Таким образом, Ганнибал уничтожил все боеспособные силы Рима, кроме тех, что находились в самом городе для его обороны. Но он так и не приблизился к своей главной цели — уничтожению Римской республики. Все слоны к тому времени погибли от холода и сырости, а его самая грозная сила, великолепная испанская и североафриканская кавалерия, была бессильна против городских стен. С другой стороны, Ганнибала поддерживала надежда на то, что его брат (также звавшийся Гасдрубалом) намерен набрать другую армию, на сей раз с необходимыми осадными машинами, и что они соединятся, как только она будет готова. Затем, к своему удивлению, он обнаружил, что в Кампании, италийской области к югу от Рима с центром в Неаполе[42], население как будто готово ему оказать ту самую поддержку, которой ему так не хватало в других районах полуострова. Ганнибал пересек со своей армией горы, дошел до Капуи, в то время второго по величине города Италии, устроил там свою главную квартиру и остался ждать.
Ждал он очень долго, поскольку у Гасдрубала были свои трудности. Римляне же воспользовались тем, что Ганнибал покинул Испанию, и через несколько месяцев после его ухода оттуда вторглись на Пиренейский полуостров с двумя легионами и 15 000 союзников под командованием молодого военачальника Гнея Корнелия Сципиона, к которому вскоре присоединился его брат Публий. В результате началась долгая борьба между римлянами и карфагенянами, в которой с обеих сторон участвовали местные иберийские племена. В итоге римляне закрепились в этих краях на шесть столетий. После гибели обоих братьев Сципионов в 211 г. до н. э. командование принял их молодой родственник, также звавшийся Публием, и после короткой осады захватил Новый Карфаген. С потерей столицы пунийских владений карфагеняне быстро пали духом и в 206 г. до н. э. покинули полуостров.
Пока была надежда на победу над римлянами в Испании, Гасдрубал не имел возможности организовать экспедицию для оказания помощи брату. Не ранее чем в 206 г. до н. э., когда понял, что потерпел поражение, Гасдрубал не рассматривал возможность проведения такой операции, а когда он повел войска через Южную Францию и перешел Альпы, оказалось, что он шел навстречу гибели. На реке Метавр, близ Анконы, путь ему преградили римские войска и нанесли полное поражение. Ганнибал узнал о случившемся лишь тогда, когда отрубленную голову брата доставили в его кампанский лагерь.[43] Он оставался в Италии еще четыре года, но поступил бы куда мудрее, если бы вернулся — молодой Публий Корнелий Сципион вновь развернул наступление по всему Средиземноморью.
В 204 г. до н. э. Публий и его армия высадились на североафриканском побережье, менее чем в двадцати милях к западу от Карфагена, где наголову разгромили 20 000 туземных воинов и заняли позицию у Тунисского залива, угрожая самому городу. Весной 203 г. до н. э. Ганнибал, теперь уже сильно встревоженный, поспешил вернуться в Карфаген и в следующем году повел армию из 37 000 человек и 80 слонов против римских интервентов. В итоге оба войска сошлись у селения Зама. После долгого и ожесточенного сражения Ганнибал потерпел единственное крупное поражение за всю свою выдающуюся полководческую карьеру. Как известно, именно при Заме римляне наконец поняли, как противостоять столь грозной силе карфагенян — слонам. Сначала их оглушил неожиданный вой труб, и вожаки утратили над ними контроль. Затем римляне разомкнули свои ряды, и охваченные паникой слоны промчались между ними, не причинив какого-либо вреда. Римляне одержали полную победу.[44] Вторая Пуническая война завершилась. Наградой за победу для Рима стала Испания. Все военные и административные структуры, созданные там карфагенянами, уже были ликвидированы Сципионом, и теперь Карфагену оставалось только формально уступить полуостров победителям. Сам же Ганнибал, который едва избежал смерти при Заме, дожил до 183 г. до н. э., когда принял яд, чтобы не попасть в плен к столь ненавистным ему врагам. Что же касается победоносного Сципиона, то он получил в награду почетный титул «Африканский», который вполне заслужил. Он сделал больше, чем кто-либо из его соотечественников, для того чтобы Рим, а не Карфаген, стал хозяином Средиземноморья в последующие столетия.
