С 14 лет Бертран Лабурдонне на корабле. Первые шесть лет он вел бродячую морскую жизнь, плавая под разными флагами, пока не поступил на службу в Компанию обеих Индии. Слухи о том что Лабурдонне в молодости ходил и под пиратским флагом усердно распускали его недоброжелатели. Став офицером Компании, Лабурдонне быстро обратил на себя внимание. В 1725 году он отличился в военно-морской экспедиции по вторичному завоеванию Маэ. Затем ему было поручено командование военной эскадрой для борьбы с пиратами. Вскоре капитан Лабурдонне стал грозой морских разбойников в Индийском океане. Он завоевал репутацию самого смелого человека- купцы разных стран искали его покровительства. Лабурдонне всегда держал себя весьма самостоятельно: являясь служащим французской Компании, он исполнял поручения и других компаний. Особенно тесные связи были у него с португальцами, за свои заслуги он получил от португальского короля орден. Не брезговал он и торговыми спекуляциями и поборами с купцов.
Колониальная бюрократия не любила своенравного моряка и терпела его только по необходимости. Но в Париже у Лабурдоние имелись мощные покровители. Всесильный Фюльви, брат генерального контролера, королевский комиссар Компании, симпатизировал храброму морскому военачальнику. Не удивительно, что в 1734 году Лабурдонне стал адмиралом островов Бурбон и Иль-де-Франс.
Новый правитель островов с удивительной энергией принялся за дело. Он завербовал десять способных архитекторов и строительных мастеров для сооружения портов и ремонтных доков. Наконец-то у Франции появились морские базы. Вскоре острова покрылись сетью дорог, в невиданных масштабах осушались болота, и на их месте возникали плантации хлопка, индиго, сахара, кофе, пшеницы и маиса. Многие культуры Лабурдонне насаждал на островах. Из Мадагаскара корабли привозили скот, из Персии виноград, из Китая - апельсиновые и из Франции - фруктовые деревья. Но главный груз его кораблей составляли невольники из Африки.
Черные рабы и раньше жили на острове, но французская администрация до 1734 г. не справлялась с ними. Африканцы и мулаты убегали с плантаций, объединялись в отряды и нападали на европейских колонистов. По прибытии на острова Лабурдонне организовал полицию и суд, на протяжении года он методически прочесывал район за районом, жестоко расправляясь с зачинщиками. Адмирал превращал беглых африканских рабов в солдат, его "свирепые кафры" впоследствии наводили ужас на англичан и на мирное население Индии. Через десять лет острова превратились в образцовые колонии - здесь сосредоточились все блага и пороки цивилизации XVIII века.
Сотни африканцев умирали от голода, болезней и побоев на плантациях Лабурдонне. Его жестокость удивляла привычных ко всему колонистов. Правление Компании вызвало адмирала в Париж для отчета, но при поддержке генерального контролера Орри ему удалось оправдаться.
Одним из самых главных врагов Лабурдонне был Дюплекс. Его письма к директорам Компании полны резких выпадов против адмирала, он обвинял его в авантюризме и жестокости. Это мнение разделялось большинством высокопоставленных, чиновников Французской Индии. Лабурдонне платил этим купцам и чиновным буржуа презрением. Если он не уступал им как администратор, то как военачальник намного их превосходил. Поэтому, узнав в 1741 году, что на пост генерал-губернатора Французской Индии назначен Дюплекс, "выскочка и простолюдин", адмирал пришел в бешенство. Но директора Компании глубоко не вникали во взаимоотношения своих главных резидентов, хотя каждый раз они жестоко расплачивались за это.
Дюплекс получил генерал-губернаторство в 1741 году благодаря умению ладить со всеми. У него была репутация миротворца; постоянно сдерживая свое высокомерие, он был в хороших отношениях с директорами Компании, со своими коллегами, с индийскими феодалами. "Этот человек может обеспечить поступление денег и товаров, как никто другой" - думали в Париже.
Перед отъездом в Пондишери новый генерал-губернатор женился. Его брак вызвал одновременно удивление и благоговение. Дюплекс женился на вдове своего друга Венсана, матери многих детей. В жилах жены Дюплекса текла индийская кровь (ее дед был топасом). Властолюбивая, хитрая и энергичная мадам Дюплекс активно вмешивалась в дела. Она знала тамильский язык и вербовала агентов для французской администрации. Но жена Дюплекса, ревностная католичка, не скрывала своего отвращения к индуистской религии, что вызывало неприязнь к ней со стороны индийцев.
