Мария родилась в Страсбурге. Ее детские годы прошли в Берне, а затем она переехала в Париж вместе с матерью, которую звали Анной. С ними был «анатомист», доктор Филипп Кюртюс — именно так, на французский манер, следует произносить его фамилию. Он был любовником Анны и по-отечески относился к Марии.
Филипп Кюртюс делал миниатюрные бюсты из воска, имел хорошую клиентуру и постепенно обучал Марию необычному ремеслу. Заказать портрет у художника стоило недешево, а потому миниатюрные восковые фигурки пользовались популярностью. Г-н Кюртюс арендовал галерею в престижном районе Парижа.
Он показывал Марии, как лепить цветы и фрукты из воска, а затем все более усложнял задания. Она училась и рисовать, и шить, и моделировать прически.
Однажды Филипп Кюртюс пригласил Марию на сеанс моделирования на улицу Бон. А через два месяца их клиент умрет и будет захоронен в Пантеоне. Это был Франсуа Мари Аруэ, или Вольтер.
Филипп и Мария стали обладателями уникального слепка из воска, сделанного при жизни философа. Был изготовлен и бюст Вольтера. Выставленный в витрине магазина, он привлекал внимание покупателей.
К двадцати годам Мария хорошо знала, как вести дела. Она не только лепила и рисовала, но и составляла финансовые документы, торговалась с поставщиками воска, тканей и волос. Она продумывала все стороны своей деятельности, заботилась о правильном освещении фигур и установке зеркал в выставочных залах.
О юной мастерице узнали при дворе. Она получила приглашение в Версаль. Мадам Элизабет, сестра Людовика XVI, хотела овладеть искусством скульптуры. Мария приняла заманчивое предложение и девять лет провела во дворце. Казалось, что ее жизнь навсегда устроена. Но началась революция, и все переменилось.
Место при дворе Мария потеряла, а выставка фигур пустовала. Однако выполненные ею модели Франклина и Мирабо — «друзей свободы», умерших в 1790 и 1791 годах, — увеличили славу галереи.
Республика воевала, а ее защитники раскрывали «иностранные заговоры». Кюртюс, немец по национальности, бежал из Парижа.
Оставшись одна, Мария продолжала лепить фигуры знаменитостей. Теперь это видные революционеры-террористы и их жертвы. К ней в руки попадали отсеченные головы друзей и знакомых.
Однажды к Марии пришли представители власти. Они потребовали взять все необходимое для работы и повели Марию за собой. Когда пришли на место, художница увидела бездыханное тело «друга народа» Жана Поля Марата, лежавшее в металлической ванне. Гвардейцы еще не успели увести убийцу — роялистку Шарлотту Корде, заколовшую вождя. Она проникла к Марату, передав ему записку следующего содержания: «Шарлотта Корде — гражданину Марату. Достаточно того, что я несчастна, чтобы рассчитывать на ваше расположение». Герой, принимавший лечебную ванну, согласился на встречу с посетительницей. Она все верно рассчитала!
Мария запомнила черты молодой аристократки, а позднее создала трагическую сцену «Марат и Шарлотта».
В год большого террора «роялистки» Мария и Анна оказались в тюрьме. Их соседкой была Жозефина Богарне, будущая супруга Наполеона.
В 1794 году умер Кюртюс, а Мария, освободившись, унаследовала его состояние, включавшее два музея. Вскоре она познакомилась с инженером Франсуа Тюссо и вышла за него замуж. У Марии родилась девочка, но ребенок прожил совсем недолго. А в апреле 1798 года на свет появился сын Жозеф.
Увы, Франсуа Тюссо оказался пьяницей и игроком. Жена с трудом зарабатывала деньги, а он проигрывал их в карты.
Через некоторое время коллекция Марии Тюссо пополнилась «главным экспонатом». Жозефина Бонапарт, прочитав статью о галерее в одной из газет, пригласила Марию во дворец Тюильри и заказала портрет супруга. Мария изготовила бюст, преподнесла его Жозефине, а себе оставила муляж.
В 1800 году в семье Тюссо родился второй сын. Но Франсуа продолжал играть, подвергая величайшему риску будущее семьи.
И тогда Мария решила уехать. Ее шаг выглядит странным на фоне того, что происходило в стране. Франция вставала на ноги после разрушительных лет революции. Эмигранты возвращались, а после заключения мира в страну хлынул поток английских туристов. Франция привлекала весь мир, а Мария Тюссо ее покидала — несмотря на популярность и реальные возможности получения государственных заказов!