Но Пунические войны дорого стоили Риму. В ходе сражений республика несколько раз оказывалась на краю гибели; они унесли 200 000 или даже 300 000 жизней римлян. И кроме того, город Карфаген, отделенный от Италии лишь нешироким морем, продолжал стоять. Его население насчитывало примерно 750 000 человек; это были здоровые, энергичные и предприимчивые люди, которые с почти пугающей быстротой оправились от недавнего поражения. И в глазах всякого патриотически настроенного римлянина это выглядело напоминанием, укором и постоянной угрозой. Очевидно, что такое положение для Рима было нетерпимо. «Delenda est Carthago» («Карфаген должен быть разрушен») — эти слова в конце каждой своей речи произносил Катон Старший, и в результате они стали лозунгом. Вопрос был лишь в том, когда и как это осуществить. И вот в 151 г. до н. э. повод к нападению представился: карфагеняне решили оборонять свой город от набегов туземного вождя, а римляне расценили это вполне естественное поведение как casus belli[45] и в 149 г. до н. э. вновь отправили в Африку армию. Поначалу карфагеняне сдались на милость врага, но когда услышали о предложенных условиях мира, согласно которым их город надлежало разрушить, а самим жителям запрещалось селиться ближе чем в десяти милях от моря, то, потрясенные, они решили сопротивляться, несмотря ни на что. Результатом стала двухлетняя осада, после которой в 146 г. до н. э. Карфаген подвергся полному разрушению — не осталось камня на камне. Катона послушались — Карфаген был уничтожен.
Понтийское царство, до того времени незначительное государство на южном побережье Черного моря, не играло особой роли в истории Средиземноморья. Так бы продолжалось и дальше, если бы не молодой царь этой страны Митридат VI: в течение двадцати пяти лет его действия являлись главной причиной беспокойства для Римской республики. Хотя по происхождению Митридат и его подданные были персами, сам он представлялся греком, гордым поборником эллинизма, вдохновляющим греческие города на восстание против римских угнетателей. В 88 г. до н. э. он вторгся на территорию провинции Азия[46] и вызвал массовое восстание, закончившееся избиением примерно 80 000 жителей Италии. Затем, ободренный таким успехом, царь пересек Эгейское море и овладел Афинами. На его сторону перешло и несколько других греческих городов.
Ясно, что Рим должен был что-то предпринять, и римский сенат выбрал главнокомандующим экспедиционных сил пятидесятилетнего патриция по имени Луций Корнелий Сулла, который обладал богатым боевым опытом и отлично знал Азию. Но когда он уже собирался погрузиться со своей армией на корабли, демократическая группировка в сенате добилась решения о том, чтобы его заменить старым, начавшим дряхлеть военачальником, под чьим командованием служил когда-то сам Сулла, — Гаем Марием. Это было губительное решение, и Сулла категорически отказался подчиняться ему. Со своей армией, последовавшей за ним до последнего человека, он двинулся на Рим, расправился там со своими врагами и без особых сложностей отправился в Грецию.[47] Он взял штурмом Афины, разрушил афинский порт Пирей, одержал две победы в открытом бою[48] и в итоге заключил мирный договор с Митридатом — хотя, как казалось, на очень мягких условиях. При этом Сулла не имел даже подобия полномочий от правительства в Риме, где в его отсутствие к власти вернулась группировка марианцев.
Спешно вернувшись в столицу, Сулла вторично разгромил противников и принял полномочия диктатора, без колебаний учинив массовые убийства примерно 10 000 своих политических оппонентов, включая сорок сенаторов и приблизительно 1600 equites — всадников.[49] Затем он провел серию реакционных законов, которые возвращали Рим к тому положению, в котором он пребывал как минимум полстолетия назад. В конце концов, успешно завершив свои труды, Сулла отказался от власти и удалился в поместье в Кампании. Здесь он вел совершенно беспутный образ жизни, наводя страх на своих многочисленных рабов. Время от времени, видимо, pour encourager les autres[50], он приговаривал одного или двух из них к смерти и обычно присутствовал при казни. Но в один из дней 78 г. до н. э., наблюдая за удушением очередной жертвы, он чересчур разволновался, им овладел внезапный приступ болезни, и вскоре он скончался.
В последующие сорок лет в Риме господствовали три военачальника, которые оставили в жизни республики еще более неизгладимый след, нежели Сулла до них. То были Гней Помпей Магн (более известный нам просто как Помпей), Марк Лициний Красс и Гай Юлий Цезарь. Женатый на падчерице Суллы Помпей одержал для тестя победы на Сицилии и в Африке, за которые ему неохотно предоставили редкое право на триумф.[51] В отличие от большинства знатных римлян того времени он мало интересовался деньгами, а политика наводила на него скуку. Зато он любил власть — Помпей был солдатом до мозга костей, и притом в высшей степени честолюбивым.