Пондишери торжественно провожал Дюма. Предшественник Дюплекса возвращался во Францию со славой. Его называли победителем маратхов. Дело в том, что з
1738 году Дюма склонил раджу Танджура к уступке городка Карикала и пяти соседних деревень на довольно выгодных для раджи условиях, но губернатор нидерландской колонии Негапатам сумел отговорить раджу. Как только Чанда Сахиб, властитель Тричинополи, узнал об этих событиях, он тут же предложил французам план раздела Танджура, о котором давно мечтал.
В 1736 году Чанда Сахиб стоял у ворот Тричинополи с войском. Будучи министром и зятем наваба Карна-тика, он пришел на помощь вдове мадурского раджи, против которой взбунтовались собственные феодалы. Рани колебалась: она знала нравы военачальников- им ничего не стоит превратиться из друга во врага. Но войска Чанды ей также были нужны. Прежде чем открыть ворота крепости Тричинополи, рани решила потребовать у Чанды Сахиба клятвы на Коране в том, что он не захватит крепость. Чанда Сахиб дал необходимую клятву, и его войска беспрепятственно вошли в город. Вскоре Чанда Сахиб провозгласил себя государем Тричинополи, а клятву свою объявил ложной, ибо клялся не на Коране, а на кирпиче, завернутом в парчовую обложку от Корана.
Скандальная репутация Чанда Сахиба не смутила Дюма. Французский губернатор заключил союз с Тричинополи, и в то время как Чанда Сахиб и его родичи ворвались в Танджур с запада, французские войска начали наступление с северо-востока и захватили Карикал.
Хозяйничанье Чанда Сахиба в Южной Индии явилось одним из поводов нашествия маратхов на Карнатик. Поход возглавил Рагходжи Бхонсле, самый крупный после пешвы маратхский феодал. Он вел за собой многотысячное войско (по одним источникам, 150 тысяч, по другим - 50 тысяч). Вторгшись в Карнатик, маратхи не встретили там никакого сопротивления, столицу провинции- Аркат взяли почти с ходу. Наваб Дост Али и его сын были убиты в кратковременной схватке за город. Но маратхи упустили караван с сокровищами, который жена наваба сумела вывести из города, и он беспрепятственно достиг Пондишери.
Генерал-губернатор Дюма оказался в трудном положении. Пустить в Пондишери вдову Доста Али значило начать войну с маратхами. На такой риск до сих пор не шла ни одна Ост-Индская компания. Отказать в гостеприимстве - нанести тяжелый удар престижу французской короны в Индии. В конце концов Дюма приказал открыть городские ворота. Огромный караван и присоединившиеся к нему беженцы заполнили город: слоны, верблюды, запряженные в повозки быки с трудом протискивались по узким улицам.
Между тем стало известно, что Чанда Сахиб сдался в плен, а вскоре около города появились всадники на низеньких лошадях - это были маратхи. Рагходжи Бхонсле потребовал немедленной выдачи всей родни Доста Али, а также сокровищ. Дюма держался твердо. Он показал маратхскому послу готовые к бою пушки и запасы снарядов, затем передал письмо Рагходжи Бхонсле, где были такие слова: "Во Франции не добывают ни золота, ни серебра, но в нашей стране есть много железа и есть солдаты, которые могут дать отпор любому врагу". Вождю маратхов было отправлено также несколько десятков бутылок нансийского вина. На письмо Дюма Рагходжи ответил не менее высокопарным посланием, в котором между прочим писал: "Мы, маратхи, имеем достаточно стальных молотков, чтобы согнуть ваше железо".
Когда на следующий день посланник французов отправился в лагерь Рогходжи, маратхов уже не было. Они внезапно исчезли. Впервые европейская Компания сумела категорически отказать маратхам. Вся мусульманская знать Индии поздравляла губернатора с победой, а Великий Могол Мухаммад-шах удостоил Дюма титула наваба.
Победа над маратхами вскружила голову Дюма. В последние дни своего пребывания в Пондишери он носился с честолюбивыми проектами захвата всего юга Индии, установления полного господства Компании на Малабарском побережье. Но стоило Дюма вернуться в Париж и сделаться одним из директоров Компании обеих Индий, как все его честолюбивые мечты немедленно исчезли. Как и остальные его коллеги по Компании, он думал лишь о своевременных поступлениях доходов. Мало того, даже такое небольшое территориальное приращение, как Карикал, теперь казалось ему излишней роскошью. "Я раскаиваюсь, что образовал это поселение",- писал из Парижа Дюма своему преемнику Дюплексу.