Она ушла от мужа, оставила младшего сына у матери и уехала в Англию вместе с Жозефом. Так мадам Тюссо начала новую жизнь.
В Лондоне ее фигуры произвели сенсацию. Люди стояли в очередях, чтобы попасть на выставку.
Мария с честью выдержит все испытания — даже крушение корабля с ее экспонатами. Оставшиеся отливки помогут ей воссоздать коллекцию. Художница с утра до ночи лепила фигуры, шила роскошные костюмы, моделировала прически.
Она сотворит воскового Шекспира, Нельсона и Вальтера Скотта. Ее галерею пополнят Ричард Львиное Сердце, Мария Стюарт и Оливер Кромвель — пока это только несколько десятков фигур. Позже к ним присоединится юная королева Виктория.
Тридцать три года будет она колесить по Британским островам, пока не создаст постоянную экспозицию. Но во Францию великая художница больше не вернется.
«Какой роман — моя жизнь!» — воскликнул Наполеон. А сколько романов, сколько сюжетов вокруг него?
Наполеон мечтал о корабельной службе, о Востоке и дальних странах. «Из него получится отличный моряк», — написано в характеристике, данной юноше в Бриеннской военной школе.
Увы, он страдал от морской болезни. А его брат Жером[109] станет настоящим моряком и примет участие в экспедиции на Гаити. Он будет сражаться на Средиземноморье и захватит английский конвой. В 1806 году Жером Бонапарт посетит Кайенну, столицу Гвианы, и будет встречен с энтузиазмом.
13-летний Андре Массена, будущий маршал, бежал из дому и поступил юнгой на торговое судно. Пять лет его корабль бороздил просторы Средиземного моря и Атлантики. И Массена побывал в Гвиане, где будут гибнуть французские политзаключенные.
«Мать пристроила его юнгой на корабль, и в десятилетнем возрасте он отплыл в голландские владения Ост-Индии, где и скитался двадцать лет. Морщины его желтоватого лба хранили тайну страшных испытаний, внезапных ужасных событий, неожиданных удач, романтических превратностей, безмерных радостей, голодных дней, попранной любви, богатства, разорения и вновь нажитого богатства, смертельных опасностей, когда жизнь, висевшую на волоске, спасали мгновенные и, быть может, жестокие действия, оправданные необходимостью».
А это кто? Совсем не романтик — бальзаковский Гобсек!
В Лодеве делают сукна для армии, в Мазаме — бархат, вывозимый в Канаду. Лавальские холсты отправляются в Испанскую Америку. Фабрики работают, государство и купцы делают закупки.
Везти товар за море или покупать его там — всегда рискованное дело. Для этого делаются займы, а кредиты надо возвращать.
Если корабли вовремя загружены и благополучно достигнут порта назначения, то с прибылью окажутся и купцы, и их партнеры, пайщики торговых обществ. Но если с грузом что-то случится, то участники сделки терпят убытки и разоряются.
Пока судно в пути, все ждут и волнуются. «Бальзак и Александр Дюма единодушны: банкир (негоциант), будь то ростовщик из “Венецианского купца” или судовладелец из “Графа Монте-Кристо”, всегда ожидает прибытия в порт корабля с грузом — залогом богатства и благополучия», — пишет Р. Биго.
С 1715 по 1792 год внешняя торговля Франции увеличилась в четыре раза. Страна торговала с Европой и колониями. Крупнейшим центром колониальной торговли был Бордо, центром средиземноморской торговли — Марсель.
Что привозили из дальних стран? Сырье для французской промышленности — сахар, хлопчатую бумагу, кожи, а также перец, пряности, наркотики, шафран, дорогие и необычные ткани.
Большую торговлю ведет Лион — сюда прибывают корабли из Леванта и с Дальнего Востока, часто нагруженные шелком-сырцом. При этом значительная часть ввозимого материала перерабатывается и уходит из страны.
Когда Французская революция стала угрожать тронам королей, многие европейцы взялись за оружие. Нужны были пушки и порох — и все это производилось в больших количествах. Цивильная торговля находилась в угнетенном состоянии.
Но подписан мир — и будут заключаться новые сделки, поплывут корабли, оживут порты. Правда, оружием торгуют и в мирное время: в 1802 году порт Бордо загрузил им 208 кораблей, направлявшихся в Иль-де-Франс и Иль-де-Бурбон.
В порту пришвартовались 220 судов с колониальными товарами. Казалось, что все вернулось на круги своя — даже вывоз бордоских вин в Англию достиг прежнего объема.
Увы, это оживление продлилось лишь год. Англия захватывает французские корабли в своих портах, тем самым возобновляя войну.
